Мария Архангельская - Полёт феникса [СИ]

Я остановилась, глядя на своё отражение в зеленоватой стоячей воде пруда. Внезапно пришло в голову, что коллективную табличку семьи "Лезарефиса" теперь можно смело выкинуть. И, скорее всего, дворцовые слуги уже так и сделали. Всё равно попытка помолиться перед ней или принести жертвы по местным обычаям однозначно расценивалась как отказ от удочерения.

Под поверхностью воды уже клубились крупные рыбы с красной и золотистой чешуёй. Я простояла на берегу достаточно долго, чтобы у них появилась надежда на корм. Вздохнув, я отвела от них взгляд, и сделала шаг по дорожке вдоль пруда, когда какое-то движение, замеченное краем глаза, привлекло моё внимание. Кто-то шарахнулся за заросли бамбука, стоило мне повернуться в его сторону.

— Ты заметила? — я обернулась к служанке.

— Что заметила, госпожа?

— Там кто-то есть, — я сделала несколько шагов, обходя бамбук по широкой дуге.

— Должно быть, там кто-то из слуг, госпожа. Сюда не может попасть посторонний.

— Тогда почему он прячется?

Служанка не ответила — должно быть, не успела, потому что человек прятаться передумал. Наоборот, вышел из зарослей на освещённое место и уставился на меня. Одет он бы действительно как слуга, и если бы не его шараханье в кусты, я бы не обратила на него внимания. Это же не Внутренний дворец, куда мужчинам, кроме гвардейцев и евнухов, хода нет.

— Умоляю вас, госпожа, не бойтесь, — проговорил он, подняв руку. — Я не стану причинять вам вреда.

Я неожиданно для себя фыркнула. Ярко представилось, как он сейчас запоёт красивым тенором: "Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь! Я не стану вам вредить. Я пришёл вас умолять о милости одной!.." А можно ещё вспомнить Дон Жуана с Донной Анной…

— Я сказал что-то смешное?

— Ну, вообще-то да. Пролезли сюда обманом, переодевшись, а теперь говорите, что не причините вреда. Люди с мирными намерениями так себя не ведут.

Что он переоделся, я не сомневалась ни минуты. Слуги так не держатся, это я уже научилась отличать.

— Но я действительно не хочу зла. Я просто должен был вас увидеть.

— Что ж, вы меня увидели, — нелюбезно сказала я. — Теперь можете уходить.

— Но, госпожа… — он сделал шаг вперёд, остановился, словно в нерешительности. — Прошу простить мне мою дерзость. Но я должен был вас увидеть! В столице так много говорят о вас, ходит так много слухов… Не отличишь, где истина, где ложь. И вот я пришёл… У меня не было намерения вас оскорбить!

Ещё один любопытствующий, брезгливо подумала я. Надо будет пожаловаться хозяевам, пусть дознаются, кто его сюда пустил. Хоть я и не сторонница жестоких наказаний, но кто-то точно заслужил свою порцию палок.

— Вы отлично знаете, что ваши действия оскорбительны независимо от намерений. Уходите.

— Молю вас, не гоните! — он вдруг упал на колени, театральным жестом простирая ко мне руки. — Я столько слышал о вас… Кто-то говорит, что блеск вашей красоты затмевает нефрит, кто-то говорит, что на вас невозможно глянуть без страха и отвращения. Но теперь я вижу, что те, что говорит второе — жалкие клеветники!

— А те, кто говорит первое — жалкие льстецы. Убирайтесь, или я позову стражу.

— Госпожа, молю, смилуйтесь!

— Вы слышали, что сказала госпожа Фэй? — молчавшая до этого служанка выступила вперёд. — Уходите, пока вас не выкинули!

— В общем, я пошла за стражей, — подытожила я, увидев, что он снова открыл рот. — А вы как хотите.

