Ирина Успенская - Сердце убийцы

И этот юноша в рабском ошейнике. Из сна. Он связан с Шу, он опасен, кто он? Зачем появился рядом с ней? Но сначала — кто. Вся работорговля идет через Убеду, кастеляна Гнилого мешка. Значит, первым делом к нему.

Сбежав вниз, в общий зал, отдал трактирщице золотой и велел:

— Комнату оставьте за мной.

— Как скажете, вашмилсть, — отозвалась она. — А что с сундуками?

— За багажом пришлю.

Шутник, сытый и довольный жизнью, уже приплясывал у дверей таверны. Вспоминать, когда успел его позвать, Дайм не стал — не до того. Солнце перевалило за полдень, а он еще не знает, что творится в Риль Суардисе.

— …дюжина каторжников для ее высочества, семнадцатого дня, — отчитывался Убеда, раскладывая на столе бумаги с печатями. — Документы о продаже.

— Среди них был молодой северянин?

Убеда замялся, взглянул вверх, потом опустил глаза и принялся копаться в бумагах. Хочет соврать? Вряд ли, не такой дурак.

— Не помню, ваша светлость, — виновато промямлил кастелян. Чистую правду.

На миг Дайму показалось, что он все понял, но тут же мысль ускользнула, оставив после себя неприятную пустоту.

— Ладно, — нахмурился он. — Дайте-ка мне приговоры и позовите дежурного снизу.

Убеда облегченно выдохнул, выложил на стол еще одну стопку бумаг и выскочил за дверь, требовать дежурного с нижнего этажа. А Дайм принялся перебирать приговоры в поисках фальшивого. Но, как ни странно, ни одной подделки не нашел, как и следов ускользнувшей идеи. Зато на одной из купчих стояла личная печать Шуалейды, а на прочих — общая королевской канцелярии.

— Себастьяно бие Сомбра, пятнадцатого года рождения, попытка вооруженного грабежа, преднамеренное убийство, доставлен охраной пострадавшего купца, во всем сознался, приговорен к смерти, — зачитал Дайм, как только Убеда вернулся вместе с тюремщиком. — Его вы продали отдельно, за день до прочих. Рассказывайте.

— Да, верно! Заказ пришел через капитана Герашана, как всегда. Ее высочеству были доставлены двое, Сомбра и… — Убеда быстро схватил со стола еще один лист и прочитал: — И Баньяде, отравитель. Ее высочество купили обоих за… десять империалов.

Дайм присвистнул, а кастелян опустил глаза — зря, зря надеялся, что маленький марьяж пройдет мимо внимания Магбезопасности.

— Как выглядел Сомбра, — сделав вид, что не обратил на завышенную в три раза цену внимания, потребовал Дайм.

— Кажется… молодой. Точно, молодой… — Кастелян замялся, обернулся к тюремщику: — Рыжий, да?

— Э… не, не рыжий. Кажись, темненький, ага, ну точно, — неуверенно пробормотал тот и обрадованно добавил: — Опасный троллий сын!

Дайм тут же ухватился за его слова:

— Подробнее!

— Так эта… не развязали его. Драку затеял вот…

— Он сам затеял?

— Ага, сам, — закивал тюремщик. — Избил сокамерников… или его избили…

Все трое — Дайм, Убеда и тюремщик недоуменно переглянулись, и только Дайм снова чуть было не ухватил за хвост какую-то важную мысль, как Убеда хлопнул себя по лбу.

— Простите, светлый шер! Вам же велели передать письмо!

— Мне? Кто?

— Не могу знать, светлый шер! — с неподдельным страданием выдал кастелян и полез в ящик стола.

— Свободен, — махнул Дайм мнущемуся у порога тюремщику: все равно пользы от него с кошачьи слезы. — Так где оно?

— Вот! — радостно подал ему конверт Убеда, глянул на печать и еще более радостно пояснил: — От придворного мага!

Смотреть на печать Дайму не было нужды. Знакомая, пронизанная огнем и разумом тьма так и сочилась из бумаги. Сердце на мгновение остановилось, а потом забилось где-то в горле. От страха, от радости или от боли, Дайм и сам не мог понять. Настырный темный шер все же нашел способ с ним связаться, и не прочитать этого письма Дайм не мог. Потому что… потому что оно как-то связано со странным рабом, купленным Шуалейдой. Да, именно поэтому, а не потому что какое-то извращенное чувство требует вновь увидеть того, кто причинил Дайму невыносимую боль. Увидеть, понять, ощутить снова его близость и… Может быть теперь, после сеанса у шера Майнера, все будет иначе? И мысли о Роне не придется измерять секундами до болевого шока?

Отогнав неуместные мысли и еще более неуместную дрожь пальцев, Дайм вскрыл конверт.

«Мастер теней», — было написано на бумажке. Крупно и убедительно. Так крупно и убедительно, что у Дайма вмиг затрещала голова. Словно камнем ударило. Зато все ускользавшие ранее мысли вернулись и сложились в совершенно ясную и недвусмысленную картину.

«Прости, Темный Брат, если я вмешиваюсь в твои планы, но Шуалейду я тебе не отдам!»

— Э… светлый шер?.. — испуганно пролепетал кастелян, о котором Дайм напрочь позабыл.

— Не забивайте себе голову, Убеда. Возвращайтесь к делам, — отмахнулся от него Дайм и буквально вылетел из кабинета.

Нужно было срочно, немедленно найти Шуалейду и этого мастера теней. Пока с ней ничего не случилось. Ведь не может же быть, чтобы он опоздал!

И только взлетев в седло Шутника, он снова опустил взгляд на бумажку, которую сжимал в руке. Там точно было написано что-то еще.

«Надеюсь, ты читаешь это не в процессе расследования убийства ее высочества. На самом деле я надеюсь, что тебе вообще не придется это читать, потому что Шуалейда внемлет голосу разума и избавится от убийцы сама. Если поверит мне. Но если все плохо, я хочу чтобы ты знал: заказ в гильдии делал не я. Я бы никогда не причинил вреда этой глупой девчонке, потому что я (зачеркнуто) ты любишь ее.

Короче говоря, я постараюсь все уладить сам. Пишу это просто на всякий случай.

П.С. Слышал, что тебя повысили. Поздравляю».

Ниже было написано что-то еще, но старательно вымарано. Так старательно, что даже Дайм не смог ничего разобрать.

— Бастерхази! — выдохнул он, сминая бумажку в кулаке.

Шутник согласно заржал. Правда, Дайм не понял, с чем именно согласно ирийское зверье. По той простой причине, что совершенно не понимал — хочет он сам мучительно убить Хиссово отродье или обнять его и никогда больше не отпускать.

…прочитайте это прежде чем сжечь, ваше высочество.

Это не очередные бесполезные извинения. Я лишь хочу донести до вас жизненно важную информацию: ваш брат может избавиться от помолвки. Ему не нужно никого бояться, все, чем пугает Ристана — блеф и ничего кроме блефа.

Его величеству достаточно заявить во всеуслышание, что он уважает волю покойного отца и женится лишь на той, кого для него выбрал отец, мудро прислушавшийся к совету императора и Светлейшего. Поэтому помолвку с шерой Ландеха он признает своей ошибкой, продиктованной любовь к старшей сестре. Однако идти против воли отца и тем более воли всеми нами любимого императора он не станет даже ради братской любви. Если же кто-то сомневается в воле покойного короля Тодора, то может поинтересоваться у его всемогущества или его светлейшества насчет содержания их советов.