Дарья Кинкот - Колыбельная

– Черт, я, наверно, оставила его дома… Я могу взять твой? – Валери направилась к столику напротив.

– Да, конечно… Четыре восьмерки.

Сибаритка разблокировала телефон и замерла, переведя виноватый взгляд на своего спутника. Через пару секунд он посмотрел на нее в ответ:

– Что такое?

Эванс едва приоткрыла рот, а затем обратила свой взор обратно на экран, стараясь вернуть себе самообладание:

– Это твои родители? Очень красивые.

У Беккета перехватило дыхание от этого замечания. Он тут же направился к девушке и увидел, что на его устройстве открыт фотоальбом. И естественно, на единственном снимке его родителей. Парень угрюмо вздохнул, пока его спутница ждала какой-либо ответной реакции на свое заявление.

– Да, это они, – спокойно промолвил тот и выключил вкладку с фото, возвращаясь к своим обязанностям.

Валери пару мгновений набиралась смелости, прежде чем вновь заговорила:

– Ты не обрезал этот кадр.

– Что? – непонимающе переспросил Ричард, убирая тарелки.

– Фото с родителями, – уточнила Эванс, откладывая телефон. – Ты мог обрезать своего отца. Но не стал этого делать.

Беккет остановился и устало покачал головой, опершись о стол.

– Ты спрашивала, чем я хочу заняться. Так вот – этим я заниматься определенно не хочу.

– Что ж, либо это, либо секс, – твердо промолвила Валери, почувствовав в себе какую-то особенную уверенность.

Парень вскинул бровь, бросив на спутницу раздраженный взгляд.

– Ты не забыла, что сейчас находишься в моих апартаментах? – Ричард подошел к девушке.

– Это твой ответ? – игриво поинтересовалась Эванс, побродив пальцами по торсу парня.

– Это намек, что тебе пора, – он скинул с себя ее руки и направился в гостиную.

Сибаритка утомленно вздохнула, будто бы пытаясь набраться сил, а затем отправилась вслед за собеседником:

– Хватит, Ричард, я всего лишь задала тебе вопрос.

– А я всего лишь отказался давать тебе ответ, – сухо откликнулся он, развернувшись. – Или что, тебе так сильно хочется поиграть в психотерапевта?

– Я просто хочу помочь, – оскорбилась девушка.

– Я не просил твоей помощи, – строго промолвил он, приблизив свое лицо к ее.

– Как и я не просила твоей! – недоумевала Валери.

Беккет отстранился, понимая, что начинает выходить из себя, в то время как девушка и не думала останавливаться:

– Ты бегаешь вокруг меня, в надежде переубедить насчет колыбельной, но при этом я не могу задать тебе безобидный вопрос о…

– Это не безобидный вопрос, и ты знаешь это.

– Поэтому я и пытаюсь поговорить с тобой на эту тему, – отчаянно воскликнула Эванс. – Ты ведь и сам спрашивал моего мнения…

– Вот именно – я спрашивал. Сейчас же тебя никто не спрашивал.

Валери приподняла руки в каком-то сдающемся жесте. На ее лице красовалось выражение сибарита, которому полностью осточертел данный разговор.

– Знаешь, что? У меня нет никакого желания это выслушивать, – она стала ходить по номеру, собирая свои вещи. – Скажу лишь одно, – на этих словах она оказалась напротив своего собеседника, – прежде чем учить жизни других, сначала разберись со своими проблемами.

На ее лице на долю секунды появилась ядовитая улыбка, после чего она ушла, громко хлопнув за собой дверью. Беккет схватился за голову, проклиная себя за всю эту сцену.

Валери лежала на постели неподвижно, и слезы медленно струились по ее лицу. Вряд ли она бы могла объяснить кому-либо причину своих страданий. Уйдя в заморозку, она лишь отсрочила неизбежное – боль так сильно давила на все ее существо, что выбор стоял между временным анабиозом или же необратимой колыбельной. На нее, впрочем, тоже требовалась предварительная запись. Правда, Эванс уже давным-давно обошла это правило – она подала заявку еще несколько месяцев назад. Теперь она могла прийти на эту процедуру в любой момент.

Мысли, которые крутились у нее в голове, было сложно объяснить. Они именно «крутились», не давая девушке возможности проанализировать их. Боль, которую она испытывала слишком часто, не давала голове работать в нормальном режиме. Страдания уходили лишь тогда, когда она чем-то занималась. Именно поэтому у нее было столько разнообразных хобби. Но, так или иначе, в ее плотном графике всегда находилось мгновение, в которое чувства вновь охватывали ее с новой силой. А порой она и сама позволяла им это сделать, когда сил постоянно отвлекаться больше не было.

Это был замкнутый порочный круг. Ричард был прав – он был вызван именно тем, что сибаритка воображала себе то, что совсем не должна была. Идеальная картинка, выстроенная в ее сознании, разрушала ее изнутри. Представление той жизни, которую она когда-то хотела прожить, преследовало ее день за днем, напоминая, что она облажалась. И стоило ей только увидеть кого-то, кто, по ее мнению, воплотил часть ее мечты в своей собственной жизни – удар. Боль, такая яркая и необузданная, проникала в каждую клеточку ее тела. Она заглушала мысли – те самые, которые призывали ее отказаться от вымышленного в пользу реального. Боль казалась ей роднее. Потому что, задумавшись лишь на секунду о том, что ей придется отказаться от созданного ею мира, Валери испытывала неподдельный ужас.

Так она и существовала. Между молотом и наковальней. Между Сциллой и Харибдой, если угодно… Самое страшное во всем этом было то, что она даже и не помнила, когда все было по-другому. А может, никогда и не было?

Раздался стук в дверь. Эванс нехотя приподнялась, мысленно поворчав на того «кто использует кулак вместо звонка», и направилась в прихожую. Ей не нужно было смотреть в глазок или иметь сверхспособности, чтобы понять, кому так не терпится увидеть ее – ведь у Ханны и Мартино были ключи от ее апартаментов.

– Ты повторяешься, – безэмоционально промолвила сибаритка, оперевшись на дверь.

– Что случилось? – Беккет сразу же заметил влажные дорожки на лице своей спутницы.

Она, в общем-то, и не старалась их скрыть.

– Я плачу, – как бы само собой разумеющееся, произнесла она, – а ты меня отвлекаешь. Что-то нужно?

– Мне нужна ты, и ты знаешь это, – парень зашел внутрь, попутно вытирая слезы со щек Эванс.

Она не сопротивлялась.

– Я не в настроении для твоих очередных гениальных идей, – спокойно пояснила Валери, направляясь обратно в спальню.

– Ну, что ж, нам не обязательно заниматься чем-то из моего умопомрачительного списка дел, – сибарит шел вслед за ней.

– Какого ты высокого мнения о своем списке, – фыркнула девушка, падая на кровать.

– Почему ты плакала? – Беккет проигнорировал ее слова.

– Если бы я хотела поговорить об этом, то сама бы начала разговор.

– Если бы ты не хотела поговорить об этом, ты бы не стала меня впускать.