Мария Архангельская - Полёт феникса [СИ]

— Ты император, тебе решать, — сказала я. Кадж на мгновение поджала губы, но тут же снова расцвела в улыбке:

— Я рада, что сестра Чжан взялась за ум и так хорошо служит вашему величеству, — она помедлила и добавила: — Если ваше величество не возражает, я прослежу за приготовлением ужина.

— Я ещё привёз музыкантов, — сказал Тайрен, когда она вышла. — Чим Ваньди клянётся, что это лучший дуэт циня и флейты, который он слышал. Соньши… Я так соскучился…

— Тайрен! — одёрнула я. — Дети же смотрят!

— А, по-моему, они слишком заняты.

— Тайрен!.. М-м… Прекрати! Ужин скоро, а ну как войдёт кто-нибудь?

— Ну, что мне с тобой делать? — он неохотно разжал объятия. — Пошли в кабинет, что ли, не будем мешать им играть.

Оставив детей разбирать игрушки и прочие обновки, мы вышли в мой кабинет.

— Что нового в столице? — спросила я, пока Ле Лан торопливо зажигала свечи.

— Чиновники шумят по поводу изменения Кодекса законов. Казалось бы, всего-то пересмотреть систему наказаний, об этом ещё мой отец думал. А крику, словно я его вовсе отменить хочу. Кей говорит, что ты всех изрядно напугала, уровняв чиновников и аристократов с простолюдинами, и все боятся, как бы я не пошёл по твоим стопам. Руки обмякли их переубеждать. Кстати, ты знаешь, что он попросил о переводе?

— Кто, Кей?

— Ага. Решил, что гвардия Нетупящихся мечей более в нём не нуждается, и он хочет служить в армии Сверхъестественной стратегической искусности. Даже если с понижением.

— Армия Сверхъестественной стратегической искусности? — я нахмурила брови, вспоминая. Если все многочисленные дворцовые и городские гвардии и дружины я уже выучила, то в подразделениях, именуемых армиями, хотя они тоже входили в столичный гарнизон, до сих пор путалась.

— Это… Что-то вроде…

— Что-то вроде присмотра за военными делами. Следят, чтобы не случилось измены, дезертирства или ещё какого безобразия. А также собирают всякие сведения, которые могут пригодиться в походах.

— А! — что ж, теперь всё стало понятно. Кей ведь не только сформировал новую гвардию, охраняющую императора на постоянной основе. Расспросив его о расследовании по делу молодого господина Цзоу, я поняла, что полтора года шпионажа за мной по просьбе Тайрена не прошли для него даром. Он ухитрился создать в столице целую агентурную сеть из слуг высокопоставленных домов, и именно с помощью своих подкупленных или просто чересчур болтливых агентов отыскал и подлинного убийцу, и тех, кто приносил ему приказы, и о будущих действиях сановника Тэна тоже узнавал или догадывался по информации из донесений. Так что ж удивительного, что теперь Кей решил заняться тем, что ему так хорошо удаётся, на постоянной и легальной основе? И, думается мне, военными делами он не ограничится.

Сановнику Тэну, к слову, как чиновнику четвёртого ранга, было дано высочайшее позволение покончить с собой.

— Надеюсь, ты Кею разрешил? — спросила я. — Хотя бы с понижением.

— Зачем с понижением? Этот хитрец ждал, пока главнокомандующий армии уйдёт в отставку, и только тогда подал прошения, прибеднившись для вида. Так что сохранил он свой второй ранг, не беспокойся.

Я усмехнулась. Тем временем бесшумно возникший на пороге господин Цза доложил, что ужин подан.

Тем вечером привезённые музыканты действительно порадовали нас игрой на цине и флейте, но я, по варварской неразвитости своей, всегда предпочитала благородному циню считавшуюся более простой "женскую" цитру. У неё и звук был богаче, и пьесы мелодичнее, в то время как в изысканных пьесах для циня разобрать мелодию было, как правило, той ещё задачкой. Так что я с трудом сдерживала зевоту и испытала истинное облегчение, когда концерт закончился и слуги позвали нас почивать.

