Вероника Ягушинская - Кухарка для дракона

— Уж лучше сразу прирежьте, — не на шутку испугалась я. Подобная перспектива казалась еще более ужасной, чем смерть на алтаре во имя воскрешения безумного бога.

— С каждым мгновением эта идея нравится мне все больше, — широко и искренне заулыбался принц, а я поняла, что только что совершила огромную ошибку, и, чтобы уйти от скользкой темы, задала вопрос:

— А как же двенадцать жертв? Ритуал называется «сердце дракона», я — последняя жертва.

Голос едва не сорвался от волнения: умирать очень не хотелось, но в моем случае это был бы лучший исход.

— Ого! — поразился Вильрен. — Как же хорошо ты осведомлена. Ящерицы проглотили наживку и даже посвятили тебя в суть ритуала. В одном ошиблись… — И эльф замолчал, выдерживая драматичную паузу.

Мне бы промолчать, но бешено стучащее сердце никак не хотело успокаиваться, сжимаясь от тревоги.

— В чем? — хрипло спросила я, так и не дождавшись продолжения.

— Король и советник решили, что в последнем ритуале жертвой должна стать очередная жена и по маячку в твоем кулоне они найдут логово заговорщиков. Ты, по их мнению, была наживкой для нас.

И снова пауза. Они явно ошиблись, и интуитивно я понимала: будет беда. И снова — мой нетерпеливый вопрос:

— А на самом деле?

— Ты — приманка для них, — жестко отрезал Хенселль, сверкнув мертвенным светом в бывших еще миг назад сиреневыми глазах. — Двенадцать жертв давно принесены, и не раз. Для аккумулирования силы нет никакой разницы: прирезать деревенскую девственницу или беременную жену короля.

— Зачем же тогда…

Закончить фразу так и не смогла. Зачем так жестоко?

— Всегда приятно насолить врагу, — усмехнулся безумец. — Особенно когда он каждый день ходит мимо тебя мрачнее тучи и даже не подозревает, кто виновен в его бедах. Благодаря этим ритуалам физическая оболочка мне почти не нужна, осталась самая малость. Мне нужно сердце дракона. Любого дракона. — Эльф довольно потянулся и блаженно улыбнулся, а у меня по спине пробежал холодок дурного предчувствия. — А за тобой, моя дорогая Карина, обязательно прилетит дракон. — Взгляд Вильрена упал на серебряный кулон, что покоился поверх платья.

— Нет!

Казалось, я закричала, а на деле вышел лишь приглушенный писк. Это ловушка! И сейчас мы, сидя среди трупов, ждем, когда же за мной прилетит дракон. Мой дракон! Самый дорогой и любимый! И если Хенселль настолько уверен в том, что Ламберт прилетит за мной, то, похоже, так оно и будет.

Нет! Только не это!

— Не расстраивайся, малыш Ридейро не хуже твоего чешуйчатого, — «утешили» меня. — Милый мальчик. Честолюбив, корыстен, злобен, беспринципен и уже отдал долг сполна. В этом деле он хорошо мне помог и даже достоин награды.

Как же захотелось расцарапать эту мерзко улыбающуюся рожу, но что-то насторожило, и мысль вылилась в слова:

— Какой долг?

— О, это давняя история. Тии’ран жаждал отомстить врагу, и в этом деле ему нужна была помощь.

Ледяные иголочки вонзились в сердце, заставив его пропустить удар.

— Ка-какому врагу?

— Как я люблю такие драмы, — довольный произведенным эффектом, протянул Вильрен. — Князю Лурье, твоему отцу конечно же!

Кажется, мир вокруг окончательно разлетелся на осколки. А принц, будто не замечая моего состояния, как ни в чем не бывало продолжил:

— Виконту Ридейро надо было уничтожить последнего князя Лурье, растоптать и унизить, а моим верным последователям как раз было необходимо финансирование…

Эльф что-то еще рассказывал, объяснял схемы махинаций, даже, кажется, назвал яд, что отнял у меня отца, но я его слышала словно через вату в ушах. Окружающее пространство подернулось дымкой, и я поняла, что это были слезы, лишь когда одна из них сорвалась с ресниц и мир вновь прояснился. Вокруг вместо размытых ярких пятен опять оказались убитые невиновные девушки, которые по-прежнему внимательно следили за каждым нашим движением. Зачем они здесь? Жуткая деталь антуража или…

Громкий стук в дверь оборвал вихрь заполошных мыслей.

— Нам пора. Гость уже на пороге.

Меня подхватили под локоть и вытащили из-за стола. Дальше были коридоры и переходы, мы вышли на улицу через черный ход и направились к до боли знакомой статуе, вольготно расположившейся прямо посреди огромного, идеально ровно подстриженного газона. У самых ног идола лежал широкий плоский камень, весь исписанный незнакомыми символами. При нашем приближении некоторые из них зажглись красным светом.

— Сейчас будет немного неприятно, — будто извиняясь, произнес эльф и со всей силы ударил меня кулаком по затылку. Я даже пискнуть не успела, как наступила темнота.

Гладкий камень холодил спину. Тонкая ткань платья никак не сдерживала холод. По коже пробежали мурашки. Я попыталась пошевелиться, но руки и ноги оказались накрепко связаны. Опять!

В нос ударил резкий тошнотворный запах крови и сандала.

— Рано!

Лба коснулась прохладная ладонь.

Темнота.

Протяжное пение бьет по нервам. Едва мотив начинает угадываться, как тембр поющих голосов делает резкий скачок, и снова — какофония звуков, среди которых явно прослеживаются нежное сопрано и рычащие басы. Стертые запястья очень болят. Веревки, кажется, уже намокли от крови. Холодно.

— Помогите, — едва шепчут заледеневшие губы.

— Да что ж ты такая нетерпеливая!

Снова рука на лбу. Снова тьма.

Я не хочу проваливаться!

— Наконец-то. — Голос Вильрена только кажется недовольным.

Есть ли смысл злиться существу, что старше этого мира? Особенно когда оно уже почти у цели. И для достижения цели ему осталось всего лишь… убить дракона.

Глаза распахнулись на всю ширину. Я больше не усну! Не потеряю сознание, даже если меня будут бить! Нельзя! Держаться!

— Надеюсь, этот артефакт ты не потерял по дороге? — с легкой ехидцей вопросил принц.

Я повернула голову на звук и похолодела от ужаса. Вокруг камня, на котором меня распластали, как пришпиленную бабочку, полукругом стояла толпа: люди в черных плащах с накинутыми на головы капюшонами, девушки-зомби. И все они пели. Кто протяжно выводил какую-то мелодию, кто выл на одной ноте. В руках все держали зажженные свечи, как на похоронах, только пламя на фитильках плясало не обычное — темное, и это вызывало ужас.

Эльф стоял у подножия идола. Чтобы заметить его, мне пришлось почти до хруста вывернуть шею. При иных обстоятельствах я бы обязательно залюбовалась им: природная грация смешивалась с дьявольским обаянием, на тонких, красиво очерченных губах играла легкая полуулыбка, а в сиреневых глазах отражалось черное пламя. В отличие от остальных принц не переоделся в плащ с капюшоном, так и остался в парадном темно-сером камзоле, в котором явился на тот проклятущий бал. Мне бы стоило вообще не посещать этот «праздник», сославшись на недомогание. Хотя какой в этом смысл? Все равно он бы меня достал, не сегодня, так завтра.