Галина Герасимова - Аптека для нелюдей

— Один полурослик-карманник, промышляющий на рынке. На той неделе его несколько раз видели шныряющим у дома Сантифи. Кажется, мальчишку зовут то ли Фекс, то ли Форс. — Томсон нахмурился, вспоминая, а затем махнул рукой: — Не важно. Ему всего десять лет, а он уже заслужил уважение в воровской гильдии. Ворует как дышит. Мог и твоих ребят обставить.

— Там были Свены, мимо них и мышь не проскочит, — качнул головой Далин, теряя интерес и отходя к окну. Все-таки пустой треп, а не факты. Похоже, Томсон решил отчитаться за полученные деньги. Денег было жаль, но гораздо больше Далин сожалел о потраченном времени.

— Магия полурослику нипочем, — возразил детектив, поднимая наполненный до краев стакан. Кусочки льда звонко стукнулись друг о друга, а янтарный напиток чуть не выплеснулся на дорогую обивку дивана. — Я в свое время видел, как один малец пропал с глаз, заскочив в темный переулок. Вместе с моим кошельком, а на нем была охранка от кражи, — сообщил он, а затем, спохватившись, уточнил: — У тебя ведь до сих пор в агентстве только люди работают?

— Ты же знаешь, как Зейн относится к нелюдям! Он их терпеть не может. И парни тоже.

— Вот и зря. Будь на страже лисы, их мальчишка не обдурил бы так просто!

Далин поморщился и резко задвинул портьеры. Об обонянии лис он знал не понаслышке. Сводный брат частенько пользовался своей способностью, чтобы вытащить его из самых укромных уголков. Он находил его, даже если Далин запирался в шкафу, обложившись пахучими цветками резеды. Мужчина хорошо помнил то чувство беспомощности, которое охватило его при осознании, что он нигде не сможет спрятаться.

— Ну, допустим. — Далин вернулся обратно к столику и опустился в кресло напротив, сложив руки на груди. — И куда твой чудо-мальчик дел трактат?

— А вот это самое интересное. Уверен, полурослик стащил его не наобум. Воришка, кроме гримуара, ничего не тронул, а в хранилище драгоценностей было предостаточно. Значит, искал конкретную вещь. Скорее всего, трактат уже у заказчика. — Томсон откинулся на спинку кресла, разглядывая сквозь стакан хозяина дома. — Я слышал, ты частенько забегаешь на рынок. Не замечал в последнее время никого странного?

— Книги по некромантии никто не продавал, — развел руками Далин. — А подозрительных типов там пруд пруди! В том числе тех, кто пытается всучить бесполезные магические артефакты.

— Говоришь так, будто есть личный опыт! Никак тебя обдурили? — хохотнул Томсон и покрутил стакан в руке, наблюдая за игрой янтарного виски на льдинках. — Жаль, конечно, что не заметил. Тогда пойдем другим путем. Поспрашиваю, с кем общался мальчишка, а если свидетелей не найдется, попробую отыскать самого полурослика. Не верю я в идеальные преступления. Где-то наверняка есть прокол.

Он постучал пальцами по стакану, о чем-то размышляя.

Часы на ратуше пробили полночь, и гость спохватился, что засиделся. Торопливо застегнул сюртук, оправил перчатки.

— Если что-нибудь вспомнишь, сразу говори мне, а я пока продолжу расследование. Чувствую, скоро мне повезет. — Томсон поправил шляпу и широко улыбнулся. — Жди хорошие новости до конца недели!

Предрассветные часы самые жуткие. Тени изгибаются особенно причудливо под неясным светом фонарей, пронзительно стрекочут светлячки, а случайных прохожих так мало, что не рискнешь идти с ними одной дорогой.

Булочница Весса крадучись возвращалась домой от любовника, когда заметила у самого крыльца пьянчугу. Он лежал на боку и не двигался, глядя в сторону порога. Поднимать шум не хотелось: соседям вовсе не обязательно знать, чем занимается молоденькая вдова и где гуляет в такое время. Тем более пьяницу она знала: это был приезжий из столицы, детектив Томсон. Он жил неподалеку и частенько пропадал в опиумных клубах, возвращаясь оттуда навеселе. Как-то даже пытался приударить за ней, но Вессе и одного упившегося до смерти мужа хватило.

Впрочем, портить отношения с детективом было не с руки, и Весса подошла к нему, осторожно ткнула в бок носком ботинка.

— Господин, просыпайтесь! Эй, господин!

Томсон не ответил, и тогда она наклонилась и потрясла его за плечи. В этот миг голова отделилась от шеи и покатилась вниз по улочке.

Громогласный вопль потряс утренний город.

— Что это?

Полли вскинулась, прислушиваясь. Показалось, что кричала женщина, но теперь лисица ни в чем не была уверена.

— Я ни-ничего не слышал! — заикаясь, помотал головой собеседник, молодой полурослик с лихорадочным румянцем на впалых щеках.

Кто бы подумал, что она снова встретится с Терви, да еще при таких обстоятельствах! Когда Полли увидела в доме постороннего, то первым делом хотела позвать констебля. Повезло, что призрак оказался на стороне незваного гостя и вовремя ее остановил. Иначе вместо мирных посиделок за чаем Терви пришлось бы разговаривать со стражем порядка и ему объяснять, каким хитрым образом он, минуя замки, проник в дом. Правда, не факт, что тот стал бы слушать его долгие заикающиеся объяснения.

Полурослик, с которым она познакомилась в службе занятости и которого планировала лечить от простуды, приходился воришке братом. Сейчас он мялся у нее на кухне, как девица на выданье, и обеспокоенно поглядывал в гостиную, где спал младший.

История братьев Пирс оказалась на диво банальной. Они родились в небольшой деревушке неподалеку от Крейтона. Мать и отец держали собственную ферму — крепкое хозяйство, дети ходили в приходскую школу. В деревне, где все друг друга знали, к нелюдям относились как-то проще. Главное, что свои, а какой крови — не важно. Братья учились, и способность Терви схватывать все на лету заметили не только местные учителя, но и читающий воскресные лекции городской лиценциат. Он и убедил фермеров отправить сына в крейтонский лицей. Два года учебы и возможность дальнейшего поступления в университет открывали перед деревенским мальчишкой огромные перспективы.

Поначалу в Крейтоне Терви безумно скучал по старой мирной жизни, отправлял длинные письма, при любом удобном случае ездил домой. Но к концу первого семестра он с головой ушел в учебу, а еще через год начал готовиться к поступлению в университет с надеждой на стипендию. На открытом родителями счету скопилась небольшая сумма, и ее ежемесячное пополнение на пятьдесят гантов осталось единственным общением семьи со старшим сыном.

А потом пришла эпидемия. Вспыхнув за городом, она перемолола половину жителей приграничных деревень, и чета Пирсов не стала исключением. Перед итоговыми экзаменами Терви пришло уведомление о вступлении в наследство — и неимоверном долге, повешенном на него за лечение младшего брата. Мальчишка, в отличие от родителей, выжил.