Мэри Гилганнон - Мечта Дракона

Ну, уж нет, решил про себя Бэйлин, он не сдастся так просто невидимому противнику, почти победившему Мэлгона. Он все еще в состоянии драться за своего монарха и выиграть эту битву. Вот только бы найти верное оружие, нужные слова...

Он окинул друга взглядом. Перед ним стоял красивый мужчина; в нем все еще оставалось много общего с тем молоденьким наследником гвинеддекого престола, которого Бэйлин знал много лет назад. Всегда быстро впадающий в гнев, Мэлгон, однако, готов был в самой, казалось бы, критической ситуации к неожиданному дружественному жесту. Такой же, как все прочие мальчишки, он превзошел своих сверстников в удальстве и храбрости. Глаза Бэйлина наполнились слезами. Он любил этого человека больше, чем кого-либо из друзей. Он протянул руку, положив ее на плечо Мэлгона.

– Ну, полно. Попытайся... пожалуйста, попытайся снова стать королем. Ты нужен нам.

В наступившей тишине оба прислушивались к доносившимся снаружи звукам внешнего мира, к воркованию вяхирей, свивших себе гнезда над их головами.

Мэлгон тяжко вздохнул. О да, он был многим обязан Бэйлину. Большую часть своей жизни этот сильный, честный воин оставался его преданным товарищем. Потерян счет битвам, в которых сражались они плечом к плечу. Друзья делились своими тайнами, даже женщинами, когда были помоложе. Но имелись меж ними узы надежнее, чем кровное родство. На руке Бэйлина, чуть ниже локтя, остался знак – напоминание о приходившей за Мэлгоном смерти. Много лет назад он заслонил короля от вражеской стрелы, сам подставившись под ее смертоносное жало. Старые воины верили, что если человек спас тебе жизнь в бою, то он имеет на тебя все права. Чего бы он ни потребовал, ты не можешь ему отказать. Бэйлин за все прошедшие годы еще ни о чем не просил короля.

Он ждал. Его карие глаза блестели от слез, и потому Мэлгон отвернулся.

Возведя очи к распятию, затворник в беззвучной молитве зашевелил губами. Затем обратился к посланнику:

– Пойди скажи настоятелю, что я уезжаю.

– Слава Богу, – шепнул Бэйлин и улыбнулся; лицо его осветилось счастьем, голос радостно зазвенел. – Я скажу им, этим глупым ханжам. И пусть только попробуют обвинить тебя и чем-нибудь, я напомню им, как они были счастливы все эти годы, пока побережье никто не беспокоил. Но однажды ирландские грабители придут вновь, и тогда святая братия порадуется, что король сам защищает их жизни вне стен обители, вместо того чтобы, прячась за этой оградой, молить Бога о спасении грешных душ.

Мэлгон тихонько рассмеялся, и Бэйлин подумал, что он за всю свою жизнь еще не слышал ничего столь же прекрасного, как этот смех.

Нарана нетерпеливо притопнула ногой, стоя на пороге маленькой палатки.

– Идем же, поторапливайся, я не могу ждать тебя тут целый день.

Поспешно отложив работу, Рианнон вышла к мачехе. Обе женщины быстро зашагали между палаток и грубо срубленных хижин летнего лагеря бригантов; шли, обходя собак и играющих среди построек детей. Когда они добрались до жилища ее отца, короля Фердика, Рианнон почувствовала, что совсем запыхалась и вспотела.

Нарана вошла внутрь, чтобы доложить мужу о приходе его дочери, которая тем временем дожидалась возле двери, ощущая, как бешено бьется ее сердце. Отец редко замечал ее присутствие и никогда не призывал к себе. Так что нынешнее приглашение было совершенно неожиданным.

Через минуту мачеха вернулась и кивнула ей, знаком позволяя войти. Рианнон переступила порог и увидела отца, сидящего в дальнем конце комнаты на троне, ножки которого утопали в расстеленной на полу косматой медвежьей шкуре. Фердик внимательно осматривал свой новый лук.

Возле трона лежали колчан со стрелами и доспехи. Под одеждой, богато расшитой нитями глубокого зеленого и кроваво-красного цветов, угадывалось сухопарое, сильное тело короля бригантов. Шею и запястья его отягощали бронзовые, с эмалевой росписью, украшения – знаки отличия настоящего воина. Глядя на этого мужчину в роскошном платье, с копной блестящих рыжих волос и точеными чертами лица, нельзя было усомниться в том, что перед вами истинный король.

Девушка осторожно приблизилась к отцу и, поклонившись, произнесла:

– Милорд...

Фердик выпрямился.

– Подойди поближе, Рианнон.

Она шагнула вперед, так что унизанные перстнями пальцы отца смогли ее коснуться, и застенчиво склонила, голову, уставившись на его пыльные кожаные сапоги. Фердик взялся за толстую рыжую косу дочери и провел по ней пальцами, будто ощупывая славно отточенный клинок.

– Я и не заметил, как ты превратилась в настоящую красавицу. – Глаза изучали очертания хрупкой, почти детской фигурки. – Должно быть, ты недурно сложена, хотя об этом трудно судить из-за твоего убогого наряда. – Он, нахмурившись, указал на блеклую, не по размеру широкую блузу. – Но у тебя, конечно, имеется что-нибудь более подобающее принцессе. Вот и изволь одеваться как следует.

Рианнон все еще не поднимала головы в надежде, что так отец не заметит румянца, воспламенившего ее щеки. Неужто он и впрямь не знает, что мачеха жалела для падчерицы новых платьев? Как же мало внимания уделяет он своим домашним, если не знает, что Нарана ненавидит ее.

Они немного помолчали. Фердик взял дочь двумя пальцами за подбородок. На краткий миг их взгляды встретились. Сине-зеленые прекрасные очи короля сверкнули холодно, испытующе.

Рианнон отвела глаза, чтобы не выдать своих печальных дум. Как бы ни ждала она прежде отцовского внимания, этот внезапный интерес к ее персоне не только не обрадовал, но даже огорчил ее.

Фердик отстранился от дочери.

– Ты все еще боишься мужчин, Рианнон?

Голос его звучал мягко, даже ласково. Девушка облизала сухие губы и с трудом выдавила:

– Нет, милорд.

Отец кивнул:

– Молодец Эсилт: уладила все, как и обещала.

При упоминании этого имени на принцессу сразу же нахлынули воспоминания. Высокая темноволосая женщина стала для нее настоящей матерью, не то, что злобная и безразличная Нарана. И хотя она никогда не жила вместе с бригантами, но частенько приходила навестить Рианнон или же приглашала ее к себе. Эсилт любила девочку и заботилась о ней. Более того, лишь одна она помогла ей залечить физические и душевные раны после той ужасной ночи два года назад, когда Алевенон изнасиловал ее.

– Это славно, что ты преодолела свои страхи, Рианнон. Ты теперь взрослая. Пришло время выходить замуж.

Мысли ее тотчас же перенеслись в настоящее, и Рианнон, наконец, с ужасом осознала, для чего ее вызвал к себе отец. Эсилт всегда предупреждала: как только Фердик найдет достаточно богатого и могущественного жениха, он выдаст свою дочь замуж. По-видимому, сегодня этот момент настал.