Анна Бэнкс - Нептун

Этот грузовичок мой новый лучший друг.

— Знаю, он не такой удобный, как ты привыкла, — говорит Рид извиняющимся тоном. — Но то ли Гален самая богатая Сирена, которую я знаю, то ли он немыслимо везучий угонщик авто.

Я смеюсь. Сегодня я чувствую себя невероятно болтливой.

— Он продает вещи, которые находит в океане. Потерянные сокровища с затонувших кораблей и все в таком духе.

Рид округляет глаза.

— Вот же засранец. Это гениально!

Я едва не заикаюсь о том, что это Рейчел первая придумала, но тогда бы мне пришлось пояснять, кто она такая и что с ней случилось. А это кажется мне куда большим предательством Галена, чем что-либо вообще.

И тут я вспоминаю кое-что, что сказал Гален прошлой ночью. «Ты не будешь такой хрупкой, как люди».

— Ох, нет, — стону я, зарываясь лицом в ладони. Я была такой эгоисткой. Я должна была понять, к чему он клонит и что перемена в его отношении произошла из-за Рейчел. Он хотел, чтобы я жила в океане только из-за того, что так я буду в безопасности и дольше проживу.

И так он не потеряет меня, как Рейчел. Я такая дура.

— Рид, перед уходом, мне нужно быстренько кое-куда позвонить, — говорю я, отстегивая ремень безопасности.

— Все в порядке? Ты же не передумала? — он накрывает мою руку своей на сиденье между нами.

Я высвобождаю руку, открываю дверь и выскальзываю наружу.

— Все будет в порядке. И я не передумала. Я хочу посмотреть город. Но через десять минут, хорошо?

На самом-то деле, я передумала из-за моего внезапного открытия. Но сказать ему об этом было бы грубо, верно? В конце концов, он собирался провести экскурсию нам обоим. А не то чтобы он выделил лишь меня одну.

Я нахожу укромное местечко в лобби гостиницы. Усесться на одном из узорных стульев французского шелка — слишком мудрено, и я вытягиваю металлический стул из уголка для завтраков. Затем набираю номер Галена. Конечно же, он не отвечает. Я этого и не ожидала.

Когда цифровая леди предлагает мне оставить сообщение, я так и поступаю.

— Гален, прости меня. Я только сейчас поняла, что вела себя как эгоистка. Я не слушала — не слышала того, что ты мне пытался сказать. Впредь я буду тебя слушать, я обещаю. Пожалуйста… Пожалуйста, просто перезвони мне.

Я крепко зажмуриваюсь, не позволяя сбежать ни одной слезинке. У меня болит горло, слово только что сказанные слова были миниатюрными лезвиями, оставившими за собой крохотные порезы. Но это не значит, что я не хотела этого говорить. Я хотела.

Просто я ужасно боюсь, что он мне не перезвонит. Что уже слишком поздно и я упустила свой шанс все исправить.

На ватных ногах я возвращаюсь обратно к пикапу, что не ускользает от внимания Рида.

— Ты уверена, что хочешь сегодня отправиться на прогулку? Ты наверное не спала всю ночь? Может быть, тебе стоит…

— Спасибо за заботу, Рид, — говорю я, снова пристегиваясь. — Но мне нужно проветрить голову от всяких мыслей. Я надеялась, что ты мне в этом поможешь. Что нельзя назвать неправдой.

— Всегда к вашим услугам, — улыбается Рид и тревога исчезает с его лица. — Сперва я хотел показать тебе рынок. Там собираются все желающие получить на ланч отменный сэндвич с ростбифом.

Я киваю.

— Ланч. Ростбиф. Я только «за».

Рид прав! Все в городе приходят на рынок пообедать. Улицу заполняют разномастные столики, люди выстраиваются в очередь перед шведским столом на тротуаре, над которым клубится ароматный пар. Мой желудок издает заунывное урчание.

Рид смеется.

— Ты пропустила завтрак, верно?

Я киваю.

Он кивает в ответ.

— Тогда у меня есть для тебя сюрприз. Идем.

Мы направляемся к очереди, и все мои мысли заняты лишь тем, что я начну жевать свою руку, если люди хоть немного не сдвинутся.

— Простите, Труди? — он хлопает по плечу женщину перед нами. Труди оборачивается, с изумлением меня разглядывая. Я вспоминаю, как Рид говорил, что у них не так уж много приезжих. — Это — Эмма, продолжает он, приобнимая меня рукой. Не могу сказать, так уж ли безобиден этот жест. — Она потомок Посейдона и приехала к нам в гости из Нью-Джерси. Не возражаешь, если мы нарушим очередь, чтобы я мог познакомить ее со всеми?

Труди хватает меня за руку и крепко ее пожимает.

— Эмма, да? Я так рада с тобой познакомиться! Вот уж не знала, что у нас есть родственники в Нью-Джерси. Ох, ты же непременно захочешь познакомиться со всеми. Давай, Рид, действуй. Я не против.

Вот и все. Никаких вопросов. Я тут же и безоговорочно принята.

Интересно, где еще у них есть родственники? Потому что встреча с полукровкой из Джерси отнюдь не кажется чудом с моим участием.

А пока мы проделываем свой путь через очередь к раздаче, Рид представляет меня другим полукровкам, и они все приветствуют меня безо всякого удивления.

Раздатчик плюхает ростбиф с горошком и кусок белого торта на мой пластиковый поднос. Когда мы садимся за один из кованых столов, несколько людей тут же подсаживаются к нам и вскоре наш столик уже переполнен. Но я не против. У меня есть еда и хорошая — пусть и чуточку шумная — компания.

Эти люди знают, кто я, и поэтому меня принимают. Словно я стала частью их секретного сообщества еще со дня своего рождения.

И глубоко внутри, я понимаю, что так оно и есть.

В комнате всего два металлических стула, включая тот, к которому он привязан, пустая детская кроватка и карточный столик с видавшей виды маленькой лампой. Ни картин. Ни паласа. Ни окон — хотя Гален этому даже рад. Любой яркий свет сейчас заставил бы его голову расколоться на части.

Он вспоминает лишь обрывками как сюда попал. Помнит погоню. Затем провал. Его ударили по голове чем-то твердым и тяжелым. Тошнота, острый вкус желчи во рту, пока его везли в багажнике собственной машины в…в… сюда.

Во рту он чувствует пропитавшуюся рвотой тряпку. Будучи повязанной вокруг головы, она крепко врезалась в кожу лица, отчего у него заслезились глаза. Его руки и ноги одеревенели от долгого сидения в одном и том же положении, а шея затекла, отозвавшись болью во всем теле, когда он попытался выпрямиться.

Он потянулся и стал крутиться, работая руками и ногами изо всех сил, чтобы ослабить напряжение, но веревка не поддавалась. Как только его мускулы расслабились, а шея приспособилась к задаче удерживать голову, единственная дверь в комнату открылась.

Самая упитанная Сирена, которую Гален когда-либо видел, закрывает за собой дверь. Конечно, по человеческим стандартам его нельзя назвать жирным. Скорее пузатым. Но по меркам Сирен, парень страдает ожирением. Это ходячее отклонение от нормы направляется к другому металлическому стулу, и, протащив его по полу, взгромождается на нем напротив Галена. Он долго рассматривает его с ухмылкой акулы, только что поужинавшей рыбьим косяком.