Алена Медведева - Переполох в академии сиятельных лордов

Зная, что по давней привычке проснется раньше соседа, Иветта не плотно прикрыла дверь и в свою комнату — пусть проветрится. Микстуру оставила на ночь загустеть над едва мерцающим огнем. И с облегчением растянулась под одеялом: как спать то хотелось…

Вот так из-за сущих пустяков порой мир переворачивается вверх дном. Впрочем, подвоха не ожидал никто. Ни мирно посапывающий в своей необъятной ночной рубашке и колпаке престарелый ректор в самой отдаленной башне академии; ни тридцатипятилетняя девственница, прозванная среди студенческой братии горгоной, видящая в своей кроватке в башне, примыкавшей к казарме первокурсников, десятый сон; ни, собственно, изнуренные полевым занятием студенты.

Даже извечный кошмар поваров академии — питомец леди Ардемал со слегка уже отросшей шёрсткой, бесшумно крался в лунных тенях по коридору, не ожидая проблем.

Только профессор Гармарра и глава лекарского отделения профессор Лиргус еще не спали, тихо обсуждая восстановление получившего серьезную травму на занятии студента.

Академия сиятельных лордов под защитой особенной магии, до утра сделавшей ее стены непреодолимыми для всякого (кто не обладал магическим ключом!), погрузилась в благословенный и служащий здоровью сон.

А микстура Иве продолжала густеть и дымить. Клубы сладковатого пара расползались по округе, наполняя комнату за комнатой и зал за залом пока не заполонили собой всю территорию академии. И всем без исключения мужчинам, вдохнувшим этот дым, начали сниться удивительные сны. Такие приятные и волнующие…

— Йо-о-опт!

С этим возгласом спустя пару часов подскочили все без исключения мужчины! Возбуждающее средство ударило совсем не по аппетиту. И подействовало на всех. Абсолютно!

Давно забывший, как выглядит обнаженная женская коленка и для чего предназначен злополучный отросток, разменявший третье столетие ректор проснулся в ступоре подслеповатыми глазами из-под съехавшего на лоб колпака всматриваясь в приподнявшуюся вверх ночную рубашку.

Ошеломленные запоздалым пониманием преподаватели рванули в личные душевые, спросонок не слишком эффектно призывая свою магию. Только она не помогала! Не помогало ничего — ни ледяной душ, ни пронзительный ветер, ни даже мольбы и заклятия. Штаны не налезали, тело отказывалось слушать разум, а жажда удовольствия накрывала сознание.

Озверевшие от страсти студенты вскинулись разом, едва разоспавшись в своих кроватях, ощущая неодолимые муки желания. Потребности их были так нестерпимы, а телесное возбуждение так очевидно и воля сломлена так быстро, что все они в едином порыве кинули на поиски… женщин!

Да, да, тех кому вход в академию был воспрещен, жаждали все без исключения обитатели магических стен. Проняло каждого! Всех свинок, попугаев, мышек мужского пола, забредших на территорию академии. Даже Пушка!

Любой! Любой из представителей сильной половины человечества сейчас взывал лишь к одному: ниспослать ему немедленно спасительницу.

Любую! Не имело значения — старую или молодую, красивую или уродливую, титулованную или простушку. В эту ночь любая без исключения явилась бы для несчастных, заточённых за неприступными стенами, единственно прекрасной и великолепной.

Толпы одурманенных мужчин носились вдоль каменных стен, укрепленных древней магией. Между их ног сновали самцы-мыши, над их головами вились самцы-попугаи, а потерявший всякий стыд Пушок и вовсе кидался голой грудью на амбразуру неприступных ворот.

Они дружно выли в отчаянии, до предела используя свои резервы силы в тщетной попытке прорвать непреступный купол защиты академии. Им подвывал, вцепившись в решетку на окне своих апартаментов, ректор. Слабые ноги и давний ревматизм, который не брала даже магия лекарей, не позволял ему быть на острие прорыва, но душой он был всецело с ними.

А разбуженные немыслимым воем горожане выскакивали на улицы и со страхом взирали на многочисленные разноцветные вспышки над башнями академии, сделавшие ночное небо светлым как днем. Они в полном ужасе вслушивались в демонический вой, разносящийся по округе. Казалось, что конец света близок…

И только двое во всем этом бедламе спали безмятежным сном — Иветта Таурин и Камилла Иволдон. Сновидения их были наполнены упоительными образами, а уставшие за день тела получали такую необходимую порцию отдыха. Сон их был крепок и безмятежен.

Чего нельзя сказать о дико перевозбужденных Ларсе и Тоисе. Первый, сам не понимая в чем причина этой дикости, до безумия стремился в комнату к давнему приятелю. Поддавшись общему накалу страсти, он не побежал к воротам, силясь прорваться за стены академии — туда, где и находились вожделенные всеми без исключения женщины.

Нет! Все мысли и устремления Розолса неожиданно приковал к себе… его сосед. Осознавая и одновременно запрещая себе это, второй сын сиятельного рода буквально сгорал от потребности ворваться в комнату Иве, коснуться его… То, о чем он думал дальше своим воспаленным от перевозбуждения разумом, приводило юношу в священный ужас!

Он искусал себе все руки, он пытался привязать себя к кровати ремнем, он бился головой о стену в тщетных попытках сдержаться. Измученное дневной тренировкой тело еще не пришло в себя, вынужденно смиряясь с новой порцией мучений. Но… толку не было: вновь и вновь нечеловеческим усилием воли парень останавливал себя возле дверей комнаты Иве!

Больше того, он на все возможные засовы запер дверь, что вела из их комнат в общий коридор, ощущая угрозу со стороны других мужчин. До исступления не желая делить с ними… своего соседа.

— Идиот! Олух! — Костерил он себя, вновь и вновь становясь под душ. — Что за ослепление? Что на меня нашло?

Но даже суровый образ императора, данная ему клятва и собственное непонимание происходящего меркли на фоне всеобъемлющей потребности прижаться к Иве…

— Позор! Какой позор! — Стенал он, ногтями цепляясь за малейшие выбоины в каменных стенах комнаты. — Что со мной происходит?! — Ладонями хлестал себя по щекам, умоляя: — Одумайся! Очнись!

В это же время Тоис Ардемал метался по своим жилым комнатам, где обитал вместе с Пушком. Но кот исчез, умудрившись еще и захлопнуть дверь, которая заточила в недрах жилых апартаментов отпрыска сиятельного рода. И как он не призывал на помощь — никто не отзывался.

А наружу его тянуло нестерпимо. Состояние непреходящего остолбенения, муки тела, изнывающего от вполне очевидного желания — Тоису казалось, что он в аду и горит на медленном огне! Все, о чем он мог думать, это о женщине! Любой!!!

Вожделение накрыло его с головой, отринув здравые мысли и доводы разума.

Отчаявшись, не сумев совладать ни с брюками, ни с дверью, он распахнул окно… Третий этаж, угловая комната, примыкавшая к башне, и совершенно гладкие каменные стены. Попытаться карабкаться по ним? Без подручных средств? Даже магия от перевозбуждения сбоила и не слушалась владельца — спуститься вниз без травм не оставалось возможным.