Альма Либрем - Ведьмина генетика

— Я буду рад позволить вам обследовать весь замок, — вымученно улыбнулся ди Маркель. — Но пока что предлагаю вам отведать угощения. Должно быть, вы сильно устали после дороги и… — он запнулся, подбирая слова, — молитвы?

— Молитва дарит мне силы, а не отбирает их, — отрезал Мартен. — Но от скромного обеда ни я, ни мой послушник не откажемся, разумеется. Чтобы сражаться с темными силами, порой недостаточно закалять дух терзаниями тела. Человек, не умеющий отрекаться от соблазнов, стремительно скатывается к тем, кто изначально отрицает все законы, но и тот, кто никогда этим соблазнам не поддается и не знает, насколько мало удовольствие от них в сравнении с удовольствием от служения Творцу, испытывает постоянную жажду. К счастью, мы давно поняли это и перестали ограничивать и себя, и тех, кто приходит к нам учиться, в питательной, полезной пище, в крове над головой и возможности спать в удобной постели. Мы можем обходиться без всего этого, но знаем, что родное братство предоставит нам все это, когда мы устанем и будем нуждаться в помощи. Да, для сильных духом это не имеет никакого значения, но те, кто только в самом начале пути, не имеют соблазна отречься от сил добра и перейти на темную сторону только потому, что личный комфорт кажется им самым главным — ведь они так и не познали его, хотя уже позволили Творцу коснуться собственных сердец.

Герцог опустил голову в тяжелом кивке. Произнесенная Мартеном проповедь его, очевидно, впечатлила, а принц только облегченно вздохнул. Главное, чтобы опять не пришлось придумывать слова очередной молитвы, а уж поговорить и сыграть священника он сможет!

— Пойдемте, — оживился наконец-то ди Маркель. — Уверен, что угощение уже ждет вас. Послушник…

— Последует со мной.

Мартен с трудом сдержался, чтобы не обнять Беллу за талию, притягивая к себе. Он видел, как напряглась девушка, когда пришлось следовать за ди Маркелем, и как нехотя последовала за ним. Было заметно, что ведьме неприятно даже дышать с герцогом одним воздухом.

Принц позволил себе отстать на несколько метров от ди Маркеля — герцог явно был только за, — и склонил голову к Белле.

— Что происходит? Ты хочешь, чтобы нас узнали? — прошептал он настолько тихо, что кто-либо, кроме самой Беллы, точно не смог бы разобрать ни слова. — Ты не можешь позволять себе вольности вроде отставания от наставника и блуждания по замку.

— Тебе-то откуда знать, ты даже не был в нашей церкви!

— Был, — буркнул Мартен, вспоминая экскурсию, которую ему проводили лет семь назад, знакомили с местными обычаями. — Но молитв не помню. Только все равно не понимаю, почему ты такая серая! Выберемся мы отсюда, не волнуйся!

Белла подняла на него холодный взгляд и зло ответила:

— Да, если он не убьет нас раньше.

Следовало бы ответить как-нибудь на ее колючую, холодную фразу, но Мартен не решился. Думать о смерти от руки какого-то герцога ему хотелось в самую последнюю очередь. Вместо этого принц стремительно зашагал следом за ди Маркелем и только спустя несколько секунд понял, что Белла все еще стоит на месте.

— Я очень надеюсь, мой дорогой послушник, — строго произнес принц, — что ты не станешь отказываться от скромного угощения, которое решил нам предоставить герцог. Нам предстоит долгая дорога, и нечего терять силы, особенно если мы не сможем задержаться здесь надолго.

Белла крайне неохотно сдвинулась с места. Можно было рассмотреть, как она, надеясь на надежность иллюзии, раздраженно кривилась и нехотя спускалась вниз, кажется, пытаясь найти сотни причин не следовать за Мартеном и не контактировать больше с герцогом.

Тем не менее, выбора у них не было. Принц не представлял себе, как вырваться из замка, если не уехать отсюда спокойно, верхом на своих "ослах", притворяясь священнослужителями. Представителей церкви никто никогда не трогает, они — священны, по крайней мере, в стране, где от их решения может зависеть жизнь человека. Хорошо рангорнцам, что они не завязаны настолько сильно на религиозном вопросе.

Мартен представить себе не мог, как прежде жили его предки в помешанном на Творце Рангорне. Он привык видеть свою страну свободной от всяческих предрассудков, не обращавшую внимания на религию и на то, что об этом думает церковь. Должно быть, тому же приснопамятному советнику Шантьи пришлось немало повозиться, чтобы вытравить эту заразу из своей страны… А ведь сейчас свобода была чем-то само собой разумеющимся в Рангорне!

И чего его вообще понесло к этому герцогу? Кого он вздумал воровать?

…Спустя несколько лестничных пролетов и длинных коридоров Мартен наконец-то догнал ди Маркеля. Белла шагала в нескольких метрах от них, кажется, боясь приближаться вплотную, словно была уверена в том, что герцог узнает ее, стоит только им оказаться на одной территории. Принцу же очень хотелось оглянуться на свою спутницу, чтобы увериться, что ее рука не тянется к висевшему на шее артефакту-кулону, но он не мог позволить себе такую роскошь — у герцога определенно возникли бы лишние вопросы. Ди Маркель, судя по всему, сильно боялся своих незваных гостей и не хотел иметь проблем с церковью, но если б разоблачил их, несомненно, сам и отвез бы в храм. Выслужился бы ее и ходил героем, избавляющим мир от противных колдунов!

Что ж, наверное, Мартен тоже мыслил бы иными категориями, если б родился в Халлайе, а не в Рангорне.

— Вашему послушнику дурно? — не выдержал герцог, когда они уже практически добрались до обеденного зала. — Мне кажется, он не может поддерживать наш темп ходьбы.

— Мальчишка юн и не представлял до недавнего времени, какие превратности могут ждать его в дороге, — усмехнулся Мартен. — Сердце может вести нас вперед, но, к сожалению, даже самый возвышенный служитель храма должен помнить о целости своих ног… Мальчишка слишком рьяно наказывал сейчас, потому бодрости от него сейчас ждать не следует.

— Однако, — усмехнулся ди Маркель, — вы очень заботитесь о своем послушнике.

Мартен не мог не узнать нотки, звеневшие в голосе герцога.

— Да, — согласился он, вспоминая, под какие статьи может подвести излишнее любезничание мужчины с мужчиной, а уж тем более совращение послушника, — забочусь, ибо мой долг есть провести его по этой дороге и сделать все, чтобы он не сошел с нее на тропу, ведущую к соблазнам. Я уже много лет служу в храме, и многие мои воспитанники достигли высот в сражении за нашу веру, но даже мой огромный опыт не позволяет быть уверенным в том, что следующее дитя сможет вырасти борцом за правду, что его сердце будет стремиться к свету.

Ди Маркель сглотнул и не решился не спорить. Очевидно, вдохновенная ложь Мартена заставила его представить себе, что у него в учениках ходил едва ли не верховный инквизитор.