Шеннон Дрейк - Тристан и Женевьева (Среди роз)

– У вас достаточно лакеев, что бы выполнять ваши команды, лорд Тристан. Но не надейтесь увидеть среди них меня. Да, вы сильны и могущественны, и за вашей спиной король-победитель. Но я никогда, никогда и ни за что не склонюсь перед вами. Вы можете вершить вашу месть так медленно, как пожелаете. Но я буду неустанно бороться с вами, бороться за каждый миг свободы!

Он долго, пристально смотрел на нее, и в его глазах вдруг засверкали золотистые искорки. Было ли это уважение, насмешка или медленное разгорание гнева? Женевьева не могла понять, но за время одного удара сердца она успела подумать, что Тристан откажется от своих планов, что для него они слишком утомительны. Но нет…

– Что ж, пусть так и будет, – мягко согласился он, быстро шагнул вперед, наклонился, обхватил ее тело и без особых церемоний водрузил Женевьеву к себе на плечо.

Она отреагировала совсем не так, как подобает благородной даме. Рассердившись и отчаявшись, она начала что было мочи поносить его, ругая самыми последними словами, царапалась, брыкалась, кусалась. Но Тристан оставался совершенно спокойным и безразличным ко всем ее выходкам. Он легко понес свою отчаянно вопящую ношу к лестнице и повысил голос только для того, что бы перекинуться парой слов с Плизэнсом.

– Извини, Джон. Я тут же вернусь назад. Хотя подожди-ка. Что, если мы соберемся, скажем, через час?

У Женевьевы не было ни малейшего понятия, ответил Джон или нет. Ее снова охватила паника, она уже не была уверена в том, что мысль о борьбе с ним, была хорошей идеей. Конечно же она может стать для Тристана постоянной занозой, но чего это будет стоить ей самой. Она напряглась, стараясь выпрямиться, опираясь на его плечо.

– Нет, храбрый победитель! – вскричала Женевьева, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. – Не дозволяй своему пленнику отвлекать тебя от управления украденным поместьем!

Женевьева видела, что Тристана явно забавляет все происходившее. Но в его темных глазах мелькали и опасные вызывающие искорки.

– О, мне кажется, что мое украденное поместье выдержит, если я ненадолго оставлю его, – сказал он. И его губы сложились в улыбку, которая ясно дала понять Женевьеве, что если она и была для него причиной беспокойства, то ему будет только приятно устранить эту причину.

– Я пойду сама! – задыхаясь сказала она. К своему ужасу она увидела, что зал начинает заполняться людьми Тристана, слугами и даже ее близкими. На лестнице стояла Эдвина, как громом пораженная, прижав руки к груди, с пепельно-бледным лицом. А позади нее стоял Томкин, верный Томкин…

Они были явно обеспокоены, но не осмеливались вмешиваться. А она боролась, боролась и проигрывала, и втягивала их в эту бессмысленную борьбу. О, Господи! Она не хотела, чтобы они страдали от ее поведения.

– Я пойду сама! – прошептала она неистовым шепотом.

Но было уже слишком поздно. Тристан проигнорировал публику, собравшуюся в зале, и начал подниматься по ступенькам. Когда они проходили мимо Томкина и Эдвины, он извинился с необычной и холодной вежливостью.

– Пожалуйста! – умоляюще воскликнула Эдвина.

Тристан и не подумал остановиться. Когда она тронула его за руку, он прошел мимо, как будто не заметил ее прикосновения. Но Эдвина отчаянно вцепилась в ткань его рубашки, и он все-таки остановился, вежливо ожидая, что же она собирается ему сказать.

– Тристан, я умоляю тебя, позволь мне навестить Женевьеву, поговорить с ней!

Боль, звучавшая в ее голосе, могла бы растрогать даже камень.

Но только не сердце Тристана. Он ответил очень любезно, но отказал в ее просьбе.

– Нет, Эдвина, возможно, как-нибудь потом.

– Тристан, даже заключенные в Тауэре пользуются кое-какими поблажками! – умоляла Эдвина. И Женевьева, свисавшая вдоль спины Тристана, была поражена ее тоном. Она поняла, что ее тетя приняла власть ланкастерца.

Тристан вздохнул.

– Нет, леди, нет! Хотя бы для того, чтобы ваша неукротимая родственница не нарушила спокойствие и мир. Она втянет вас в свои бесконечные интриги, а я бы не хотел этого. Может быть, через какое-то время я разрешу вам встретиться с ней, но не сейчас.

– Ну, пожалуйста, Тристан…

Эдвина была близка к тому, что бы заплакать. И несчастная Женевьева крикнула ей:

– Во имя Господа! Эдвина! Не проси! Никогда не проси так униженно того, кто убивал и насильничал, что бы завладеть тем, что принадлежит другим!

Она пыталась освободиться от его хватки, стараясь встретиться с Эдвиной глазами. Но его руки сжались сильнее, и Женевьева поняла, что ей удалось разозлить его. Но Тристан оставался вежливым с Эдвиной, и Женевьева, как бы сильно она не сочувствовала своей тетке, вознегодовала от того, с какой легкостью та приняла свою судьбу.

– Миледи, позвольте мне пройти…

У Эдвины не было другого выбора. Когда Тристан снова пошел вверх по лестнице, Женевьева попыталась поднять голову. Лицо Эдвины оставалось пепельным, а в глазах застыла боль и безнадежная мольба. «Сдайся!» – умоляли ее глаза. Но Женевьева знала, что не сможет покориться этому дьяволу во плоти.

Тристан повернул и сильным пинком распахнул дверь в ее спальню. Секунду спустя он небрежно бросил ее на кровать. Женевьева быстро приподнялась на локтях, готовая к тому, чтобы защищаться, если он посягнет на нее.

Но мужчина остался стоять, слегка раздвинув ноги и глядя на нее сверху вниз, уперев руки в бедра.

– Мне стоит позаботиться о том, чтобы в будущем не было ложных тревог. Разве вы никогда не читали басен Эзопа? Даже если эта спальня будет объята пламенем, вы можете изжариться здесь заживо, но никто не будет обманут вашими криками, – сказал он.

– Я и не подумаю кричать, если вы скажете своим людям, чтобы они приходили, когда я зову их, – отпарировала Женевьева. – Я не думаю, что подобная уловка будет необходима.

– Миледи, вам бы ответили в свое время, Я был занят, в противном случае я бы пришел сам.

– Я не хотела видеть вас. Я хотела, чтобы ко мне пришел кто-нибудь из моих слуг!

– Вы не голодали, – возразил он.

Женевьева быстро перекатилась через кровать и посмотрела на него.

– Эдвина говорила правду, милорд, – сказала Женевьева, вложив в свои слова все презрение, на которое была только способна. – Даже в Тауэре заключенных кормят и разрешают им свидания.

– Но ведь вы не в Тауэре, не так ли, Женевьева?

– Я бы с большим удовольствием находилась там. У меня есть права…

– У вас вообще нет никаких прав, леди. Вы утратили их в ту ночь, когда попытались убить меня.

Женевьева почувствовала, как вокруг нее начинает сжиматься пространство, спальня, бывшая просторной и большой, словно уменьшалась в размерах, когда он появлялся.

Тристан заполнял всю комнату своей несгибаемой волей.