Ирина Матлак - Крылья феникса

— Оставь ее, — бросил я, спешившись. — Времени нет, нужно лететь в город.

Кайл прищурился, не сводя с нее мерцающих в полумраке глаз, неподвижно постоял еще несколько долгих секунд и резко развернулся. Призвал григанна, вскочил ему на спину и, обращаясь ко мне, произнес:

— Я слишком хорошо знаю тебя, братец. Этот дом для тебя — личная крепость, ты никого сюда не приводишь, тем более женщин. А с ней, — он кивнул на Иниду, — определенно что-то не так. И, будь уверен, я выясню, что именно.

Как обычно оставив за собой последнее слово, он направил григанна прочь от острова и вскоре круто спикировал вниз, исчезая в дымке потемневших облаков.

Бросив быстрый взгляд на то место, где еще недавно зияла брешь, и убедившись, что она затянулась, я спросил:

— Вы в порядке?

Инида несколько заторможенно кивнула и посмотрела мне в лицо. Она хотя бы знает, что это противоречит всем устоям? Конечно, знает, при поступлении в институт ей это повторили не раз.

На подобные правила и пиетет перед фениксами мне всегда было глубоко плевать. Мы ничем не лучше простых людей, во многом даже хуже. Но мало кто считает так же. И мало кто осмеливается открыто смотреть нам в лицо. Даже знать. Даже большинство аэллин.

А она смотрела. Бархатными карими глазами — большими и выразительными, преображающими простое лицо. Маленький рот, заостренный подбородок, небольшая горбинка на носу, немного веснушек и ямок на коже — должно быть, следствие перенесенной болезни… Глаза перекрывали все недостатки, заставляли признать девушку красавицей.

Нет, не сами глаза, а то, что они отражали. Теплый душевный свет… край вечно восходящего в душе солнца.

Риах! Куда свернули мои мысли?

Больше не медля, перенес нас в институт.

— Отправляйтесь к доктору Шайну, — велел ей, когда мы оказались в холле главного корпуса. — Он обработает ваши ожоги. И, пожалуйста, попросите его еще раз осмотреть ваши искры.

Хотя догадка переформировалась в убеждение, очередное подтверждение лишним не будет.

Она собиралась что-то сказать, но передумала и, отступив на шаг, вновь кивнула.

— Спасибо, Инида, — поблагодарил, растворяясь во вновь окутавшем меня свете. — Теперь мы с вами в расчете.

Ида

«Теперь мы с вами в расчете», — эти слова все еще звучали у меня в голове, пока я, едва передвигая ногами, шла в больничное крыло.

Даже в проводнике не нуждалась — этот путь уже могла проделать с закрытыми глазами. Ладони ужасно саднили, но едва ли я обращала на это внимание. Поступая в Институт аэллин, я и вообразить не могла, что всего за какую-то неделю моя жизнь настолько изменится. Что у меня появятся заботы и поводы для волнения, куда более сильные, чем просто учеба.

Неужели я и впрямь это сделала? Воспользовалась магией, чтобы нанести удар по порождению тьмы? Магией! Просто не верится!

Коридоры института в столь поздний час были пусты. Мои шаги прорезали звонкую тишину и отскакивали от стен гулким эхом. Погрузившись в размышления, я не расслышала, как к ним добавились другие, сопровождающиеся парой негромких голосов. Поэтому столкновение с Эмбер и Лайрой стало неожиданностью. Неприятной неожиданностью, на которую у меня не осталось моральных сил.

— О, какая встреча! — ухмыльнулась Эмбер, преградив мне путь. — Нищая бродяжка снова скитается по нашему замку?

— С каких это пор он ваш? — вяло отмахнулась я и попыталась их обойти.

Не вышло. Стоило мне шагнуть в сторону, как Эмбер сделала то же самое.

Краем глаза я заметила, что Лайра с беспокойством поглядывает то на меня, то на подругу, — кажется, ей ввязываться в очередную стычку не хотелось. Не то из-за внушения лорда Снэша, не то после нашего последнего столкновения в гостиной у камина.

— Скоро самой настоящей бродяжкой станешь, — самодовольно бросила Эмбер. — Из института тебя рано или поздно вышвырнут, и возвращаться тебе будет некуда.

Я намеревалась игнорировать ее слова, но последняя фраза заставила непроизвольно насторожиться.

— Почему некуда? — переспросила у нее.

— Потому что скоро от ваших убогих кварталов останется один пепел, — с той же гадкой улыбкой охотно сообщила Эмбер. — Ко мне только что брат заезжал. Говорит, в «низах» все полыхает.

Если еще недавно меня одолевал жар, то теперь внутри все разом сковало льдом. К горлу подступил шершавый комок, когда я вспомнила алое, увиденное на балконе зарево… зарево от пожара.

Что кричала и над чем смеялась Эмбер мне в спину, я уже не слышала. Просто, круто развернувшись, на всех парах побежала по длинным коридорам, выбежала через парадную дверь и устремилась к воротам. В этот момент меня не волновали ни саднящие ладони, ни отсутствие верхней одежды, ни возможная встреча со снующими на улицах порождениями тьмы.

Нет, Эмбер не врала насчет пожара в наших кварталах — в этом я не сомневалась. Слишком довольным было ее лицо, слишком много неподдельного злорадства в голосе. Но я отчаянно надеялась, что наш дом… мой дом пожар обошел стороной. В его стенах сосредоточились мои последние воспоминания о родителях, о счастливых, проведенных там с ними годах. Там был мой чердак, мой любимый бедный Кот… и какие-никакие опекуны были тоже. Пусть я и не питала к тетушке Эльзе и дядюшке Риусу теплых чувств, какая-то моя часть переживала и за них. Погибнуть в огне я не пожелала бы и врагу.

«Откуда он взялся, этот огонь? — билось в мыслях, когда я выбегала за распахнувшиеся передо мной золотые врата. — Откуда пожар?»

Гарь. За пределами покрывающего институт купола ее зловоние было повсюду. Перемешалось с горечью сухих листьев и напитало воздух.

Ночное небо окрашивали яркие огненные блики. Ветер приносил едкий запах дыма, от которого слезились глаза и перехватывало дыхание. Ведущая вниз дорога была пуста, по пути мне не встретилось ни одного человека. А еще она казалась бесконечно долгой, нескончаемой, а я сама — неповоротливой, слишком медлительной, вязнущей в пропахшем гарью воздухе.

Когда выбегала из института, я совершенно не задумывалась о том, как стану добираться до своего квартала. Но мне повезло — на первой же остановке стоял запряженный кокрэнами омнибус, уже готовый отходить. Внутри сидела всего пара человек — мужчина в пенсне, прижимающий к себе портфель, и парнишка лет пятнадцати. Причем мужчина показался мне смутно знакомым.

— Все пропало, все, — бормотал он побелевшими губами. — Столько труда, столько сил…

И тут я его вспомнила. В соседнем с нашим квартале располагалась знаменитая на всю округу пекарня, совладельцем которой он являлся. Мы, покупатели, чаще общались с господином Дайтром — вторым владельцем и главным пекарем по совместительству, а этого господина видели редко.