Инесса Иванова - Охота на ламию. Институт неблагородных [СИ]

— Я никому ничего не скажу, гранда. Никто не узнает, — сказала я, склонив голову на прощание.

«Они будут знать, что тебе известно», — прошипел голос Анигер, и в груди появился холодок, а уж когда Хадриан вдруг предложил проводить меня до ворот Кломмхольма, он только усилился.

Все улыбки и знаки доверия, оказанные мне, вдруг показались подозрительными. Почему Персилия не пришла одна, как раньше? Почему мне показали всех членов их тайного кружка, хотя прекрасно понимали, что я могу их разоблачить перед ректором. Или перед дознавателем.

За подобные тайные общества всем его членам, особенно если они Древней крови, как минимум грозила ссылка в западные леса.

— О чём ты задумалась, ламия? — спросил Хадриан, державшийся чуть позади. Он объяснил, что так ему будет легче меня защитить в случае нападения, но то ли из-за расшатанных нервов, то ли из-за придуманных страхов, это нервировало больше, чем предполагаемая угроза от Охотников.

— Я всё думаю, почему вы мне доверяете? Тебе ведь известно о моей метке Истинной пары. Думаю, известно о ней и гранде Лагре, ведь так?

Я остановилась и резко обернулась, чтобы оказаться с полевиком лицом к лицу. Мы уже покинули Дуболапку и теперь шли через поле по дороге, ведущей в Институт. Эти места — бывшие охотничьи угодья таких, как Хадриан.

И как бы меня ни обманывала его внешность и долговременное сотрудничество, я понимала: он опасен не меньше тех, у кого в руках Пожиратель. Возможно, даже больше, потому что артефакт можно отобрать, разбить, потерять, а силы, копящиеся тысячелетиями, нет.

— Ты бы стала превосходным дознавателем, — улыбнулся Хадриан, блеснув в темноте горящими, как уголья глубоко посаженными глазами. Сейчас он казался мне порождением холодной осенней ночи.

Внезапно в глазах потемнело, и поле, и звёзды над головой разом исчезли. Я моргнула и увидела, что источник Тьмы находится за спиной полевика, продолжавшего стоять на моём пути и спокойно улыбаться, чуть прищуриваясь.

— Ничего личного, Регина, но наши дороги внезапно разошлись, — произнёс он. Голос Хадриана доносился будто через слой ваты или воды. — Ты не виновата и сделала всё, что могла. Но магию метки нельзя вытравить обычными заклинаниями, а необычные давно утеряны в веках. Так что ты всё равно всё расскажешь своей паре. А Истинные, тем более те, что заседают в Совете, нам не друзья.

Хадриан выставил вперёд правую руку и приглушённым голосом с лёгким присвистом начал произносить слова на незнакомом мне языке.

Тьма за спиной Хадриана встрепенулась и расправила щупальца. Застыла на пару секунд, словно прислушивалась, точно ли её призывают, позволят ли сделать с жертвой то, что ей хочется. Пусть я и не понимала слов заклинания Хадриана, но смысл каким-то образом уловила.

И Тьма не стала медлить. Она ринулась в мою сторону, распустив щупальца во все стороны. И мир погас. Остались только двое: она и я.

Тьма была неоднородна. Она состояла из множества тварей, каждая из которых жаждала моей крови и принимала вид сокровенных страхов.

Я вздохнула и постаралась успокоиться. В груди зашевелилась змея, расправляя тугие кольца, желая скорее пустить в дело сокрытую до поры до времени силу. Страх отступил, наверное, тоже не смог выдержать того давящего на уши чувства, которое порождала Тьма.

Но это было мне лишь на руку. Запрятав в тайники сердца все эмоции по поводу предательства Хадриана, которого я три с лишним года считала чуть ли не единственным близким по крови существом, и разочарование от холодной расчётливости Персилии Лагры, я сосредоточилась лишь на противнике.

Как там учат на Магии крови и на боёвке? Выковать из ярости холодный клинок беспощадности, который будет разить врагов, посмевших затронуть тебя в самое сердце? Да, сейчас я понимала, что это значит!

От Тьмы отделился её первый защитник. Это было странное существо с огромной воронкой рта, полной зубов. Червяк ринулся ко мне, но я отпрыгнула в сторону, бросив в него ответное заклинание. Оно оказалось слишком слабым, чтобы причинить стражу маломальский вред, но мой первый ответный ход состоялся.

Мы кружились в заколдованном круге, будто это была не битва, а поединок. Он нападал — я отвечала. Пока мне удавалось сохранить человеческий облик, но я чувствовала, что он сковывает движения. Одежда становится тесной, институтская форма трещит по швам, и мысли мешаются в кучу, уступая место образам.

Тварь ринулась вперёд, устав играть. Скорее почувствовав кожей, чем осознав, что на этот раз мне не отвертеться, я выкрикнула последнее сильное заклинание, которое знала. Из запястий заструился чёрный туман, постепенно становясь всё гуще и плотнее, пока не обрёл форму пантеры, вставшей между мной и Тварью Тьмы.

Анигер оглянулась, сверкнув бирюзовыми глазами, и в два прыжка кинулась во Тьму. Я вскрикнула от страха не за себя, а за доппельгангера. С некоторых пор моя практика в Анимагии достигла такого уровня, что мы с магическим животным стали близки, срослись как один организм.

Это я сейчас сражалась с десятком Тварей, ринувшихся на Анигер. Я рвала зубами и разила когтями направо и налево, радостно слыша жалобный визг противника. И никто не мог причинить мне вред, потому что стремительность и манёвренность пантеры с бирюзовыми глазами была в новинку для Тьмы. Та не привыкла иметь дело с доппельгангером и не понимала, злобно урча при этом, почему её дети не могут поразить странное существо из дыма.

И одновременно я оставалась Региной, девушкой, стоящей посреди Тьмы и посиневшими от холода губами шепчущей заклинания. Всё, какие изучила и какие годились для такого случая. Придающие уверенности, защищающие от сомнений и страха. Я совсем позабыла о Хадриане, хотя и чувствовала, что где-то там, за пределами темноты, стоит он и ждёт, пока всё будет кончено.

И не сомневается в победе. И в том, что Тьма поглотит меня без остатка. Создав защитный купол, я всматривалась в Тварей, насылаемых ею, и угадывала лица тех, кто стал жертвой. Только сейчас пришло осознание, что все они, эти немые и яростные стражи Тьмы, когда-то так же, как и я, сражались в ней.

Со стражами биться смысла не имело, эта драка только распаляла ярость существ и изматывала сражающегося. Я решила направить её на саму Тьму. А сражаться с потусторонним, оставаясь в человеческом обличье, нельзя.

Миг, и мир вокруг сделался из чёрного серо-фиолетовым. Зрение обострилось, я ощущала давно замолкшие крики прошлых жертв Тьмы, услышала хруст песка под лапами Анигер, крадущейся рядом. И поднялась во весь рост, держась на изумрудном хвосте.

— Получай! — мысленно выкрикнула я и с громким шипением, ударила в самое сердце Тьмы, безошибочно определив, где оно прячется.