Погостив несколько дней во дворце Успокоения Души, Тайрен поехал дальше — в очередной раз осмотреть ближайшие гарнизоны, из которых и предстояло сформировать армию для будущей кампании. Военное министерство уже вовсю разрабатывало стратегические планы и подчитывало, сколько фуража, амуниции и прочего потребуется в походе. Я в эти дела не вмешивалась совершенно и, будь моя воля, вообще бы закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не видеть и не слышать признаков надвигающейся длительной разлуки с мужем. Куда больше меня занимала будущая редакция Кодекса законов, хотя и здесь мой интерес был чисто академическим. Мои знания о юриспруденции стремились к нулю, так что посоветовать что-то дельное я была не в состоянии при всём желании. Ведь, чтобы там ни думали аристократы, напуганные сделанными торговцам послаблениями и моим самоуправством в чрезвычайной ситуации, покушаться на устои общества Тайрен и не думал. Речь шла всего лишь о пересмотре и некотором смягчении системы наказаний.

Идея возникла ещё года два назад, когда я при каком-то обсуждении стороннего вопроса узнала, что законы предусматривают в числе прочих кар не только отрубание рук или ног, но и принудительную кастрацию. И пусть эта мера давно не применялась, но она не отменена. Помню, тогда я сказала, что составители таких законов странные люди: считают, что можно так искалечить человека и ждать после этого, что он продолжит службу, как ни в чём не бывало — уголовные наказания, как правило, не предполагали лишения статуса чиновника, кроме самых тяжёлых. Да, конечно, долг и всё такое, но у каждого человека есть своей предел, так что неплохо было б хотя бы это членовредительство отменить. Тайрен пожал плечами, мы заговорили о другом, и, казалось, что никакого продолжения эта моя реплика иметь не будет. Но вскоре после похорон отца Тайрен вдруг вспомнил, что когда-то, перебирая его бумаги, нашёл черновик проекта о смягчении уголовных законов. Достаточно грубый и приблизительный, так что неизвестно, собирался ли вообще Иочжун его разрабатывать дальше, или тот так и остался бы похороненным где-то в глубинах придворного архива. Однако Тайрен, тяжело, пусть и запоздало переживавший огорчения, которые доставлял своему родителю, ухватился за возможность продолжить хоть какое-то из его дел.

Черновик отправился к придворным законоведам с приказанием довести его до ума, и тут же вызвал жаркие споры. К монаршему милосердию здесь вообще было двоякое отношение: с одной стороны, император обязан быть добродетельным, а человеколюбие в список необходимых добродетелей входило давно и прочно. С другой — Сын Неба обязан поддерживать порядок в государстве, а значит, в том числе, внушать должный трепет и почтение своим подданным. Этот вечный страх, что недостаток субординации обязательно приведёт к смутам, казался мне несколько надуманным, но, возможно, для него и были основания, если учесть, что любая смута была потенциальной угрозой потери Небесного Мандата. Да и не в одной опасности для власти было дело. По здешним убеждениям, Человек, Небо и Земля были связаны неразрывной связью, и то, что происходило с одним из этой триады, неизбежно влияло на два других компонента. При легендарном Первом императоре и древних мудрых царях люди в законах вообще не нуждались, ибо все без исключения поступали только по совести и в соответствии с ритуалом. С тех пор нравы испортились, и правители были вынуждены ввести ограничения, однако никто ни на секунду не забывал, что законы — пусть необходимое, но зло. Если процветают преступления, то Небо карает нечестивцев, но если закон становится чересчур суров, это тоже приводит к увеличению энтропии, как сказали бы в моём мире, неизбежно аукаясь бедствиями и катаклизмами, как природными, так и социальными. В результате многие правители старательно искали баланс между необходимой мерой строгости и милосердия, и, случись пересмотр в другое время, его, возможно, в обществе и приветствовали бы.