Мария Архангельская - Полёт феникса [СИ]

— Старшая сестра мудра.

Мы перебросились ещё несколькими ничего не значащими фразами, хотя я видела, что она пришла не просто так. Наконец приличия были соблюдены, и Кадж перешла к делу.

— Старшая сестра, конечно, знает, что супруга Нуиджи и кое-кто из наложниц приглашает к себе монахов из числа тех, что проживают в доме канцлера Нэя?

Я кивнула. Разрешение на их посещение было честь по чести испрошено и получено. Нет ничего удивительного в том, что томящиеся в гареме дамы пользуются случаем посмотреть на свежих людей и расспросить их о дальних краях. Здешние монахи, за исключением нескольких маргинальных течений, были обязаны блюсти целибат, как и их собратья на моей родине, и потому считались безопасными посетителями.

— Так получилось, что я оказала услугу кое-кому из евнухов из отдела внутренних врат, — Кадж сделала глоток из чашки. — И вот сегодня он пришёл ко мне с затруднением, с которым не решился обратиться к старшей сестре.

— Какого рода затруднение?

— Если старшая сестра посмотрит список посетителей, составленный гостевым отделом, то она увидит, что монахи приходили во Внутренний дворец по двое зараз. Но тот человек клянётся, что сам приводил во дворец Орхидеи сразу четверых.

— Интересно, — я откинулась на спинку сиденья. — Выходит, что высшие по благопристойности мне врут?

Вообще-то евнуху с таким надо было идти к дворцовому исправнику, но я понимала, почему он пошёл к Кадж, а она ко мне. Доверие, однако — она фактически сдавала мне своего агента.

— Боюсь, что так. Я взяла на себя смелость посмотреть их личные дела. Аль Яню служила ещё при предыдущей императрице, а вот Пэн Иньинь получила назначение совсем недавно, по представлению старшего управляющего Надзора внутреннего служения. И это не первое назначение, которое она получает благодаря господину Чуну.

— Спасибо, сестра Кадж, — медленно кивнула я. — Я не забуду твоей бдительности.

Господин Чун Фэн. Который топит за племянницу канцлера Нэя. И гостящие в доме канцлера монахи тайком ходят в гарем при попустительстве его протеже. Это уже не подозрения, это факты. У дворцового исправника будет работа… И ещё можно дать знать главнокомандующему Кею. Вообще-то случаи всяких дворцовых интриг и злоупотреблений, выходящих за пределы Внутреннего дворца, расследует Цензорат, и следствие против канцлера в его компетенции. Но кто знает, захотят ли там за меня вступиться или спустят дело на тормозах… А то и попытаются представить меня саму нарушительницей гаремных правил, таскающей посторонних во Внутренний дворец. Я вздохнула. Сборник правил этикета, которую я когда-то переписывала, стал моей настольной книгой, и всё равно я допустила уже несколько промахов. Но промахи по части этикета — это одно, а посторонние в гареме уже несколько иное. Гнева императора я не боялась, но очередной виток слухов мне совсем ни к чему.

Зато Гюэ Кею я верила как себе. Этот и добрый совет даст, и делом поможет.

Гюэ Кей сделал и то и другое. В смысле, дал добрый совет и сам же взялся его исполнить:

— Дождитесь, пока эти монахи снова явятся, а при выходе из дворца постарайтесь взять одного так, чтоб духи не узнали и демоны не почуяли, и отправьте в допросную. Или пусть хотя бы тот евнух опознает одного из тех, что уже были, и допросите его. Я с моими ребятами могу отделить кого-то из этих монахов от остальных и арестовать его так, что быстро не хватятся.

Я поморщилась, подумав, какими именно средствами будет проводиться допрос, но кивнула. В конце концов, нарушители не маленькие дети, они знают, на что идут, тайком пробираясь в святая святых.

Подчинённые Кея не подкачали. К группке монахов на улице подбежал мальчишка и попросил навестить больного хозяина вон той лавки. Долг есть долг, один из братьев вежливо попрощался со своими спутниками и пошёл за провожатым. Стоило ему переступить порог указанной лавки, как его тут же и скрутили.

На допросе монах сперва пытался всё отрицать, потом, будучи опознан гаремными слугами, решил было поиграть в молчанку, но надолго его не хватило. Уже на следующий день передо мной лежали протоколы допроса, полностью подтвердившего мои подозрения.

— Что-о пообещал?! — взревел Тайрен, вскакивая на ноги. Я спешно дотронулась до его руки, но он этого не заметил.

— В-вашу н-наложницу, — заикаясь, повторил лежащий носом в пол монах. Тайрен бросил взгляд на лежащий на стойке за троном меч, и мне показалось, что он сейчас за него схватится. Но император, к счастью, взял себя в руки и процедил:

— Кто эта дрянь?

— Ваше величество, — я спешно сложила руки перед собой как для поклона, — прошу вас выслушать вашу слугу.

— Да? — он повернулся ко мне.

— Ваше величество, мы ещё не знаем, соглашалась ли эта девушка на такое. Не знаем даже, известно ли ей об ожидающей её участи. Умоляю ваше величество смирить свой гнев и не судить поспешно.

Тайрен посмотрел на меня сверху вниз несколько скептически, но всё же кивнул и уселся обратно.

— Говори дальше, — велел он.

— Б-брат Се любил госпожу Юн с детства, — послушно продолжил монах. — Господин Юн, её отец, и слышать об их браке не хотел, ведь брат Се был лишь третьим сыном, и тогда брат Се решил её выкрасть. Но об этом узнали, и родители вынудили его уйти в монастырь подальше от дома. Однако брат не оставил думы о госпоже Юн…

Как бы тебя заткнуть, тоскливо подумала я. В допросной он ничего не говорил об этой трогательной истории, речь шла исключительно о согласии рассказать про участие в заговоре, где его роль сводилась к подтверждению уже навязшего в зубах обвинения, будто я опять прибегаю к зловредной магии. Кое-кого из наложниц и даже одну из супруг, повествовал монах, удалось соблазнить обещаниями благ им самим и их семьям и уговорить их принести его величеству коллективную жалобу на меня. Монахов из разных монастырей пригласили бы как экспертов, и они должны были независимо друг от друга сразу же указать и место, и вид обряда, который я якобы проводила, а поскольку число дозволенных посещений было ограничено всего тремя, то вот их и таскали по нескольку человек за раз. Что характерно, супруга Мянь в заговоре не участвовала, хотя её дядюшка канцлер был замазан по самые уши. Все понимали, что Тайрена очередные обвинения в мой адрес не обрадуют, но представление было рассчитано не на него. Двор и народ, изрядно взбудораженные недавним разгулом слухов, должны были возмутиться, а если бы удалось возмутить ещё и гвардию, то победа над этой варваркой, то есть мной, была бы у них в кармане. Но Тайрен никогда б не выбрал в супруги первого ранга участницу обвинения против меня.

Прочитав сухое изложение всей этой красоты в протоколе, я без опаски велела доставить свидетеля пред светлые очи моего царственного супруга, чтобы тот мог услышать всё сам. Но то ли монах испугался императора больше, чем палачей, то ли понадеялся на милость, если он добавит узоров на парчу, но он также принялся перечислять, что именно и кому посулил управитель Чун, бывший основным организатором заговора в гареме. Пока речь шла о деньгах, должностях, протекциях и прочем, Тайрен морщился, но лишь кивал. Но как только была упомянута одна из его женщин, даром, что эту наложницу Юн он и в лицо-то, скорее всего, не помнит…