Анна Бэнкс - Посейдон

Доктор Миллиган был уважаемым океанографом и директором Дельфинария на этом побережье, отлично контролируя деятельность своих коллег в округе.

Когда Гален получил вчера срочное голосовое сообщение от доктора, что светловолосая Сирена посетила Дельфинариум в человеческом обличье, он сразу же примчался в залив. Если Миллиган был прав по поводу способностей Эммы, то он обнаружил нечто большее, чем просто необычную Сирену. Возможно, он нашел ключ к воссоединению двух королевств.

Но поскольку Рейну невозможно переубедить, и к тому же, она его моложе — Гален прекрасно понимал, что лучше держать все это от нее в секрете. Кроме того, он и сам в этом не уверен. Даже если он поверит и сможет подтвердить свои догадки, пойдет ли Эмма на то, что от нее потребуется?

Где же она была все это время? И почему? Все в Эмме являлось загадкой. Ее имя, не такое, как у Сирен — также, как кожа и волосы. Да и то, как она покраснела, столкнувшись с ним, Сиренам не свойственно.

— Что? — спрашивает его сестра.

— Ничего, — он не отводит взгляда от Эммы.

— Говорю же тебе, ты обознался.

Рейна издает противный хрипящий звук и душит себя за горло.

— Вот что сделает со мной отец, если я опять вернусь домой без тебя. И что мне говорить, когда он спросит, где ты? Когда спросит, почему ты так одержим людьми? «Но отец, ведь этот человек — хорошенькая блондинка с контактными линзами»?

Гален хмурится.

— Он будет сожалеть, что не проявлял к ним интереса раньше. Хотя бы Гром это понимает. Это всего лишь вопрос времени, когда они нас обнаружат и…

— Знаю, знаю, — протягивает она. — Я знаю, как ты ненавидишь людей. Я просто шучу. Вот почему я следовала за тобой, ты же знаешь. На случай, если тебе понадобится помощь.

Гален проводит рукой по волосам и облокачивается спиной о перила. Его сестра-близнец следует за ним по пятам, словно рыба-прилипала, вот только к помощи это никакого отношения не имеет.

— Хм, а ты уверена, что это никак не связано с переездом к…

— Даже не заикайся об этом.

— Ну, а что мне еще думать? Еще с тех пор, как Тораф попросил у отца твоей руки…

— Тораф придурок!

Тораф с рождения был их лучшим другом, пока недавно не высказал в открытую своих намерений на счет Рейны. По крайней мере, у него хватило ума скрыться и переждать, пока ее не попустит желание прикончить его на месте. Однако теперь его ожидало кое-что похуже угроз — а именно, полный игнор. Как бы Тораф ни старался ее умолять или уговаривать, она оставалась непреклонна.

Но так как этой весной ей исполнилось двадцать лет, а это на два года больше обычного брачного возраста, ее отец не мог ничего поделать, как согласиться на брак. Тораф был отличной кандидатурой и решение было принято, вне зависимости от того, игнорировала его Рейна или нет.

— Я начинаю думать, ты права. Кто бы захотел жить с диким животным? — усмехается Гален.

— Я не дикое животное! Ты сам отгородился ото всех, предпочитая общество людей вместо себе подобных.

— Это моя обязанность.

— Потому что ты сам попросил об этом!

Это правда. Гален, используя человеческую поговорку о том, что стоит держать друзей близко, а врагов еще ближе, уговорил своего старшего брата Грома позволить ему служить в качестве посланника к людям. Гром, будучи следующим в очереди на престол, согласился с тем, что стоит соблюдать осторожность с жителями суши. Он даровал Галену особый иммунитет к законам, запрещающим общение с людьми, признав, что подобные связи стали бы полезными для всеобщего блага.

— Потому что никто больше и не согласится. Неужели мы снова заводим об этом разговор? — возражает Гален.

— Ты сам это начал.

— У меня нет на это времени. Ты идешь или остаешься?

Она скрещивает руки на груди и закусывает нижнюю губу.

— Ну и что ты планируешь делать? Говорю же, мы должны ее схватить.

— Мы?

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он пожимает плечами.

— Я думаю, некоторое время нам стоит последить за ней. Понаблюдать.

Рейна пытается что-то сказать, но вместо этого лишь вздыхает.

— Возможно, и не придется, — шепчет она и ее глаза расширяются.

Он прослеживает ее взгляд к водной глади и темной тени, скользящей под водой как раз в том месте, где девушки резвятся со своей доской.

— Проклятье! — выдыхает он.

Акула.

Я отправляю в лицо Хлое такую волну, что можно потушить небольшой пожар. Я не хочу ее утопить, а просто добиться раздражения глаз от морской соли. Решив, что все успокоилось, она открывает глаза — и рот. Огромная ошибка. Следующая волна накрывает ее с головой, и вода попадает ей и в рот, и в нос. Она задыхается, кашляя, словно только что вынырнула из-под воды.

— Отлично, Эмма! Моя новая прическа намокла! — ворчит она. — Теперь ты довольна?

— Не-а.

— Я же сказала, что сожалею, — она высмаркивается в руку и полощет ее в море.

— Раньше надо было думать. «Прости» уже не прокатит.

— Ладно. Так уж и быть. Чего твоя душенька желает?

— Позволь мне опустить твою голову под воду, пока я не почувствую себя лучше, — отвечаю я. Я скрещиваю на груди руки, что сделать довольно сложно, находясь на доске для серфинга вблизи проходящего мимо катера. Хлоя знает, как я боюсь слететь с серфа, но ухватиться за него руками — значит, проявить слабость.

— Так уж и быть, но только потому, что я тебя люблю. Но от этого тебе лучше не станет.

— Я не узнаю этого наверняка, пока не попробую, — я продолжаю смотреть на нее, выравниваясь на доске.

— Отлично. Но ты все равно будешь смахивать на альбиноса, даже когда я вынырну, — она раскачивает доску и мне приходится схватиться за нее, чтобы удержать равновесие.

— Убери свои сопливые руки от серфа. И я не альбинос. Просто бледная, — я хотела вновь скрестить руки, однако, в этот раз, мы чуть было не опрокинулись. Проглотить свою гордость оказалось намного проще, чем глотать Мексиканский залив.

— Бледнее многих, — ухмыляется она. — Люди бы решили, что ты голая, надень ты мой купальник.

Я смотрю вниз на белое бикини, обрамляющее ее красивую шоколадную кожу. Она замечает мой взгляд и смеется.

— Ну, может и у меня появится загар, пока мы здесь, — краснею я. Я начинаю сдаваться и это меня бесит. Только в этот раз я не поддамся Хлое.

— Ты можешь получить ожоги, пока мы здесь. Кстати, ты использовала защитный крем от солнца?

Я киваю.

Она качает головой и цыкает языком точно, как ее мама.

— Мне так не кажется. Тогда бы ты соскользнула с груди этого парня, а не влипла бы в него намертво.

— Я знаю, — бурчу я.

— Пожалуй, он самый горячий парень из всех, кого я видела, — заявляет она, демонстративно обмахиваясь пятерней, словно веером.

— Да, знаю. А я врезалась в него, помнишь? Без моего шлема, да?