Анна Платунова - Тот, кто меня спас [litres]

– Ри, это как научиться ходить, – уговаривал меня Скай.

Прошло несколько дней с тех пор, как мы спрятались у троллей. Я набралась сил, раны Ская почти затянулись, и даже старший лорд потихоньку начал вставать. Что-то изменилось в нем после того страшного дня. Вроде бы выражение лица все то же – мрачное и высокомерное, все так же скупо роняет слова, поджимая губы. А потом я застала его рядом с Горошинкой. Лорд Ньорд присел на овчину рядом с малышкой, думая, что никто не видит, осторожно погладил ее розовую ножку и улыбнулся так тепло и открыто, что в этот миг я поверила, что Олия действительно могла когда-то полюбить этого сухаря.

Для тренировки мы вышли из пещеры на свежий воздух. Солнце пригревало совсем по-летнему: конец весны радовал хорошей погодой.

– Ну же, смелее, – пытался подбодрить меня Скай. – Руки в кулаки!

– Злиться надо?

– Не обязательно, – рассмеялся он. – Думай о том, что ты хочешь сменить ипостась.

Я вздохнула, набрала в грудь воздуха, сжала кулаки крепко-крепко и почувствовала, как по венам потекло пламя.

«Ри, расслабься, – раздался в голове веселый голос мужа. – Не лопни!»

«Ах ты! Я тебя сейчас!»

Но услышала вместо слов драконий рык. Открыла глаза и поняла, что обернулась. Так быстро! Напротив стоял дракон стального цвета и смотрел смеющимися глазами. Он тоже сменил ипостась. Здорово, что теперь мы можем слышать друг друга и понимать.

«Скай! Я что, говорю на улоссе?» – вдруг осознала я.

«Да, неари, – и он вздохнул с притворной грустью. – Теперь мне тебя не заморочить!»

Только летать я пока боялась. Я понимала, что преграда лишь в моей голове, но трудно, всю жизнь передвигаясь на двух ногах, привыкнуть к тому, что теперь есть еще и крылья.

«Я научу тебя! Так же, как научил плавать!»

Скай, который даже теперь, когда я находилась в ипостаси дракона, был выше и крупнее меня, подошел ближе и потерся о мою шею. Такое странное чувство – каждая чешуйка, казалось, откликнулась на его ласку.

«Ты такая красивая, моя радость…»

…И вот я перед королем. Что ждет меня теперь? Я не знала, куда девать глаза. Сделалось тревожно и страшно. Что, если он считает меня полукровкой, выскочкой, занявшей чужое место?

Зул Вилард застыл, а потом медленно, точно у него плохо гнулись ноги, опустился передо мной на колени. И тут же все в зале, все эти драконы, так презиравшие меня, несчастную человечку, следом за ним склонились передо мной. Скай улыбнулся и с готовностью повторил жест правителя. Последним на колени встал свекор.

А я стояла такая растерянная, с Горошинкой на руках, посреди белого зала…

Совет занял несколько часов. Я, рассказав все, что знаю, спросила позволения уйти, чтобы заняться малышкой. Горошинка проснулась, и, хотя она лежала на руках смирно, шумные обсуждения ей явно не нравились.

Один из стражников проводил меня в покои, те самые, которые мы занимали в прошлый раз. Я уютно устроилась у камина, чтобы покормить дочь и подумать в тишине.

Я еще не совсем поняла, что значит для меня это всеобщее поклонение. Да, я драконица. И моя дочь вырастет и станет драконицей. Но напрасно они смотрят на нас с такой надеждой. Нас только две, а драконов… Мы никак не можем оправдать надежду на возрождение драконьего рода…

Скай и лорд Ньорд вернулись поздно, когда мы с Нари уже успели насладиться обществом друг друга: наобниматься, наиграться и даже поспать.

– Ну что? – с трепетом спросила я.

Совет должен был решить, какую тактику выбрать в борьбе с химерами. И пусть для меня все закончилось благополучно, однако война продолжалась, наращивая обороты. Несколько драконьих замков уже пали, их владельцы захвачены в плен.

– Решено обратиться к Моргану Плеолангу… – сказал старший лорд, и я поняла, что решение далось тяжело.

– Только сначала, Ри, нам нужно заглянуть в Орлиные Крылья, – добавил Скай.

– В Орлиные Крылья?

Мне показалось, что я ослышалась.

Сердце радостно взлетело, но тут же упало.

– Мы… Скажем правду моим родителям?

– Да. И не только это. Мы заглянем в книгу. Ты заглянешь.

– Скай, ты говорил, что дальше идут чистые страницы…

– Да. Но они там есть. Зачем в книге чистые страницы? Вероятно, потому что на них находится то, что пока не открылось взгляду. Твоя кровь изменилась, Ри. Теперь, возможно, удастся прочитать больше. Ты согласна?

Он был таким серьезным и грустным. Судьба драконов решалась сейчас. И если хоть какую-то подсказку можно отыскать в этой глупой книге, которая ничем не помогла в прошлый раз, то я не против попытаться.

– Я согласна.

Бедная моя мама. Конечно, она была рада видеть меня, Ская, а особенно крошку Агнару. Но она никак не ожидала, что вместе с нами в дом заявится столько горных лордов. Она никак не могла понять, чему обязана таким вниманием. Папа, я видела, тоже растерялся, хоть стоически старался не показывать вида.

В доме началась суета. Всюду зажигали свечи и камины, расставляли в гостиной столы. Служанки готовили комнаты, бегая туда-сюда с пуховыми одеялами и подушками.

Меня тошнило от страха: за ужином состоится разговор Зула Виларда с моими родителями, и он откроет им то, что драконы тщательно скрывали столетия. Я боялась представить реакцию мамы. Каково это – осознать, что отдавала дочь на верную смерть…

Еще час-два – и мир изменится навсегда.

Пока мой отец развлекал лордов беседами, пока бледная мама, с выбившимися из прически прядями, раздавала указания слугам, мы со Скаем оказались предоставлены самим себе. Присели было на диване у камина. Скай прислонил Горошинку к плечу, и малышка с любопытством смотрела на все большими глазками. А потом нас одновременно посетила одна и та же мысль: зачем ждать, зачем откладывать – книга совсем рядом.

– Подержишь внучку? – спросил Скай у своего отца, и тот с готовностью подставил руки. Лицо его разгладилось, когда он посмотрел на Нари.

Мы выскользнули в коридор, показавшийся таким тихим после суматохи и толкотни. Не сговариваясь, переплели пальцы. Я волновалась, что книга ничего нам не покажет. Честно говоря, прапрабабка с некоторых пор представлялась мне злой ведьмой. Из-за нее я едва не убила мужа, так что доверия к Клариссе Краунранд я не испытывала вовсе. Но я обещала попытаться.

Книга лежала на постаменте. И я вдруг представила, что пройдут века, даже тысячелетия, мир рассыплется пеплом, и только книга по-прежнему останется на своем месте. Она казалась незыблемой, как скала.