Китра-Л - Избранная 147/2

— С нее нельзя снимать перчатки — приказ лорда Тинхе, — крикнула вдогонку рыжеволосая лэй. — И пожалуйста, не трогайте ее одежду.

Двери за нами захлопнулись.

— Какие все сразу профессионалы, — пробормотала отправленная за мной принцесса из жарких краев. — Почему бы такой замечательной советчице не занять мое место и не сделать всю работу за меня? Верно, говорю?

Я неопределенно пожала плечами.

Меня повели по коридору со стеклянными стенами. Обернувшись, сквозь них я увидела одолженную Врагом лэй. Она провожала нас взглядом, сжимая ладони в кулачки.

Эхо коридора сменилось на рабочий шум, на огромные многоярусные залы закулисья камер-лэй. Лестницы вздымались вверх, люди носились между зеркалами, лампами, пудреницами и ширмами. То и дело ругань сменялась слезами, хохотом и звоном разнообразных скляночек.

Ко мне тут же бросилось несколько камер-лэй с кисточками, метром и расческой. Перебивая друг друга, они щупали мое платье, кожу и волосы, высказывая нелестные комментарии. Придя к выводу, что я совершенно ни на что не гожусь, толкнули к свободному туалетному столику. Усадив на стул, на меня без спросу нацелили флаконы с разными жидкостями. Пока с моего лица стирали дорожную пыль (воздух?), интересуясь, насколько стойкий макияж на моем лице, другая камер-лэй расческой, шпильками и лаком угрожала моим волосам.

— Это серьезная задача, — сказала одна из них.

— И не с таким справлялись, — ответила другая.

— Нам понадобиться помощь, — ответила та, что стояла за моей спиной.

Все трое синхронно кивнули.

— Что вы собираетесь со мной делать? — пропищала я, едва ворочая онемевшим от страха языком.

Вверх взметнулись ножницы, щипчики и плойка.

— Я разогрею угли, — вынесла вердикт женщина-принцесса.

Я вытаращилась на свое отражение.

«Лианы из живого ограждения сада на крыше, — взмолилась я, — спасите!»

— 11 —

Мои волосы тянули, скручивали, закалывали, мочили, сушили и сбрызгивали. Кожу лица смазывали, терли, массировали, щипали, опять смазывали, протирали и пудрили. Я не успевала следить за манипуляциями камер-лэй, но первому приказу наклонялась, поворачивалась, закрывала глаза и рот. Я чувствовала себя куклой Барби, которую пытались поделить три капризных ребенка.

С меня стащили вуаль и сандалии. Когда я в очередной раз открыла глаза, мои перчатки обрели цвет слоновой кости. В первый момент я испугалась, думая, что каким-то хитрым образом мне успели подменить наряд, а потом увидела, как одна из камер-лэй раскрашивает юбку на моем платье. Она выводила серебристые узоры штучкой похожей на карандаш, и те спустя мгновения превращались в настоящую ткань.

Когда все закончилось, я едва ли узнала наряд, в котором вышла из дома Врага, как и девушку, что отражалась в зеркале.

— Почему ее глаза не сияют, — камер-лэй схватила меня за подбородок и повернула к девушке, что занималась волосами.

— Что ты использовала?

Та передала ей флакончик.

— Жидкая магия, — прочитала она. — Закапай еще. Написано по одной капле, но я всегда капаю по три.

Мое кресло наклонили назад.

— Не моргай. Глаза вверх.

— Может не надо? — попросила я. В первый раз эта штука жутко щипала.

— Хочешь выглядеть перегоревшей лампочкой в центре гирлянды и портить весь ансамбль?

— Нет.

— Чудно.

Из мишуры, под навесом струящихся тканей, блеска и света, вынырнула египетская принцесса, что забрала меня из второго сектора.

— Когда тебя объявят, выйдешь в центр зала. Поклонишься ложе Вечных, гостям, потом леди Солярис. Молчи. Никаких слов, шуток или благодарностей. Шоу распланировано до последней секунды. Когда подадут знак — еще раз кланяешься и спускаешься вниз по лестнице. До тех пор тебе запрещено заговаривать с кем-то из верхушки. Поняла?

— Не очень, — честно призналась я.

— Что ж, помочь мне не чем.

— Это как на приемах в средние века, да? Приглашенные гости не могут общаться с другими, пока не придет король и не произойдет официальная церемония представления?

Глаза женщины остались непроницаемыми.

— Как же я ненавижу молодняк, — она встала позади меня, отстраняя другую девушку. Повертела мою голову, подправила пряди. Нагнулась. Ее лицо оказалось рядом с моим. — Подведешь леди Солярис, — тихо сказала она, сжимая руку на моем плече, — сверну твою хрупкую лебяжью шейку. Это я понятно объяснила?

— Весьма, — сдавленно ответила я.

В желудке забурчало.

Женщина встретилась со мной взглядом в зеркальной поверхности. Почему-то тонны слоев крема, консилера, хайлайтера и других врагов естественной красоты, дарованной богом нашим единым из закрытого мира, не скрыл краску смущения на четко очерченных скулах.

Я внезапно поняла, как же сильно проголодалась. Эти падения, споры, поездки и агрессивное перевоплощение вогнали организм в такой жуткий стресс, что я забыла про еду. А не стоило.

— Нас покормят? — невозмутимо спросила я.

Камер-лэй цапнула меня коготками и отстранилась назад. Впихнула мне в руки пару золотистых туфель на тонком каблуке. На холеном личике женщины мелькнуло презрение, оставившее отпечаток в виде мимических морщинок. Я не отводила взгляда, ожидая ответа.

Ой, ну простите, я всего лишь человек. Я понимаю, великое искусство, эстетика, тонкий вкус и все такое, но есть-то хочется.

— В саду стоят фуршетные столы. После выхода можешь портить собственную репутацию столько сколько хочешь.

— А сейчас?

— Сначала работа, потом угощение. Не хватало, чтобы ты наряд запачкала или макияж подпортила. Ни у кого нет времени исправлять чужие оплошности.

Принцесса качнула бедрами и поплыла по рядам гримерочных зеркал. На полпути она затормозила, обернулась, нашла меня взглядом.

— За мной, — скомандовала она и зашагала дальше, больше не переживая, следую ли я за ней.

Я покрутила втиснутые мне туфли. Ажурная перевязь и изящная шпилька намекали, что обувь рассыплется на мельчайшие крупицы при одном соприкосновении с моими ногами.

— Иди босиком. Обуешься перед выходом на сцену, — подсказала камер-лэй, что занималась нарядом.

Поблагодарив ее, я засеменила вслед за принцессой. Откровенно бежать за ней я боялась. Плотная ткань платья превратилась во что-то плавное и воздушное. В жизни не носила ничего подобного. Головой шевелить было страшно. Волосы уложили плотными локонами на одну сторону, венчав прическу диадемой. Я чувствовала себя голливудской актрисой из тридцатых, которой не хватало мундштука с сигареткой и спутника-гангстера. Впрочем, последний был где-то здесь. Должно быть, объедался креветками или портил всем настроение своей мрачной аурой.

Мы прошли один коридор. Потом второй. Свернули. Поднялись по лестнице. Миновали арочный зал. Спустились вниз. Еще сорок два раза сменили направление, и попали за кулисы. Здесь толпилось много народу, но они почти не разговаривали. Кто-то перешептывался, кто-то нервно мял складки костюма, кто-то подправлял макияж глядя в карманное зеркальце, кто-то следил за цифрами на красном табло.