Валерия Чернованова - Требуется невеста, или Охота на Светлую [litres]

– А ты и правда заноза, – вслух говорю я, перехватывая ее за запястье. Опускаю ее руку, чтобы не думала больше меня отталкивать и вырываться.

Чтобы даже не надеялась от меня избавиться.

– Как ты меня назвал? – Она приоткрывает рот, явно от возмущения, и мне снова хочется занять его делом, ну то есть поцелуями со мной, а не тем, чем собралась заняться светлая, – психоанализом и очередным выяснением наших с ней отношений.

– Ты застряла в моих мыслях, Ленни. Застряла в моем сердце. И я очень надеюсь, что ты точно так же застрянешь в моей жизни.

Интересно, если я потяну за пояс, мне все-таки врежут? А за то, что подтолкну ее к постели? Собираясь это сделать, свободной рукой обхватываю ее за талию, другой продолжаю удерживать Лэй за запястье, лаская, поглаживая нежную кожу большим пальцем и очень надеясь, что в будущем (самом скором) мне позволят делать то же самое со всем, что скрывается под йорговым халатом.

– В качестве любовницы? – И снова глаза загораются мятежным огнем.

Если продолжит так на меня смотреть, у меня точно полетят последние блокаторы, и нам придется пропустить этап поглаживаний.

– То есть, по-твоему, я просто так отменил помолвку? – Все-таки тяну за пояс, на свой страх и риск, и меня ожидаемо бьют по руке.

– Откуда мне знать, почему ты ее отменил! Может, ее вообще Фелисия отменила, и я, знаешь ли, очень ее понимаю и поддерживаю! Потому что с таким, как ты…

Боги, она у меня сейчас договорится!

– Что с таким, как я? Скажи, – рычу ей в губы, мечтая истерзать их поцелуями.

– Быть невозможно!

– Хочешь проверить?

– Даже не собиралась!

Не дожидаясь очередной шпильки в свой адрес от синеглазой язвы, подхватываю ее под бедра и усаживаю на первую попавшуюся плоскую поверхность – деревянную консоль возле зеркала, получая в ответ ощутимый удар в плечо и по груди.

– Пусти! – требует крылатая, но я ее не отпускаю.

Удерживаю крепко, вплавляя в себя ее широко разведенные бедра. Йорги! А ведь она без нижнего белья. А у меня сейчас уже точно откажут тормоза.

– Хочешь убежать к моему брату?

Не знаю, зачем я о нем вообще вспоминаю. Ксан явно лишний на этом празднике жизни. Даже мысли о нем здесь лишние.

– При чем здесь твой брат?!

– При том, что ты снова с ним! – Из груди вырывается низкий, утробный рык.

Я больше не в состоянии сдерживать свои эмоции. В принципе не в состоянии себя сдерживать.

– А даже если и так? – издевается, дразнит, доводит она меня. – Тебя это точно не касается!

– Но мы это можем легко исправить. Я хочу, чтобы ты была моей. Чтобы все, что происходит в твоей жизни, касалось меня.

– Любовницей?

И сдалась же ей эта любовница!

– Как насчет любимой женщины и матери моих детей?

– Зачем тебе дети вне брака? – Она смешно хмурится, растерянно кусает губы.

– Совершенно незачем, – заявляю ей.

На этом моменте у меня заканчивается терпение. Дергаю вниз, стаскивая с хрупких плеч дурацкую тряпку, которая ей сегодня уже точно не понадобится.

На мой наглый порыв светлая отвечает судорожным вздохом. Цепляется за ворот моей рубашки пальцами, когда я впиваюсь в ее охренительные губы своими, но, хвала богам, не отталкивает. Отвечает на поцелуй, сама ко мне тянется, нетерпеливо приподнимаясь. Позволяя скользить руками по ее стройным ножкам до самых бедер, задирая махровую ткань, которую мне не терпится с нее сдернуть и отшвырнуть в какой-нибудь дальний угол.

