Анна Бахтиярова - Корона Весны

Мари вздрогнула. В голове эхом прозвучали два слова: за что? А потом еще одно — «Эзра». И снова накрыла обида, будто тьма перед грозой. Бело-голубые глаза сверкнули и с укором глянули на Весту.

— Где ты была?

Вопрос прозвучал раскатом грома для всех троих, включая саму Мари, не ожидавшей от себя такой наглости. Мало того, что внезапно перешла на «ты», так еще и готова обвинить мать во всех грехах. А, впрочем, раз хотят быть родителями, пусть привыкают. Потерянным младенцам свойственно вырастать в упрямых и неуправляемых подростков.

— Что ты имеешь в виду, Мари? — спросил вместо онемевшей от растерянности жены Инэй.

— Я хочу знать, где она была, когда Эзра подверглась осаде? — отчеканила стихийница жестко. — Почему не забрала меня? Не защитила? Ведь времени было достаточно! Помнится, на помощь Апрелии Ее Высочество тоже не пришла, хотя Майя умоляла! Кстати, Дайра знает, что у нее могла быть настоящая живая мать, вместо негодяя Рейма и злыдни Риды, если б тетя откликнулась?

— Мари, — Инэй попытался осадить распалившуюся дочь, но и не быть грубым. — Ты не забыла, что накануне мама спасла тебе жизнь, чуть не отдав собственную?

— О, да! Это перечеркивает последние шестнадцать лет! — сильнее ощетинилась девушка, хотя в душе и понимала: здесь Король прав. Но остановиться было выше сил. — Между прочим, Фину не пришла бы в голову мысль об убийстве, если б вы двое не втянули меня в войну против Эллы!

В столовой повисла гнетущая тишина. Мари подозревала, что разозлила родителей, но извиняться не собиралась. Это они виноваты! Вот только, что сейчас делать? Подняться и уйти?

— Знаю, как ситуация выглядит со стороны, — заговорила Веста, когда дочь почти созрела к побегу из-за стола. — Но все не так… — она запнулась, встретившись с мрачным взглядом Мари. — Пойми, я не оправдываюсь. Я годами задавала себе вопрос, могла ли сделать больше, чтобы предотвратить все то, в чем ты меня обвиняешь. И не находила ответа. Потому что даже Королевская власть и колоссальная сила не гарантируют защиту от бед. Я сожалею о смерти Апрелии, виню себя и прекрасно понимаю, какой огромный долг у меня перед Дайрой. Но тогда… тогда я приняла решение, которое считала правильным.

— Отвернуться от того, кто нуждался в помощи? — констатировала Мари безжалостно, и услышала легкое предупреждающее покашливание Короля. Инэй не стал вмешиваться, предоставив супруге самой объясниться с дочерью, однако девушка явственно чувствовала его напряженный взгляд.

Но Веста и не ждала поддержки. Продолжила спокойно, с интонацией истинной представительницы Королевского клана, только подрагивающие пальцы выдавали волнение.

— Я не знала всех обстоятельств. Ни о любовным зелье, ни о Рейме, замыслившем убийство и похищение младенца. Решила, Апрелия успокоится и без моего вмешательства. Но даже не это главное. Я, действительно, не могла откликнуться на просьбу Майи. Потому что… потому что важнее было защитить тебя. Я тоже была беременна и отчаянно скрывала свое положение. Поездка на срединную территорию могла стоить жизни нам обеим, — Веста опустила глаза, не замечая, как побледнела Мари, мысленно посчитавшая даты. — Я оставалась во Дворце сколько могла, — продолжила тайная Королева, глядя на собственные руки. — У меня были сообщники. Старик портной, который прежде работал на клан Верга, шил платья, маскирующие меняющуюся фигуру. А лекарь — друг моей покойной матери — врал отцу, что я больна. Последний месяц перед побегом я провела в своих покоях. К тому времени было слишком опасно попадаться на глаза посторонним. Майя связалась со мной накануне бегства. Застала врасплох. У меня не хватило мужества отказать прямо…

— А Эзра?

Голос Мари прозвучал глухо, как из погреба. Короткие слова дались через силу. Что за напасть?! Она не успела осознать, что Ян лишился отца ради ее спасения. А теперь оказывается, и родной маме Дайры не пришли на помощь по той же причине. Может, она проклята? Иначе почему умудряется приносить несчастья кровным родственникам?

— Эзра… — повторила Веста эхом. — Это было трудно. И невыносимо больно. Оставить тебя, пусть даже на несколько месяцев. Меня искали, и следовало вернуться во Дворец. Позже мы с твоим отцом планировали инсценировать нашу смерть. Но требовалось время…

Мари не смела смотреть на мать, но почувствовала, как изменился ее голос и поняла, что та едва сдерживает слезы. Однако продолжила сидеть, насупившись. Испугалась, что сама расплачется, если встретится с Вестой взглядом.

— …отец — Король Цвет — принял меня, хотя и не простил. Запер в покоях на три недели, отобрал осколок. Небо! Я даже не знала об осаде города. Ни о морозе, ни о пожарах. Пока не стало слишком поздно… Понимаю, что это не оправдание. И поверь, я сама себе лучший палач. За шестнадцать лет не было дня, чтобы я не проклинала собственную беспечность. Можно приводить сколько угодно аргументов, но факт остается фактом: я допустила беду и не снимаю с себя ответственности.

— А Король Цвет? — быстро спросила Мари. — Почему он стерпел позор? Ведь многие знали о побеге и поисках, не поверили в версию о твоей болезни.

Девушку мало волновал Весенний дед. Безобидным вопросом она попыталась перевести разговор в иной русло. Слишком непростыми оказались последние объяснения. Больно царапнули обиженную душу, но прощать и мириться было рано. Умирающая Веста — одно дело, а выжившая — другое. Вот только лицо матери вдруг дернулось, да и отец вздохнул взволнованно.

— Мы ведь обещали быть честными с ней, верно? — Веста печально посмотрела на мужа.

По спине Мари прошел холодок, когда Инэй плотно сжал губы, не одобряя очередную откровенность супруги.

О, небо! Что эти двое еще натворили?

— Я все объясню, хотя истина и не красит меня, — заговорила Веста, стараясь за легкой надменностью скрыть нервозность. — Ты полтора года наблюдала, как мы притворяемся, играем на публику. Я не хочу этого делать перед тобой, милая, — Королева быстро заморгала, прогоняя упорные слезинки. — Отец был тяжело болен. Об этом знали трое: сам Король, личный лекарь и я. Его Величество разыскивал меня по всей Левии ни ради того, чтобы вернуть домой блудную дочь. Я одна могла помочь ему. Не вылечить, нет. Это было невозможно. Продлить жизнь на несколько лет.

— Хочешь сказать, ты не стала ему помогать? — догадалась Мари.

— Стала. Поначалу. Но постепенно я уменьшала эту помощь. Благодаря мне Цвет Флорана мог выторговать у смерти еще лет семь, но я позволила взять лишь два года. Я решила судьбу отца. Это была расплата за то, что он годами травил мою мать любовным зельем и убил в конце концов.

Неизвестно, какой реакции ждали от Мари родители. Но точно не спокойствия.