Кэндис Робинсон - Тин

Кроме того, он планировал сегодня помыться, ведь внутри дома была ванна.

Дороти кивнула, не глядя в сторону Тина.

— Я наберу ванну, вам обоим она не помешает.

Прищурившись, он смотрел, как она идёт к дому. Она все-таки смотрела на него, раз заметила, что он грязный.

— Тин, — позвал тихо Кроу.

Тин дёрнул головой и обнаружил, что Кроу стоит совсем рядом и отошёл.

— Если речь идёт о ванне, то я иду первым.

— Мне нужно сказать Дороти, кто её мать. Она должна знать, — он нервно заламывал руки. — Как мне сказать это ей?

Тин удивлённо поднял брови.

— Ты спрашиваешь у меня совета? Ты сошёл с ума?

— Представь себя на минуту нормальным, ок?

Тин ощетинился, но слишком устал, чтобы вступать в спор. И ему было чертовски любопытно, кто мать Дороти. Бедная женщина, связавшаяся с Кроу.

— Просто назови имя. Расскажи, как познакомились. Потом Дороти задаст тысячу вопросов, и не придётся беспокоиться о том, что сказать ей. Просто начни.

— В этом и проблема, — Кроу поморщился. — Её мать Рива.

Тин уставился на Кроу, понимание приходило к нему медленно. Кроу же не мог иметь в виду… Нет. Этого не может быть. Дороти не могла быть дочерью Злой Ведьмы Запада. Должно быть это ошибка. Кроу запутался в воспоминаниях. Возможно, Оз что-то напутал, когда снимал с него проклятие.

Тин мало что знал о Риве. Он знал лишь, что она была Злой Ведьмой Запада, и она убила каждого, кто осмелился назвать её Ривой. Это имя стерлось из памяти большинства фейри, за время её царствования, ведь «Ведьма Запада», по её мнению, звучало более подходящим.

— Рива, — повторил Тин, когда снова обрёл дар речи. — Рива с Запада? Рива, которую убила Дороти? Не какая-нибудь одинокая барменша с таким же именем?

Лицо Кроу скривились от боли.

— Теперь ты понимаешь, что мне придётся сказать Дороти, что она убила собственную мать.

Дерьмо.

— Дерьмо, — Тин провел пальцами в железных наконечниках по волосам. Это разобьёт Дороти сердце, хоть и её мать была конченной психопаткой. — Ты в таком же дерьме, как и я.

— Вода готова, — донёсся из дома голос Дороти.

По телу Тина пробежала дрожь при упоминании воды — или, как известно, оружия, которым она убила свою мать. Ему почти захотелось отказаться от купания. Почти. Это было необходимо, но, черт возьми, он ни за что не хочет быть там, когда Кроу скажет ей правду. Он рванул внутрь дома, чтобы не дать Кроу шанс втянуть его в разговор отца и дочери. Это было трусливо, но Тину наплевать. Дороти уже чувствовала себя неуютно рядом с ним, и если он будет рядом, когда она узнает, то это никому из них не поможет. Тин уверял себя, что будет лишним, хотя его сердце чувствовало обратное.

Оказавшись в грязной сине-желтой ванной комнате, Тин скинул одежду. Возможно, ему следовало уйти из дома и поискать реку? Так было привычнее. С тех пор, как он скитается, с тех пор, как его безжалостность и слава убийцы оттолкнули от него всех вокруг. Он должен понимать чувства Дороти, когда она узнает о смерти своей матери, ведь он уже потерял всех, кто был ему когда-то дорог. Он вспомнил, как ел целую буханку хлеба на глазах у умирающих от голода малышей. В то время Тин хотел говорить и делать правильные вещи — он наблюдал за всеми в деревне и копировал их манеры — но ему никогда не выказывали сострадания. Он не мог понять, когда ему нужно было притвориться, а когда нет. С возрастом становилось легче, но было уже поздно. Только в течение тех двух лет, когда его сердце билось в груди, он понял, что на самом деле означает сочувствие и насколько его не хватает миру.

Тин стоял голый, глядя на груду грязной одежды. После ванны ему нужно было хорошенько встряхнуть ее, но избавиться от грязи будет непросто. Однажды Дороти поймет, что он плохой, и бросит его. Сколько бы времени не прошло, оно не смоет кровь с его рук.

С тяжелым вздохом он проигнорировал плывущую по воде пленку и опустился в прохладную ванну. К счастью, предыдущие владельцы оставили после себя кусок мыла. Если мыло удастся отчистить от пыли, то им вполне можно воспользоваться.

В дверь тихо постучали.

— Тин?

Он резко выпрямился, выплеснув воду через край ванны. Его сердце забилось от сладкого звука голоса Дороти, обращающегося к нему. Прошло меньше дня с тех пор, как она поговорила напрямую с Тином, но это было похоже на вечность.

— Да?

— Спасибо тебе, — тихо прошептала Дороти из-за двери, — за то, что вырыл могилу.

Он не решался ответить, потому что тем самым закончил бы с ней разговор, но и молчать не мог.

— Всегда пожалуйста.

— Дороти? — позвал Кроу. И даже для Тина его голос звучал удрученно. — Нам нужно поговорить о твоей матери.

Тин сразу же погрузился в воду, чтобы не подслушать разговор, позволив только части своего лица выйти на поверхность, чтобы дышать. Он яростно тер волосы, пока у него не заболела кожа, затем счистил грязь, которая собралась у него под ногтями, несмотря на перчатки. Мыльные пузыри плавали вокруг него, смешиваясь с грязью. Он умылся второй раз и третий.

Когда душераздирающий крик, приглушенный водой, ударил его по ушам, Тин почувствовал это как удар в грудь. Он полностью погрузился в воду и задерживал дыхание, пока легкие не стало жечь. Его сердце гремело внутри него, и он пытался остановить его.

Дороти убила свою мать.

Но только потому, что её мать пыталась убить её.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

— Мне нужно, чтобы ты села, Дороти, — сказал Кроу, стиснув зубы, его руки слегка тряслись. — Я расскажу о твоей матери. Ты должна знать особенно сейчас, когда твоя жизнь в опасности.

Плечи Дороти напряглись, когда она опустилась на диван рядом с Кроу. Она нервничала, но ей не терпелось услышать историю о встрече Кроу и ее матери. И теперь она больше не одна, как в Канзасе. У нее был Кроу и был Тин, а теперь у нее еще мать… У нее никогда не было столько родных людей рядом.

— Сначала о том, как ты появилась на свет, — Кроу прикусил губу и посмотрел на дочь. — Я был влюблен дважды, в первый раз это была Локаста.

— Она моя мать? — Дороти мало хорошего слышала о Ведьме Севера.

— Нет, — поспешно ответил он. — То, что было с Локастой, было не правдой, а если точнее, я был влюблен в того, кого не существовало. Локаста притворялась хорошей, но оказалась ни чем не лучше Ленгвидер.

Почему он заговорил о Ленгвидер? Если она была её матерью, то Дороти провалится сквозь землю.

— Когда ты впервые оказалась в Оз, ты была маленькой, тебя уверили, что ведьмы Севера и Юга добрые, — продолжил Кроу. — Одна из них не такая. Когда я узнал, что Локаста шла по головам и убивала, идя к власти, я отправился на Запад, чтобы предупредить жителей об опасности. Я не ожидал встретить там женщину, женщину сильную и смелую и не считающей мое остроумие… обаятельным.