Альма Либрем - Ведьмина генетика

Остановился у самого последнего портрета, изображавшего короля-основателя. Того, кого и здесь, и в Рангорне величали божеством, снизошедшим на землю.

На его голове не было короны, а одежда была далека от царственной. Король Дарнаэл стоял на балконе, сжимая поручни, и смотрел вперед, на свой народ. Но даже Акрен, которому была неведома магия, ощущал ту власть, которую этот живший сотни лет назад мужчина имел над людьми.

А еще, глядя в синие глаза изображенного на портрете Дарнаэла Первого Тьеррона, короля, правившего почти полторы тысячи лет назад, Акрен наконец-то понял, почему с ним так возились.

Они думали, что их бог вновь снизошел к ним с небес — в теле истинно неодаренного, похожего на своего прародителя, как две капли воды. Причиной всех их глупостей всего лишь было желание верить в чудо — и заполучить возможность управлять этим самым чудом, направлять его, чтобы нигде не вышло из-под контроля, не стало слишком опасным. Они больше боялись, чем хотели получить какую-нибудь выгоду.

Акрен усмехнулся.

Что ж, он и сам с удовольствием поскорее вернулся бы в свое время. Но пользоваться собою, как марионеткой, не позволит — по крайней мере, сделает все от него зависящее, чтобы никто не смог руководить им, будто куклой, дергая за нужные ниточки.

Но его возвращение зависит от артефакта. А совета спросить больше не у кого, потому что мэтр Рьяго пострадал и нынче валяется без сознания, находится на грани жизни и смерти и вряд ли сможет вернуться к полноценному существованию.

Жизненный опыт подсказывал Акрену: если кто-то попадает в передрягу в такой неудачный, напряженный момент, это сделано специально. Вопрос только, кем…

— Ламина, — повернулся он к колдунье, — а могу я поприсутствовать на занятиях по артефактологии?

Глава девятнадцатая

Что сегодня случилось аж такого необыкновенного, что сам Гастон ди Брэ изволил занять место по правую руку от Мартена, принц не знал, но подозревал, что выясненная причина ему не понравится. За три дня опытным путем было выяснено, что маркиз — мстительная скотина, еще не подозревающая, что в скором будущем ему откажут в приеме в Рангорне, а то и вовсе перекроют туда въезд и, возможно, накажут за подобное отношение к Его Королевскому Высочеству, кронпринцу Мартену.

Но пока что Гастон не догадывался, что страшно раздражающий его рыжеволосый перенек, которого он с удовольствием уничтожил бы на месте, если б была такая возможность, был кронпринцем. Для него он являлся просто Мартеном, надоедливым мальчишкой, не желающим падать на колени при виде Его Светлости маркиза ди Брэ.

И принц, признаться, предвкушал момент раскрытия собственной личности, хотя, само собой, знал, что спешить с этим нельзя.

Мелкая мстительность, как говорил когда-то дедушка, вообще-то не к лицу дворянам, а уж тем более членам королевской семьи. Но Гастон плевать на это хотел, потому Мартен вынужден был уничтожить несколько колдовских ловушек, висевших у него под потолком, спрятанных на полу и даже закопанных в земле вазона, принесенного заботливой комендантшей, которой Мартен и Белла понравились — они ведь ничего не разбили и не развалили, в отличие от заносчивого ди Брэ.

Принц тяжело вздохнул. Он пришел на артефактологию с искренней надеждой узнать что-нибудь интересное, но вместо этого вот уж несколько минут слушал сущий бред в исполнении мэтра Клебо. А тот еще и будто нарочно не сводил с него глаз. Неужели ди Брэ нажаловался, рассказал, что ему не нравятся новые сокурсники? Или у Клебо какие-то свои причины?

— Не шипи, — потребовал капризным голосом Гастон. — Ты мешаешь мне слушать преподавателя!

— Можно подумать, слушать его полезно, — закатил глаза Мартен. — Или у тебя и таких знаний нет? Все настолько плохо?

— Хамить мне — не лучшая идея, — скривил губы ди Брэ. — Я могу тебя одним щелчком пальцев уничтожить! У меня в друзьях, между прочим, масса влиятельных личностей!

— О да, — закатил глаза Мартен. — Попроси рангорнского принца, чтобы он меня уничтожил, и он с удовольствием тебе в этом деле поможет!

Гастон что-то там зашипел в ответ, но Мартен его не дослушал — все внимание на себя перетянула Белла. Девушка раздраженно дернула его за рукав, требуя, чтобы Мартен наконец-то умолк, и требовательно взглянула на него, сверкая своими карими глазищами, а потом вспомнила, что мышеподобным блондинкам так себя вести не полагается, потому поспешила притихнуть и даже отвернуться. Щеки у иллюзии заалели, но сама принцесса совершенно не выглядела смущенной, скорее раздраженной.

— Прекрати, — попросила Белла. — Он на нас все время смотрит! И мне это не нравится.

— Ладно, извини, — буркнул Мартен, затихая.

И вправду, ссориться с Гастоном следовало в другом месте. Здесь с них действительно не сводил глаз мэтр Клебо. Он буквально сверлил взглядом Беллу, словно пытался пролезть под ее иллюзию, каким-то образом стянуть магический полог и узнать, что именно прячется под ним, какой человек живет там, под этой колдовской коркой. Разумеется, он не мог знать наверняка, что эта мышеподобная блондинка — принцесса Халлайи, но подозревать что-то — несомненно!

И прощупывать магический фон присутствующих в аудитории тоже, Мартен ведь чувствовал легкую щекотку, характерную для случаев, когда эту процедуру пытаются провернуть без разрешения присутствующих.

Мэтр Клебо, уверенным голосом продолжая на всю аудиторию вещать бред, не имевший ничего общего с настоящей артефакторикой, продолжал смотреть на Беллу, и она аж невольно сползла чуть ниже, пытаясь спрятаться за головами сидевших впереди студентов. Ядовитое хмыканье Гастона и его язвительный комментарий по этому поводу Мартен пропустил мимо ушей — ему самому не нравилось все происходящее. Может быть, Белла права, и надо вести себя тише, не привлекать лишнее внимание, а то мало ли, к каким последствиям это может привести!

Дверь с тихим скрипом отворилась, и все присутствующие в аудитории невольно повернули головы, напрочь забыв о том, что там читал мэтр Клебо. Неисчерпаемое человеческое любопытство руководило каждым, в том числе и самим преподавателем, и Мартеном, и Беллой, и этим мерзким глуповатым маркизом, который чуть не свалился со своего места, пытаясь первым узнать, кто же именно остановился на пороге, привлекая к себе такое внимание посторонних.

Сбоку раздалось аханье.

— Наследник божьего дара! — провозгласила Анаис, по мнению Мартена, слишком уж преувеличивавшая влияние советника Шантьи на мироустройство.

Впрочем, неудивительно. Впечатлительных всегда хватает, а она никогда не казалась принцу особенно умной, скорее очень даже наоборот. Теперь во взгляде Анаис полыхала искренняя, неподдельная любовь, которая на поверку, разумеется, оказалась бы такой же подделкой, как бестолковые знания мэтра Клебо, которыми он пытался поделиться с присутствующими.