Валентина Гордова - Во власти его величества [litres]

Она провела меня по кромке леса, минуя улицы их большой деревни, затем темными проулками и вывела прямиком к просторной опушке без домов, где сейчас собрались, кажется, все жители. Народ окружал ее со всех сторон, но люди не выглядели жаждущими крови, скорее были подавленными и расстроенными, что несказанно меня удивило. Отца Лии я обнаружила в центре опушки. Он стоял, сгорбившись и опустив голову, на его запястьях мерцали темные магические цепи, которые я ощущала едва ли не сильнее, чем всех остальных на площади. Чувствовала пульсирующую силу артефакта и, кажется, легко могла его сломать…

– Ты совершил непростительный поступок, – привлек мое внимание прозвучавший в тишине громкий мужской голос.

Лия рядом со мной зажала рот ладонями, глуша крик. Она с ужасом смотрела на мрачного отца, к которому медленно приближался мужчина в длинном черном плаще.

– По твоей вине мы лишились единственной на весь мир перерожденной. За это ты будешь убит.

Нормально?! Что не так с этим миром? Почему здесь все пытаются друг друга убить?! Просто поговорить нельзя, нет? И это, по их мнению, суд?!

Толпа вокруг захлебнулась криком, Лия обессиленно рухнула на колени, а обвинитель занес над застывшим отцом малышки руку, слабо засветившуюся черным…

Магию Смерти я почувствовала отчетливо.

Боевой пульсар третьего уровня сплела рефлекторно, в полет его отправила уже вполне осознанно.

И только потом поняла, что я только что сделала.

Когда огненный заряд с гудением пролетел над толпой и сбил с ног не ждавшего такого поворота мужчину, все испуганно ахнули. Не знаю даже, кто из нас был больше поражен произошедшим. Зато Лия перестала глухо подвывать, а ее отец резко дернулся, вскинул голову и вместе со всеми посмотрел на отлетевшего на пару метров и теперь с трудом поднимающегося мага в плаще…

В тишине прозвучало негромкое, но отчетливое:

– Я оживляла их не для того, чтобы вы тут же убили.

Люди слаженно повернулись и со смесью восторга и страха посмотрели почему-то в мою сторону. Далеко не сразу до меня дошло, что эту фразу произнесла я. А потом…

А потом мне стало просто наплевать. Серьезно, там на меня Аяр обижается, тут пытаются убить оживленных мной магов Смерти… О каком страхе может идти речь? Я и не собиралась бояться и уверенно прошла сквозь толпу. Ничего они мне не сделают. Последняя перерожденная все же.

Жители деревни расступались, создавая живой коридор, и взирали на меня со все той же смесью ужаса и восторга. Я вышла в центр площадки, приблизилась к Ромусу, отцу малышки, и без труда растворила тьму на его руках.

Он в отличие от своих соплеменников смотрел на меня с признательностью, и я искренне поблагодарила:

– Спасибо, что вытащили.

– Спасибо, что спасли, – ответил серьезно.

Я кивнула и развернулась к приближающемуся злющему типу в плаще. То, что у меня сейчас будут большие проблемы, было написано на его лице крупными буквами.

– Как ты посмела помешать справедливому правосудию?! – прорычал он едва ли не с ненавистью.

Я никогда не любила ругаться, особенно с незнакомцами. Но сейчас…

– Справедливому правосудию? – тихо переспросила звенящим от негодования голосом так, что едва поднявшийся осторожный шепоток толпы невольно смолк.

Только сейчас, чувствуя сгущающийся в душе мрак и ощущая легкое покалывание ладоней, я подумала о том, почему все боятся магов Смерти на самом деле. Потому что это не просто магия, способная убивать. Это – часть тебя, плевать хотевшая на твое мнение. Это живет внутри тебя, растет и чувствует. Магия, как подселенная к тебе сущность, обладающая своим собственным разумом.

И она умеет злиться.

Прямо сейчас в подселенной сущности бурлила холодная ярость, изморозью скользящая по моим венам и по земле рядом со мной. Маги тоже чувствовали ее и машинально отступали назад, увеличивая пространство вокруг меня и скрипящего зубами типа в плаще.

– Сарах, – представился он спустя долгую паузу, за которую попытался успокоиться.

Я, если честно, делала то же самое. Голова на плечах еще была, понимание, что кругом слишком много тех, кто может без вины пострадать, тоже присутствовало. Так что собственное спокойствие было первостепенной необходимостью.

– Вика, – представилась в свою очередь.

Мужик криво улыбнулся и обрадовал:

– Знаю. Тут все знают.

Да-да, обрадовалась я несказанно! Но решила не обращать на это внимания и сразу предупредила:

– Вы никого не будете убивать.

Сараху такое развитие диалога было не по душе, что он и продемонстрировал, выразительно скривившись.

– Вика, при всем понимании вашей для нас важности, вы чужая и не имеете права решать за совет старейшин наши судьбы.

Значит, тут еще и совет старейшин есть? Очень интересно.

Покивав, давая понять, что я все услышала и к сведению приняла, заметила вроде как безразлично:

– Вы уже второй совет, что попадается мне за время пребывания в этом мире. К слову, от первого, кажется, никого не осталось. Я ни в коем случае вам не угрожаю, просто довожу до сведения, что тот совет тоже считал себя выше остальных и полагал, что имеет право решать за нас наши судьбы.

А что я такого сказала? Просто размышляла… вот и все остальные, собравшиеся на площади, тоже решили поразмышлять на эту тему. Причем задумались они действительно серьезно, поглядывая на перепуганных детей, только-только переставших плакать. Затем обменивались между собой выразительными взглядами, косились куда-то в сторону, где я заметила еще нескольких мужчин в плащах…

На всякий случай громко напомнила еще раз:

– Никто не умрет.

Маг в плаще, как раз и собиравшийся убивать, посмотрел на меня уже не с ненавистью, а с каким-то сомнением. Косясь на вновь зашумевшую толпу, предложил:

– Поговорим наедине?

Странное предложение, но, если подумать, вполне обоснованное. Ежели публику сейчас разозлить, она уже не успокоится. Но и оставаться наедине с этим мужчиной мне не хотелось. Так что…

– Наедине, боюсь, не получится. У нас с вами слишком много вопросов, которые нужно обсудить. Думаю, будет разумно, если свидетелями нашей с вами беседы выступят старейшины и представители от народа.

– Старейшины и есть представители от народа, – сообщили мне тут же с негодованием.

Спорить не стала, просто молча развернулась и посмотрела на отца Лии. Хотя с таким же успехом можно было выбрать любого из толпы – все жители слаженно закачали головами.

Я не политик и вести переговоры не умею, это неоспоримый факт. Но… Было кое-что, что я могла им предложить. Всем им. И все они имели право услышать. Скажи я это одним представителям совета, был шанс, что они откажутся, меня в лучшем случае запрут, а народу и вовсе ничего не сообщат.