Инесса Иванова - Игрушка для драконов

«Только бы Ингвар не устал и не упал!» — шептала я. И снова поднесла бинокль к глазам. А Ингвар и не думал отступать: при каждой атаке, столбе огня, направленном в сторону, он умело менял скорость и направление полёта, широко взмахивая крыльями, покрытыми серебряной чешуёй.

Думаю, Кеннет понял свой промах. Ингвар благодаря выносливости и выверенной тактике боя мог легко уходить от быстрых атак противника. Синий Дракон ожидал, что схватка будет недолгой. Молодость должна была победить, но как водится, недооценила опыт и навыки зрелости.

Кеннет перешёл от активного нападения к защите, тем самым вынудив соперника поменяться местами. Ингвар принял условия. Серебряный перешёл к атакам, сначала коротким, будто пробным, а потом разом обрушился на замедлившегося Кеннета, поднырнув под брюхо и выпустив столб огня на крыло синего Дракона.

Крик боли разорвал тишину хмурого дня. Я вздрогнула и чуть не выронила бинокль, прижавшись к матери.

Наверное, в этот самый миг Кеннет и осознал, что поединок — не просто забава и сражение ради славы, не лёгкое упражнение в ловкости и силе, а кровавая битва, которая может окончиться его смертью.

Синий Дракон восстановил равновесие. Скрылся за облаками, а когда появился, то возобновил атаки, но больше не выпускал огонь. Я поняла его расчёт. Он хотел накопить силу, чтобы выплюнуть смертоносный столб пламени, дождавшись удобного момента, и поразить противника насмерть.

На скамейках воцарилась мёртвая тишина. Бой затянулся. Все понимали, что совсем скоро у одного из Драконов сдадут нервы или ему изменят силы. И тогда — конец.

Моё сердце сжалось в предчувствии неотвратимого несчастья. Я мутным взором окинула пол, боясь взглянуть наверх. Бледное осеннее утро уступило место такому же ненастному дню, серая пелена лёгкого тумана окончательно рассеялась. Где-то вдали закаркали, словно предсказывая несчастье, хриплые вороны.

Я вздохнула и заставила себя поднести бинокль к глазам. Может, Ингвара поддерживает то, что я смотрю на него с земли? Разве я имею право ослабеть, когда он сражается за наше будущее?

Однако то, что я увидела, лишило меня присутствия духа. Кеннет улучил-таки момент и выплюнул огонь, опаливший крыло и хвост Ингвара. На какой-то миг я подумала, что Серебряный упадёт. Он тяжело взмахнул крылом, на котором проступили тёмные пятна и потерял высоту, но собравшись с силами, снова взмыл вверх, оставляя за собой струйку чёрного траурного дыма.

— Теперь недолго, — произнёс Леннер.

Я не поняла, что он имел в виду: то, что Ингвар не сдастся, потеряв силы, или что битва скоро завершится. Мне оставалось только молиться.

И Троединый услышал меня. Видно было, что Кеннет устал и держится в воздухе из последних сил. Может, боль от ожога наконец начала одолевать его? С каким-то отчаянием и злобой он предпринял последнюю атаку, но Ингвар смел её отразить.

— Помоги, Троединый! — в исступлении прошептала я, вспомнив слова служительницы о третьем пути. «Легко перенести чужие страдания». Что это значит? Что я должна спокойно смотреть на смерть любимого? «Просто на смерть», — подумала я и снова подняла бинокль.

Ингвар нападал, не давая противнику увернуться и скрыться за облаками. Наконец, Кеннет ринулся прочь. Наверное, он даже не чувствовал боли. Синий Дракон развернулся, но уже не мог ни отразить, ни уйти от страшных ударов.

Одно его крыло почернело и безвольно повисло. Издав гортанных хрип, продирающий до костей, Кеннет в последний раз взмыл вверх, но, словно остановленный невидимой рукой, на минуту завис в воздухе. А потом началось падение.

Было в этом что-то страшное и одновременно завораживающее. Я затаила дыхание и была не в силах отвести взгляд, глядя на неестественно изогнутую шею большого ящера.

Глухой удар, душераздирающий стон… Магический купол, охраняющий зрителей, сгладил дрожь земли, принявшей новую жертву.

Все присутствующие, повинуясь единому порыву, вскочили на ноги. Я вскрикнула, по телу разлилась слабость.

Кеннет лежал неподвижно. Чуть поодаль, но аккурат в пределах Верескового поля, примяв траву и окропив её тёмной, почти чёрной кровью. Даже с моего места было видно, как прозрачный глаз щетинистой морды затягивается белой пеленой. Всё было кончено.

То, что ещё пару минут назад, казалось мощным стремительным демоном из старой сказки, превратилось в бесформенную тушу.

Синего Дракона из рода Эдриксов больше не существовало.

После гибели Кеннета моя жизнь стала похожа на калейдоскоп — детскую игрушку, каждый раз складывающую из россыпи цветных кристаллов новый рисунок.

После поединка судьи единогласно признали Рикарда виновным в казнокрадстве. За это преступление полагалась казнь, но я уговорила Ингвара, которого теперь чествовали как победителя и героя, попросить Совет смягчить наказание. Серебряный мрачно кивнул, окинув подозрительным взглядом, и уступил моей просьбе.

Впрочем, той же ночью я доказала Ингвару, что для меня не существует иного мужчины, кроме него. Наши старания не прошли бесследно и спустя пару-тройку недель, я узнала, что беременна. Целители подтвердили мою догадку в тот самый день, когда лишённого имущества и честного имени Рикарда Эдрикса, постаревшего и осунувшегося, лишили гражданства.

Я снова получила подтверждение слов служительницы о выборе третьей дороги: «Конец пути одного нередко знаменует начало долгой дороги другого». Так и оказалось. Наша с Рикардом история заканчивалась, а впереди ждала совсем другая жизнь. Я очень хотела провести её с Ингваром, родить ему много сыновей и дочерей и пройти избранный путь до конца.

Сегодня мой первый муж отправлялся в чужие земли, где ему предстояло окончить свои дни вдали от родных и близких. В том числе и от Виктории, бывшей уже на четвёртом месяце беременности. Она пришла проводить бывшего любовника и попрощаться с тем, кто, возможно, являлся отцом её будущего ребёнка.

Одетая в траурное платье, бледная, с тёмными кругами под глазами и припухшими красными веками, она выглядела так, будто готовилась лечь в могилу. Рикард нежно обнял её и попросил беречь себя и ребёнка.

— Выходи снова замуж! — посоветовал он, аккуратно вытирая кончиком белоснежного платка её слёзы. — Ты красива и богата. И, главное, осталась верной до самого конца.

Последние слова явно предназначались мне — той, которую Совет обязал проводить мужа, не слушая ни моих робких возражений, ни протеста Ингвара. Пока я ещё не носила его фамилию и официально была ему посторонней. Мы даже не имели права жить под одной крышей, но этот запрет только придавал налёт таинственности нашим ночным свиданиям.