Валерия Чернованова - Требуется невеста, или Охота на Светлую [litres]

Крылья, серебряным мерцанием вплетаясь в полумрак номера, завораживают. Теперь я понимаю, почему светлые их прячут. Мне на месте ее мужа ни с кем не захотелось бы делиться этой роскошью и красотой.

Я об этом подумал?

Я об этом подумал. И, йорги побери, мне понравилась эта мысль! Как понравилось целовать и ласкать эту маленькую язву, чувствовать, как она заводится от каждой новой ласки и движения моих пальцев.

Осознав, что она уже более чем готова, накрываю ее собою.

– Гаранор… – Синие глаза широко распахнуты. Кажется, я вижу в них свое отражение.

Вижу себя, пьяного от желания сделать ее своей. Еще пара секунд, еще немного терпения…

– Гаранор, я…

В следующий момент, натолкнувшись на неожиданную преграду, понимаю, о чем она несмело пыталась меня предупредить.

– Мне продолжать?

Если сейчас попросит остановиться, с ее стороны это будет самая изощренная пытка. Но Эления в ответ лишь напряженно кивает, и я, больше не сдерживаясь, заполняю ее собой. Целуя сладкие, чувственные губы, впитывая в себя ее тихий стон. Останавливаюсь, позволяя ей ко мне привыкнуть, а потом продолжаю, желая продлить эти ни с чем не сравнимые минуты наслаждения, нашего с ней единения.

– Еще? – шепчу, когда она все сильнее, все ярче начинает откликаться на мои ласки и движения.

Она судорожно кивает, прикрывает глаза. Выгибается у меня в руках, и я чувствую, как сильная, крупная дрожь начинает сотрясать ее тело.

Больше не в силах сдерживаться, срываюсь следом за ней в это ощущение самого сильного и острого кайфа, смывающего все мысли и уносящего нас в другую реальность.

Уже потом, спустя, кажется, вечность, перекатившись на спину, притягиваю ее к себе, обнимаю. А вернувшись в здесь и сейчас, спрашиваю:

– Лен?

– Мм? – сквозь сон откликается она.

– Не хочешь объяснить, как так вышло, что, имея ребенка и два месяца провстречавшись с моим братом, ты умудрилась остаться невинной?

Эления

Его вопрос застает меня врасплох. Впрочем, врасплох – это еще мягко сказано. Меня все еще штормит от того, что между нами было, и штормить в ближайшее время явно не перестанет, а он решил начать меня допрашивать.

Очень актуально, что называется.

– Это долгая история, – отвечаю осторожно.

– У нас полно времени.

Боги, он невозможен!

Темный притягивает меня к себе, и от соприкосновения наших тел в меня будто ударяет разрядом молнии. И снова голова идет кругом, дыхание сбивается и в целом со мной творится что-то невероятное. Если так будет происходить всякий раз, когда мы… А сколько еще таких вот раз у нас вообще будет?

Понимая, что щеки от всех этих мыслей скоро вспыхнут кострами, вспыхну я вся, приподнимаюсь на локте, натягиваю повыше простыню и тихонько сообщаю:

– Мне нужно в ванную.

Меня все-таки отпускают, пусть и с неохотой. Правда, едва выпутавшись из его объятий, я снова чувствую его прикосновение. Проведя по моему локтю костяшками пальцев, Гаранор хриплым шепотом произносит:

– Лен, я спрашиваю не из любопытства. Я знаю, уже давно понял, что ты чего-то или кого-то боишься, но сам так и не сумел разобраться в твоем прошлом.

– Ты меня проверял? – смотрю на него с негодующим прищуром.

– А ты как думаешь? – улыбается высший, которого явно забавляет выражение моего лица. – Мой детектив (между прочим, талантливый малый) прошерстил все возможные базы данных и пришел к выводу, что вы, сонорина Лэй, не фея, а призрак.

– Я не… Лэй, – признаюсь ему спустя несколько долгих мгновений.

– А имя? Это твое настоящее имя?

Поглаживания прекращаются. Гаранор смотрит мне в глаза, и я чувствую, как напрягается его тело.

– Меня действительно зовут Эления. От своего имени я не смогла отказаться. Для светлых оно очень важно.

– А от всего остального? – Теплая ладонь накрывает мои пальцы.

– А всего остального на момент, когда мне пришлось исчезнуть, у меня уже не было.

Он хмурится и явно порывается еще о чем-то спросить (подозреваю, что вопросов у него накопилось на целую ночь), но я его останавливаю:

– Дай мне пару минут, хорошо? – и убегаю в ванную, чтобы привести себя в порядок после своего первого раза. Привести в порядок мысли и набраться храбрости разворошить могилу, в которой я с таким трудом все похоронила.

Когда возвращаюсь, продолжая кутаться в простыню, как в тогу, застаю Хороса за разорением мини-бара. Голым. Взгляд цепляется за широкие плечи мужчины, резкие очертания мышц на руках, на спине и… розовые следы на ней же, оставленные моими ногтями. Ниже я уже не опускаюсь, потому что у меня и так, кажется, температура опять подскакивает. И вообще, нас ждет серьезный разговор, поэтому надо сосредоточиться. Вот только внешний вид темного совсем не располагает к серьезным разговорам.

– Ты не мог бы одеться?

– Я тебя смущаю? – Не оборачиваясь, он как ни в чем не бывало продолжает наполнять бокалы.

– Отвлекаешь.

– Тогда ладно. – Он подбирает с пола брюки, быстро их натягивает и с улыбкой, скосив на меня взгляд, бросает: – Нам пока больше нельзя отвлекаться.

Гаранор в штанах – это уже лучше. Так у меня по крайней мере мысли не будут путаться и, возможно, пульс наконец успокоится.

– Выпьешь?

– Не откажусь.

Я устраиваюсь на кровати, где мне вручают бокал, а опустившись рядом, притягивают к себе и целуют, после чего ласково мурлычут на ушко:

– Я слушаю.

– Так ты тоже отвлекаешь.

– Хочешь, чтобы я слушал тебя из ванной?

– Нет, оставайся, – вздыхаю и, поудобнее устроившись в его руках, продолжаю: – Даже не знаю, с чего начать…

– Начни с того, кем тебе приходится Лита.

Я согреваю бокал ладонями, хоть архес – крепкий напиток насыщенного золотисто-коричневого цвета, горько-сладкий и ароматный – принято пить холодным.

– Лита – моя племянница. Ее мамой была моя старшая сестра Летисия.

– Была? – мягко переспрашивает темный.

– Она умерла. – Я смотрю на отблески света, играющие на гранях льда, и никак не могу поднять глаза. – Вернее, ее… убили. Убил отец Литы.

Стоит мне это произнести, и меня как будто прорывает. Я слишком долго держала все в себе, слишком долго молчала, а теперь говорю и понимаю, что не могу остановиться. Мне просто жизненно необходимо все это на него выплеснуть. «Все это» – это печальную историю моей семьи и правду о монстре, разрушившем нашу с Летисией жизнь.

– Я родилась в семье светлых. И мать, и отец принадлежали к семьям, которые превыше всего ценили чистоту крови. В моей родословной нет низших и уж тем более в ней не могло быть темных. У нас с этим очень строго. Малейшее отклонение от правил – и все, ты уже изгой для семьи и клана. – Я грустно улыбаюсь и все глубже погружаюсь в свои воспоминания. – Не только темные могут быть жестоки. В моем окружении с оступившимися поступали очень сурово.