Эдит Лэйтон - Возвращение графа

– Могут и ходят, но они куда опытнее в таких делах, чем вы. Они нанимают проходимца вроде меня, чтобы тот сделал за них грязную работу. – Он поднял руку в перчатке, не давая ей заговорить. – Но я работаю на вас бесплатно. Потому что думаю, что ему полезно увидеться с вами, ему надо отвлечься. А вы, по-моему, и правда его любите, а то не ввязались бы в такое безумное дело, а?

– Не знаю. Не знаю даже, тот ли он, за кого себя выдает. – В голосе ее звучало отчаяние.

– Я знаю, кто он, и могу вам сказать: он сын своего отца. И он не воровал эти подсвечники ни тогда, ни сейчас. Он сидит в Ньюгейте, потому что кто-то желает его смерти. И тогда желал.

– Вы можете это доказать? – с надеждой спросила она.

– Я докажу. А пока ему нужна любая помощь. Вы желаете ее оказать?

Что за вопросы он задает?

Она вскинула голову и процедила сквозь зубы:

– Я тайком ушла из дома. Обманула родственников. Хотела подкупить королевских чиновников, рисковала своей головой и именем, отправляясь в гнилую тюрьму! А вы спрашиваете, желаю ли я помочь? Мой дорогой сэр, вы же умный человек! – Она буквально кипела от злости.

– Моя дорогая мадам, я повидал в этом мире больше, чем прочие. Кристиан красивый парень, и сейчас он в шаге от плахи. Этого достаточно, чтобы женщины определенного сорта ради желания увидеться с ним лгали, подкупали, обманывали мужей, родственников и священников, а также королевских чиновников.

Она молча смотрела на сцепленные руки. Его голос стал мягче:

– Простите. Но таков мир. Кристиан видел вещи похуже. Я думаю, вы его любите, а потому, пожалуйста, помогите ему забыть весь этот ужас хоть на час, хорошо?

В ней боролись противоречивые чувства, ее переполняли сомнения и страхи, она не знала, что сказать.

– Вот что мы сделаем, – произнес он. – Кристиана держат с лицевой стороны тюрьмы. Это милость, обычные преступники содержатся в свинарниках с другой стороны, там невыносимо. Но у него не лучшие апартаменты. Трудно было добиться, чтобы его не сунули в обычную камеру, мне это удалось потому, что я сказал, что еще может быть доказано его дворянское происхождение, и подмазал каждую руку, которая ко мне протягивалась. Но все равно он не в лучших апартаментах, те все заняты. Так что мы спустимся вниз темными дорожками. На вас шляпа с вуалью, кстати, как вам дышится?

– С трудом. – Она не смогла удержаться от улыбки. В его голубых глазах она прочла восхищение.

– Черт возьми, Кристиан всегда был счастливчиком.

Он посерьезнел и наклонился к ней:

– Слушайте внимательно, потому что скоро мы будем там. Когда подъедем к стенам Ньюгейта, я оставлю вас в карете, а сам пойду уладить дела. Потом проведу вас в тюрьму. Будете идти со мной – не останавливайтесь и не говорите ни слова, пока не останетесь наедине с Кристианом. – Он нахмурился. – Вы понимаете, что я уйду и вы останетесь с ним за закрытой дверью? Если собираетесь поднимать шум о приличиях и все такое, лучше скажите сейчас. – Он посерьезнел. – Подумайте об этом. Считаете вы его преступником или нет, скажу вам одно: это не девичья забава, за которую семья и друзья вас скоро простят. Если это дело раскроется, ваша репутация будет ниже, чем у подзаборной шлюхи, учитывая то место, куда вы идете. Вы это понимаете?

Она кивнула и проглотила подступивший к горлу комок.

– Но думаю, не раскроется, – сказал он. – Через час я за вами вернусь. Что скажете?

Она не колебалась. – Что я могу сказать? Будьте добры, отведите меня к нему, пожалуйста.

Джулиана была рада, что ничего не видно, и старалась не дышать. Вонь была нестерпимая – пахло сырым деревом, осклизлым камнем, протухшей едой, человеческим потом, парашами в камерах и чем-то еще. Джулиане казалось, что зловоние исходит также от отчаяния, пропитавшего эти стены.

– Глубоко вздохните, несмотря на вонь, – шепнул ей капитан Бриггз, когда они вошли в следующий коридор, – потом еще раз. Еще три раза – и вы с ней свыкнетесь, просто перестанете ее ощущать. Иначе здесь просто невозможно было бы жить.

Джулиана шла за капитаном и дородным стражником, которого он взял с собой, чтобы тот отвел их к Кристиану. Она вцепилась в кошелек и держала руки под накидкой, но все равно было холодно. Каменные стены и полы Ньюгейта были ледяными, хотя снаружи буйствовала весна.

Ньюгейт был огромным и разветвленным, целый город с лабиринтом коридоров. За свою долгую историю он дважды горел, но Джулиана думала, что никакой пожар не очистит это место от скверны.

– Не терзайтесь, – сказал капитан. – Сегодня не понедельник, значит, не вешают. В понедельник сюда не пробиться. Собираются целые толпы желающих поглазеть, как вешают.

У Джулианы в животе скрутился ком, такой же холодный, как ее руки. Мужество покидало ее. Она была так напугана, что не могла ни говорить, ни бежать, ни даже упасть в обморок. Она могла лишь идти, стараясь не отставать от капитана.

Они прошли по тусклым каменным коридорам и поднялись по лестнице в другой длинный коридор. Здесь воздух чище, но такой же сырой и холодный.

Если ее на этом поймают, она пропала. И поделом ей. Надо же быть такой дурой, чтобы пожертвовать всем ради любви. При этом не зная, кто он такой, тот, кого она любит.

– Пришли, – сказал стражник, остановившись возле одной из дверей. – Вы не знаете, как сюда попали, и никогда меня не видели.

– Точно, – сказал капитан. – Но ты подождешь и проводишь меня, когда я позову, а через час приведешь обратно.

Страж посмотрел на фигуру под вуалью:

– А она?

– Она останется здесь на час.

Страж издал звук, который можно было принять за смешок.

– Его вздернут? Забавно, не знал, обычно таких сажают на ту сторону, поближе к виселице. А, не мое дело, – быстро сказал он, увидев выражение лица Энтони. – Заходите. Я вернусь за вами через пять минут, сэр. Эта дворянка может остаться на ночь, если захочет, мне все равно.

Он выбрал ключ из тяжелой связки, болтавшейся на поясе, вставил в замок и распахнул дверь.

– Эй, к тебе гости, – сказал он. – Быстро, быстро, – поторопил он Джулиану и Энтони, оглядываясь по сторонам. Как только они вошли, он закрыл дверь, и они услышали, как заскрежетал ключ в замке, а потом упал засов. Словно грянул выстрел.

Камера была незамысловатая, по размеру больше, чем Джулиана ожидала: каменные стены, такие же толстые и темные, как в ее ночных кошмарах; высоко под потолком окно, такое маленькое, что только узкий луч света пробивался сквозь решетку. Были койка и стол, стул, таз, и одна лампа. И человек, который называл себя Кристианом Сэвиджем. Он встал с кровати и уставился на них:

– Черт тебя побери, Эймиас! Зачем ты ее сюда привел?

– Она упакована, как посылка, – сказал капитан. – Откуда ты знаешь, кого я привел?