На миг отстранившись, смотрю на нее, распаленную первыми прикосновениями. В ее затуманенные желанием, немного шальные глаза, на припухшие от поцелуев губы. Нет, я точно конченый мазохист. Столько времени над собой издевался, уже даже готов был ее отпустить, чтобы все равно к этому прийти.

– Перестань… – Она краснеет, пытается неловко натянуть халат обратно.

Можно подумать, я ей это сейчас позволю.

Перехватываю ее руки, кладу их себе на плечи, привлекая к себе свою девочку.

– Прекрати это немедленно… – шепчет она, опуская ресницы.

– Серьезно хочешь, чтобы все прекратилось и я ушел? – Я снова ее целую, лаская языком эти чувственные, мягкие губы, и замечаю, как полуприкрытые глаза Ленни все больше мутнеют, затягиваемые пеленой возбуждения.

Скользнув рукой вверх по талии, накрываю ее маленькую грудь своими пальцами, чуть их сжимаю, впитывая в себя ее жар, чувствуя, как внутри меня самого вспыхивает, разгорается самый настоящий пожар.

– Очень. – Она всхлипывает и подается вперед, уже сама не понимая, что несет. Сама вжимается мне в бедра, когда я прикусываю ей мочку уха и начинаю покрывать быстрыми, жадными поцелуями плечи этой маленькой, околдовавшей меня ведьмы.

– Очень что, Ленни? – Понимая, что моя фея уже почти сдалась, усиливаю натиск, заставляя ее пьянеть от поцелуев и ласк, и сам уже чувствую себя абсолютно пьяным. Наградой мне становится дрожь, прокатывающаяся по ее телу, и тихий, прерывистый вздох.

Чувственная, сладкая девочка, от которой я теперь уже точно не смогу отказаться. Хватит над собой издеваться.

Мучить нас обоих.

– Общество Грассоры нас не примет, а жить в твоей тени я не собираюсь, – цепляясь за остатки здравого смысла, мятежно лепечет она.

– Оно приняло тебя с Ксаном, примет и нас.

– Ксанор не метит в кресло правителя.

– Значит, к йоргам кресло правителя. – Я привлекаю ее к себе и продолжаю целовать, потому что по-другому просто не получается.

Меня как магнитом тянет к этим губам – теплым, нежным, покорно приоткрытым.

Тонкое кружево сложенных за спиной крыльев ощущается под пальцами чем-то легким, хрупким, невесомым, и, кажется, я никогда не видел ничего прекраснее в этой жизни.

Не видел ничего прекраснее ее.

– Это ты сейчас так говоришь, – грустно продолжает светлая. – Но когда поймешь, от чего отказываешься…

Заключив ее лицо в ладони, тихо говорю:

– Эления, я принял решение, и ничто его не изменит. Я точно знаю, от чего готов отказаться, а от чего нет. От тебя – не готов. Отныне ты – часть моей жизни, и я хочу, чтобы об этом знали все. И они узнают, если ты позволишь. Ты мне позволишь?

Глубокий взгляд от нее в меня, от которого уже я начинаю дрожать, как какой-нибудь несдержанный мальчишка, и тихие слова:

– Мы могли бы попробовать.

– Хвала богам, – облегченно выдыхаю и, притянув ее к себе еще ближе, нетерпеливо спрашиваю: – А теперь мы можем заняться любовью?

Светлая краснеет, хоть и до этого ее щеки заливал шальной румянец.

– И это мы тоже можем попробовать! – расхрабрившись, выдает на одном дыхании, а потом добавляет: – Только…

Я снова нахожу ее губы своими, снова ее целую, продолжая пьянеть от всего, что сейчас между нами происходит. Ее неловкие попытки расстегнуть пуговицы рубашки заводят до йоргов. Вместе нам удается снять ее с меня и бросить на пол. Туда же отправляется и махровая тряпка, когда я подхватываю Лэй под бедра и, не прерывая жадного поцелуя, переношу на кровать.