Мика Ртуть - Отомщу. Прокляну. Влюблю [СИ]

Девушка на мгновение замолчала, взгляд ее начал светлеть, она рассмотрела мечи, наставленные ей в грудь, и опять завизжала.

— Чертов наркоман! Что это за массовка? Кто вы?

— Милая госпожа, — граф сунул в руки ведьмака ребенка и галантно поклонился. — Я граф Лео Лерой, а это его высочество Арден… Нам нужна ваша помощь.

Девушка щурилась, всматриваясь в говорившего, удивление на ее лице сменилось злостью.

— За эти дебильные шуточки я потребую дополнительную плату!

— Да-да, конечно, корона готова заплатить…

— Дайте свет, в конце концов. Осветитель! — заорала вдруг девица, взмахнув руками.

Арден скривился, словно у него разболелась голова. Взмах кинжала — и на поляну опять упала тишина. Лишь раздавался стук капель по защитному куполу да слышались всхрапы растревоженных лошадей.

— Что это было? — пробормотал Лео, оглядываясь. — И почему я ее понимал, а она меня нет?

— Лунная колдунья из соседнего мира. А почему она нас не понимала, не знаю. Вообще так не должно быть, — пожал плечами ведьмак, пряча доску в сумку. — Теперь я смогу призвать ее в любой момент. Но только один раз.

— А зачем сейчас отправил? — ничего не понял граф. — Красивая девица, можно было бы познакомиться заранее…

— Красивая, но шумная очень, — зевнул Арден и улегся на расстеленный плащ. — Не забудь покормить эльфика и сменить подгузники.

Лерой открыл рот, чтобы возмутиться, но наглец уже спал.

— Эй, это твой ребенок! — буркнул Лерой, но друг и не подумал откликнуться. — Не повезло тебе с отцом, кроха, — вздохнул граф и полез в сумку за сухими тряпками. — А колдунья хороша… Я бы с такой…

Что именно он бы сделал, граф уточнять не стал, вовремя спохватившись, что его желания совершенно не для детских ушек, даже если эти ушки торчат из золотых кудряшек.

Аделина.

— Где я? — в горле саднит, от этого голос срывается на хрип, и я кашляю.

— В нашем доме, колдунья, — раздается скрипучий старческий голос.

Господи, пусть это будет глупая шутка!

— Нет, это реальность, колдунья. Мы ждали тебя.

А вот этот голос молодой и звонкий. И отвечает он на мои мысли. Глюк, что ли?

— Я вас не вижу, — шепчу я и куда-то лечу.

Странное ощущение, будто я падаю, но при этом точно знаю, что не двигаюсь. К счастью, мое падение было недолгим, как и мое беспамятство, очнулась я на чем-то жестком и холодном, провела рукой и поняла, что лежу на камне. Надеюсь, это не жертвенный алтарь? Рядом ругались двое. Молодой голос и старый.

— Это она! — шипела старуха.

— Но в ней нет колдовской силы! — возражала ей молодая.

— Разве нити судьбы говорили тебе, что дева должна быть колдуньей? — вкрадчиво спрашивала старуха.

— Нет, — в молодом голосе слышалась растерянность. — Я просто думала…

— Сила придет, когда она разделит ложе с мужчиной, — злобно хихикнула старуха, и мне стало страшно.

— Грайи не вмешиваются в судьбу, они ее направляют, — молодая явно улыбалась. — Но я не против дать девочке шанс, коль ведьмак именно ее выбрал из трех возможных. Я дам ей знание его языка.

— А я дам ей надежду.

Я открыла глаза, но рядом никого не было.

— У меня галлюцинации, — застонала я. — Это наркотик? В каплях?

— Нет, милая, — хихикнул старый голос. — Это реальность. Ты лунная колдунья из закрытого мира.

— Я актриса, — перебила я голос, и наступила тишина. — Я не колдунья. Это ошибка. Покажитесь! — не выдержала я. — Объясните, что происходит?

Туман вокруг стал исчезать, и я обнаружила себя сидящей на большом плоском камне в огромной пещере, стены которой тонули во тьме. Где-то капала вода, пахло сыростью и склепом. Свет лился из круглого отверстия в своде, но рядом по-прежнему никого не было.

— У нас здесь нет тел, смертная, — мягко произнес молодой голос. — Тебя призвали, чтобы ты указала на нового правителя Ольрады. Выбери достойного и возведи его на трон. Или останься с нами, будь нашей ученицей, и через несколько веков ты сможешь переплетать нити судеб.

— Нет, спасибо!

Несколько веков в этой пещере? Да я чокнусь!

— Ты приняла решение, только не влюбляйся в мужчину с печатями, — скрипуче вторила старуха. — Его любовь — смерть для тебя. А вот разделить ложе с ним можешь, говорят, он неотразим в любовных утехах.

— Матушка! — воскликнул с укором молодой голос. — Что ты наделала? Зачем эти условия?..

Злость и отчаяние скрутились в тугой узел, не разорвать, не избавиться. Я вспомнила жуткий холодный голос и темную тень на месте говорившего. Это был он! Я точно знаю, что он! Тот, кто безжалостно выдернул меня из моего мира, тот, кто забросил меня в это странное место, даже не подумав что-либо объяснить. Это он, мой враг. Ненавижу! Как же я его ненавижу!

В ответ раздался злобный смех, и я опять потеряла сознание, так и не узнав, что именно мне пророчила старая карга, но отчетливо запомнив, что смерть для меня — это любовь мужчины с печатями.

Второй раз я очнулась в светлом лесу, на мягком лежаке из еловых веток, покрытых толстым одеялом. Рядом горел костер и стояла миска, наполненная супом, над ней поднимался ароматный парок, и я сразу почувствовала зверский голод. У костра на поваленном дереве сидела женщина. Длинные белые волосы закрывали спину, я видела лишь голубое платье да тонкие длинные пальцы, обхватывающие плечи.

— Здрасте, — пробормотала я, чтобы только не молчать.

— Мне жаль, что так вышло, — не оглядываясь, произнесла женщина, и я узнала голос. — Моя мать совсем выжила из ума, но она сильна, и я ничем не смогу тебе помочь. Теперь все в твоих руках. — Ее голос стал низким и текучим, в нем зазвучали потусторонние нотки, стало тревожно и зябко. — К тебе придет колдовская сила, когда ты разделишь ложе с мужчиной, но остерегайся того, кто носит печати, он твоя смерть. Жди, тебя призовут…

И она исчезла.

Что, вот так просто? Бросить меня в неизвестном мире, в лесу, одну, ничего не объяснив? И…

Спокойно, Лина, это может быть чьей-то злой шуткой. А даже если это реальность, то нет смысла загибаться от голода, когда рядом стоит еда. Жаль только, ложки нет. Я прямо из миски выпила суп, выловила пальцами и съела кусочек темного мяса, старательно не думая, кем оно было при жизни, и опять легла на подстилку. Лежала долго, то проваливаясь в сон, то тупо глядя на качающиеся над головой ветви. Мозг не хотел привыкать к мысли, что это может оказаться правдой, мне больше нравилось думать, что это все галлюцинации, и вот еще немного — и все пройдет, я очнусь, а вокруг будут люди. Может быть даже врачи…

Но я не очнулась. Стемнело, костер горел все так же ярко, хотя никто не подбрасывал в него ветки, я то ли заснула, то ли провалилась в забытье, а когда открыла глаза, была ночь. И тишина. Я не шевелилась, прислушивалась и ждала. Должна же я когда-то очнуться?