Ульяна Гринь - Три жениха для попаданки

От такого моего поведения главная фрейлина едва не подавилась праведным гневом, но внезапно её глаза блеснули:

— Хорошо, пойдём со мной.

Мне не понравился её взгляд, но пойти я пошла. Надо же с чего-то начинать.

Мы вошли в комнату, которая по размерам была схожа со столовой. Опять картины на стенах, мебель с гнутыми ножками, золочёные канделябры и всяческие безделушки, наверняка, очень ценные. Но фрейлина шла вперёд, не останавливаясь, мне ничего не оставалось, как, прижав Кисуню к груди, топать за дамой. Анфилада похожих комнат, казалось, не закончится никогда. Но, прежде чем у меня зарябило в глазах от цветастых обоев из ткани в полосочку, мы оказались в небольшом коридоре. Я так поняла, что это другая сторона замка — те же стрельчатые окна и портреты придворных дам вместо пейзажей.

— Жди здесь, — приказала главная фрейлина и зашуршала юбками куда-то вдаль.

Пожав плечами, я поискала, куда можно сесть, не нашла ни одной скамеечки и уселась прямо на пол. Мрамор неприятно холодил попу через платье, стена твёрдо давила на спину, но усталость брала своё. Я усну тут до утра… Главное, чтобы не будили и не орали над ухом…

Разбудили меня буквально тут же. Грохот кованых сапог по камню пола разбудил бы и мёртвого. Я распахнула глаза и вскинулась, напряглась. Зачем сапоги королеве? Уфти, это не королева! Это пара гвардейцев!

Непонимающе смотрела на них, пока они подходили — два юнца, ещё без усов и бороды, зато вооружённые самыми настоящими саблями.

Может, им поручено сопроводить меня к королеве? Подумала так и сразу отмела эту мысль. Угу, конечно, дважды даже… Метка вспыхнула обжигающей болью, утихла. Я поняла, это засада. И главная фрейлина тут же подтвердила мои опасения:

— Схватите девчонку и в казематы! Только не повредите королевской дие!

— Вот стерва, — громко сказала я, не спуская взгляда с гвардейцев. Они смотрели равнодушно и как-то даже буднично. Словно каждый день по десятку девиц бросали в тюрьму. Вот уже совсем близко, я сгруппировалась, защищая Кисуню собой… Нет, я её не отдам! Даже если придётся драться с солдатами! Зажмурилась… Где моя дежурная сковородка? Ы-ы-ы…

Но протянутые руки так меня и не коснулись.

Вместо этого я услышала лёгкое потрескивание, тихое гудение, как будто надо мной растянулись провода высокого напряжения. И далёкие крики тоже услышала. Осторожно открыла глаза и застыла, как была — на коленях, сгорбившаяся, судорожно обнимающая Кисуню.

Оба гвардейца валялись на мраморном полу — один у окна, второй под портретом толстой тётеньки в неприличном декольте и с усиками. Главная фрейлина с перекошенным от ужаса лицом голосила в конце коридора, заслонив телом дверь, как будто я была саблезубым тигром.

Но всё это было бы ещё ничего.

Если бы не защитный купол весёленькой радужной расцветки, который переливался, как большой мыльный пузырь на солнце, окружая меня со всех сторон.

Это кто меня так?

Это я так?

Ого!

А как?

— Кисуня, — шёпотом протянула я, — может, это ты у нас такая сильная магесса?

Кошка подняла на меня взгляд, как будто у виска пальцем покрутила и сказала: «Ну не идиотка ли?»

— Поняла. Это не ты. А раз не ты, значит, я.

Опасливо оглядела пузырь изнутри. Вопли главной фрейлины доносились сюда, будто приглушённые подушкой. Интересно, гвардейцы йок или выживут? Лучше бы выжили, потому что я не желаю быть обвинённой в убийстве! Конечно, сами напросились, у меня ж тут метка, блин, беснуется! Но, может, если бы они знали о метке, то поосторожничали бы. Так что, всё равно я кругом виновата…

Осторожно поднявшись, я коснулась рукой искристого купола, и он рассыпался мириадами звёздочек. А по ушам мне ударили крики фрейлин. Угу, сбежались все! Орут с сумасшедшими глазами… А чего орать? Я что, режу тут всех? Блин, я просила проводить меня к королеве, а эта претенциозная фря вызвала охрану…

Крики становились тише. Надеюсь, они все тут сорвали голоса, поэтому будут молчать в ближайшее время. Сказала:

— Вы бы лучше врача вызвали, чем так кричать!

— Она… она… она их убила-а-а! — на последнем издыхании провыла главная фрейлина и схватилась рукой за сердце.

— Чё сразу убила, — пробормотала я, присмотревшись к гвардейцам. Тот, что у окна, редко, но дышал. А второй даже застонал, приоткрыв глаза. Я невежливо ткнула в него пальцем и бросила сердито: — Живые они оба!

— Что здесь происходит?

Голос раздался из глубины коридора, но услышали его мы все. Хоть спросили и негромко. Фрейлины, словно опадающие лепестки, опустились на пол, приняв позу рыцаря на посвящении. Только я, как дурочка, стояла и не знала, то ли опасть, то ли выше нос поднять, перед женщиной в роскошном тёмно-бордовом халате, который и халатом-то назвать было трудно. Такое платье на завязочках спереди, надетое на ещё одно платье, только без кринолина. На голове у женщины красовался не менее роскошный чепец в тон халату, украшенный буйными волнами кружев и лентой. Из-под чепца на грудь спадали каштановые локоны, завиткам которых я невольно позавидовала. Женщина была высока, в теле и держалась с достоинством и едва уловимым презрением к окружающим.

Опаньки!

А вот и королева.

Господи, хоть бы это не оказалась какая-нибудь «самая-главная-супер-пупер» фрейлина!

— Ваше Величество, простите мою дерзость, — прошелестела главная с пола.

— Говори.

— Я позвала охрану, чтобы эту бесцеремонную девицу бросили в казематы… А она убила гвардейцев… — главная фрейлина бросила на меня злобный взгляд из-под ресниц и добавила, как наябедничала: — Магией!

— Я так и знала, Ваше Величество! — торжествующим тоном воскликнула Эммелина. — Это переодетый мужчина!

Фрейлины разахались, разохались в праведном ужасе, а я только фыркнула от смеха.

— Замолчите все, — негромко сказала королева. — Если это мужчина — он умрёт на плахе. Если женщина — кто убил гвардейцев магией?

— Да живы они! — бросила я уже нетерпеливо. — Это раз. Я нашла вашу диу, это два. И напоследок три: я женского пола.

Фрейлины ахнули, королева поморщилась. Не привыкла, что к ней так обращаются — без реверансов, не стелясь по полу. Впрочем, скорее всего, просто отвыкла. Ведь была когда-то простой аристократкой, да и осталась не королевской крови. В этом патриархальном мире только мужская кровь важна…

Ладно, не поломаюсь.

Я присела в импровизированном книксене, но глаза не опустила — следила за королевой. Она прищурилась, если только холодный камень может щуриться, и спросила:

— Почему не отдала диу моим фрейлинам?

— Они не умеют с ней обращаться. А я не терплю, когда обижают маленьких беззащитных зверюшек.

Королева подошла ближе. Гвардейцы, постанывая, пытались подняться, и она остановилась в нескольких шагах от них, распорядилась: