Мэри Хеммил - Мечты

Слезы ручьями лились из глаз Шарлотты Китс и катились по щекам. Она вытерла их кончиками пальцев, затем взяла бумажную салфетку и аккуратно высморкалась.

— Не могу остановиться, — пояснила она прерывающимся голосом. — Развязка всегда меня трогает больше всего. Когда он вынужден был… вынужден был… — Шарлотта опять зарыдала, не в силах закончить фразу. — У меня есть книга, подаренная отцом несколько лет назад. Так все ее страницы залиты слезами.

— О, прекрати. Это невыносимо! — воскликнула Лори, махнув рукой, в то время как и ее глаза вновь увлажнились. — Меня тоже любая история про животных заставляет плакать. Особенно про эту собаку, Лэсси… И про дельфина. Как его звали?

— Флиппер?

— Да, Флиппер. И этот фильм про двух собак и кошку, которые искали своего хозяина по всей стране. Я потом ревела три часа.

— А рекламные ролики телефонной компании, — вставила Шарлотта. — Помнишь, сын звонит матери, а она… Ну, ты знаешь.

Эта игра в воспоминания о том, что больше всего у них вызвало слез, началась, когда они читали очередной душещипательный рассказ, принесенный Лори. И теперь не могли остановиться.

— Реклама поздравительных открыток еще краше, — отметила Лори, вытирая нос бумажной салфеткой. — Особенно та, про ребенка и учителя.

— А «Волшебник из страны Оз»? Когда Дороти надо было вернуться домой. Каждый раз после этого фильма я целый день прихожу в себя.

— А «Касабланка»? Когда они прощаются в аэропорту. Не кажется ли тебе, что Ингрид Бергман вела себя тогда просто глупо?

— А Олимпийские игры? Когда на церемонии награждения исполняют государственный гимн и поднимают национальный флаг? — Шарлотта откинулась в кресле и развела руками. — Кажется, нам скоро понадобится Ноев ковчег.

Лори покачала головой, еле сдерживая новый приступ рыданий.

— Бегун… Бегун по дороге, — наконец смогла выговорить она.

Шарлотта выпрямилась и недоуменно посмотрела на подругу.

— Что?

— Ну, этот мультик. Про длинноногую птицу.

— И он заставляет тебя плакать? Не может быть!

Лори шмыгнула носом.

— Ах, у нее такая несчастная жизнь! Кругом пустыня. Постоянно преследующий койот. И некому будет оплакать бедную птичку, если наковальня действительно упадет ей на голову или динамит в конце концов взорвется.

Они посмотрели друг на друга и зашлись смехом. Шарлотта смеялась до колик в животе, размазывая слезы по щекам. Потом взглянула на Лори, и новый приступ хохота овладел обоими. Лори икнула и закрыла лицо руками.

— Я такая нюня, — пробормотала она.

— Ты? А что тогда говорить обо мне? — Шарлотта взяла стопку листов с рассказом и бросила их на стол. — У тебя просто нет жалости ко мне. Ты прекрасно знаешь, что я не могу без слез читать твои рассказы.

Лори самодовольно усмехнулась:

— За это ты мне и платишь. Чтобы привлечь читателя, надо посильнее задеть его чувства.

Шарлотта вздохнула:

— И мои тоже. Я неисправимый романтик, и ты этим пользуешься.

Услышав шум, они посмотрели в сторону стеклянной двери и увидели приближающегося к ним издателя «Сидар-Ридж трибьюн» Сэма Харпера. Он, как всегда, был одет в безукоризненно сшитый костюм, и Шарлотта успела заметить, как подруга оценивающе посмотрела на него.

Шарлотте же все это было знакомо. Сэм Харпер производил неизгладимое впечатление на женщин, притягивая их взгляды как магнит, и заставляя сильнее биться их сердца. Большинство мужчин с такой привлекательной внешностью бывают чрезмерно эгоистичными. Сэм же умел вести себя так, будто и не подозревал, как потрясающе выглядит.

Сейчас его внимание было сосредоточено на пачке машинописных листов, которую он держал в руках.

— Гус, я просмотрел кое-какие цифры. Кажется, у нас серьезная проблема. Нам следует…

Он поднял голову, сделал несколько шагов, настороженно посмотрел на обеих женщин своими синими глазами и остановился.

Шарлотта, услышав жуткое детское прозвище, которым он наградил ее, когда ей было лет десять, невольно вспыхнула. Она тысячу раз говорила, чтобы он называл ее Шарлоттой или мисс Китс, особенно при посторонних. Но Сэм испытывал какое-то извращенное удовольствие, обращаясь к ней не иначе как Гус или Гусси — сокращенный вариант ее второго имени Августа.

Сдерживаясь, чтобы не нагрубить, она вытерла слезы со щеки и сказала:

— Привет, Харпер. Я и не слышала, как ты стучал.

Он оглянулся на дверь и пояснил:

— Я никогда не стучусь!

— Как раз это я и имела в виду. Что там у тебя?

Сэм долго и внимательно разглядывал ее, отмечая про себя опухшие от слез глаза и мокрые щеки.

— Что-нибудь случилось?

Шарлотта чуть не подпрыгнула от удивления. В его голосе ей послышалось некое подобие искреннего участия. Такого за тридцать четыре года, что она знала его, за ним не водилось. Даже после того как он толкнул ее в озеро и испортил ей тринадцатый день рождения: так он тогда ответил на ее роковую ошибку — признание в любви. Даже после этого она не услышала от него ничего, кроме нехотя, сквозь зубы произнесенного извинения.

— Да нет, все в порядке, — сказала Шарлотта.

— Но ты выглядишь, как будто… как будто плакала.

— Я сказала, все в порядке.

И вот он уже был хладнокровен, как всегда. Однако Шарлотте показалось забавным, что две зареванные особы смогли выбить его из колеи.

— Что у тебя, Харпер?

Она взглянула на Лори, затем прикусила нижнюю губу, стараясь скрыть улыбку. Сэму явно было не по себе. Бог мой, как же она любила эти редкие случаи, когда могла вывести его из равновесия! Он всегда был до безобразия невозмутимым, высокомерным и чуждым всякой сентиментальности.

Многие из сотрудников редакции считали его замкнутым и лишенным чувства юмора. Но Шарлотта знала Сэма лучше других. Поэтому считала его просто невыносимым. Эти застегнутые на все пуговицы костюмы, подчеркивавшие и без того стройную фигуру, аккуратно зачесанные густые черные волосы, которые, казалось, не в силах был растрепать никакой ветер. Даже ресницы у него были необыкновенные — длинные, густые, темные, как бы созданные, чтобы подчеркивать сияющую синеву глаз.

Нельзя сказать, чтобы Шарлотта ему завидовала. Да и почему она должна была ему завидовать? Только потому, что сама умудрялась выглядеть так, будто спит не раздеваясь? Или потому, что на голове у нее вместо прически была просто копна взлохмаченных волос? Или потому, что фигуру свою она помнила изящной, лишь когда была совсем юной девочкой? Нет, она не завидовала Сэму Харперу.

Просто… просто он ужасно раздражал ее. Они знали друг друга с детства, и Сэм всегда был для нее за старшего брата — ворчливый, упрямый, властный.