Мужчина судорожно вздохнул, вид у него был действительно взволнованный. Хоть сейчас на сцену, подумала я, но чувствовать себя актрисой в плохой пьесе мне не нравилось. Между тем мужчина всё-таки поднялся.

— Но я вернусь, — почти с угрозой сказал он. — Я ещё обязательно вернусь!

И быстро скрылся за поворотом дорожки. Я посмотрела на свою спутницу:

— Пойди, проследи, как он выйдет из дома.

— Но я не могу вас оставить…

— Ничего со мной не случится, я позову других слуг. Давай, беги.

Девушка присела и убежала. Я медленно пошла дальше, к беседке в дальнем конце. Сад перестал бы таким уютным, каким казался десять минут назад, однако звать слуг я, вопреки своим словам, не торопилась. Я уже почти забыла, каково это — гулять одной. С тех пор, как я стала высокопоставленной особой, в одиночестве я оставалась только в спальне, и то не всегда.

Вспомнился горящий взгляд только что ушедшего молодого человека, и я передёрнула плечами. Он мне не понравился, уж очень этот взгляд был… как бы это сказать… маньячным, пожалуй, преувеличение, но что-то лихорадочное и нездоровое в нём было. Увы, стать знаменитостью означает привлечь внимание разных людей, и, вполне возможно, я сейчас обзавелась навязчивым поклонником. Хорошо, что во Внутренний дворец ему уж точно ходу не будет.

В беседке я надолго задерживаться не стала. Приближался ужин, а нужно ещё успеть покормить Шэйрена. А после ужина я поиграю с Лиутар или почитаю ей что-нибудь. Если её брат позволит. В целом, Шэйрен был куда более спокойным ребёнком, чем Лиутар, и плакал реже. Но уж если начинал, то это было надолго. Упрямство — фамильная черта мужчин из рода Луй.

Но сегодня всё было хорошо, и сын, наевшись, тут же заснул. За ужином я узнала новости про незваного гостя. Оказалось, что он, покидая поместье Фэй, попросту вышел через заднюю дверь для слуг. Среди прислуги провели обыск и нашли парочку золотых слитков у привратника — визитёр явно был не беден. Будучи бит, привратник клялся и божился, что незнакомый молодой господин всего лишь хотел посмотреть на госпожу Фэй Шэн-Юэн издалека.

— Это больше не повторится, — со старательной улыбкой пообещал мой приёмный отец.

— Привратника выгнали?

— Думаю, мы его продадим, — сказала госпожа Фэй.

— Он — раб?

— Ну, что вы! Он из… — и она произнесла какое-то слово, которое я раньше не слышала. Я пробормотала "Понятно", и сделала себе мысленную пометочку уточнить у Тайрена. Или у Шэн Мия, если он вернётся раньше императора. В этот день евнух был в отъезде, он отправился посмотреть, как обстоят дела во дворце Успокоения Души, и собирался заночевать там или в каком-нибудь из селений рядом. Орда завоевателей изрядно посвирепствовала в окрестностях столицы, и, вполне возможно, что от дворца ничего не осталось. В любом случае, нужно было оценить ущерб. Тайрен пообещал, что всё, подаренное его отцом, у меня и останется, хотя, сдаётся мне, с куда большим удовольствием отобрал бы и надарил своего. Но дворец Успокоения Души был мне дорог.

Надеюсь, что хотя бы стены и парк там уцелели.

Но на следующий день я забыла про своё намерение, потому что мне нанесла визит та, кого я хотела видеть менее всего — Мекси-Цу. В отличие от меня, она уже жила во дворце, ведь ей не нужно было выходить замуж заново. Но её положение было не определённей моего, потому что, будучи формально старшей женой, она всё ещё не получила даже положенного первому рангу титула, хотя по всем законам должна была бы уже быть императрицей. При других обстоятельствах я, возможно, даже ей посочувствовала, но когда мне доложили о том, что госпожа императорская супруга Ни стоит на моём пороге, я поняла, что куда злопамятнее, чем думала о себе до сих пор.