Даха Тараторина - Мама, я демона люблю! [litres]

Ох, мама! Он спас подопечную от чего-то куда более страшного. Сели рассказала достаточно. То, от чего защитил меня Рок, куда хуже. И теперь это страшное и жуткое ждёт его. Из-за меня.

– Поэтому ты вдруг подобрела к нему? Начала закармливать, звать сынком?

Она беспомощно развела руки:

– Виновата.

– И вы оба солгали мне? Сговорились тем утром. Скрыли всё. Сказали, что я взрослая умная женщина, которая вправе принимать решения. А сами всё выбрали за меня?!

Мы стукнули по столу одновременно: я со своей стороны, мама со своей. Кот и книга полетели на пол, обменявшись недовольными воплями при приземлении.

Мы схлестнулись взглядами. Две разгневанных женщины, каждая со своей правдой, готовая горой стоять за сделанный выбор.

– Я твоя мать, Триста! Я никогда не буду считать тебя взрослой и умной! Мне положено поступать по-умному за тебя!

– Что ж, – я заговорила тихо, спокойно. Наверное, когда-нибудь, если мне очень-очень повезёт, я тоже стану матерью. И точно так же закричу, что глупый маленький ребёнок не знает жизни так, как знаю я. – Значит, на этот раз я поступлю по-глупому. Но сама.

Тут любой, не только мама, подтвердил бы: то, что я задумала, не просто глупость, а полнейший идиотизм. Примерно такой же, на какой подписался Рок, когда спустился в Подземье вместо меня.

– Ты этого не сделаешь!

Но она не успела. Я уже подхватила книгу заклинаний и укрыла её полами куртки. Схватилась за дверную ручку.

– Тебе же нужно за что-то упрекать меня до конца жизни. А это – отличный повод.

– При условии, что конец жизни не наступит уже сегодня. – Она не попыталась побежать следом, схватить или закричать. Она подошла к очагу, достала что-то с полки и показала мне через плечо.

Я принюхалась. Резкий запах, знакомый. Такой, какой перебить могла бы разве что крепкая травяная настойка.

– Снотворное? Ты же не сделала этого, правда?

Жрица, кого я обманываю? Моя мама – самый упрямый человек на свете. Конечно же, она подлила снотворное в напиток, и сейчас, вот прямо сейчас, я сползу по стеночке и погружусь в крепкий сон без сновидений. А когда проснусь, станет уже слишком поздно.

Плечи Брид дрогнули и опустились.

– Я собиралась. Тебе или Року. Чтобы хоть кто-то из вас не совершил безрассудство.

Мгновения сочились как цветочный мёд. Перетекали одно в другое, переливаясь на солнце. А сон всё не шёл.

– Но не стала. – Она подошла ко мне, сжимая в одной руке скалку, а в другой непочатый бутылёк с отваром. – Вы оба в праве совершать свои ошибки, а я… Я могу лишь молиться Лунной жрице за вас.

Она суетливо, боясь передумать, переложила в мою ладонь главное оружие любой женщины – скалку.

– Это что же? Разрешение?

Рукоять легла в пальцы как родная, как передающийся по наследству меч.

– Посвящение, – хмыкнула мама. – А когда наошибаешься вдоволь, помни, что я жду дома. И всегда готова…

– Обнять? – предположила я.

Вениамин требовательно мяукнул и потёрся о крепкую ногу хозяйки.

– Буркнуть «я же говорила».

Она погладила кота, чтобы не смотреть, как я ухожу.

Мама не такому учила!

Быть хорошей девочкой, не гулять допоздна и не водиться с плохишами. Не попадать в неприятности и уж точно не провоцировать их, направляясь на кладбище в мужской одежде и с волшебной книгой за пазухой.

Ранние прохожие шарахались в сторону. То ли вид отчаянной непричёсанной ведьмы не располагал к беседе, то ли усвоили, что Триста Макклот обиды не спускает. Вот и пусть так думают. Мне бы ещё самой поверить, что достанет уверенности, упорства и безумия сделать то, что задумала.

Солнце жарило уже сейчас. Горячее, тягучее, медленно, неотступно пробирающееся между домов. Луна рядом с ним казалась бледной, невесомой. Обессилевшей.

Ещё вчера чавкающая от влаги земля покрывалась мелкой сеткой сухих трещин, словно кто-то рассёк её плетью. Я пробиралась по узкой, завешанной травой тропинке, оставляя глубокие следы в израненной твердыне.

Ботинки собрали слой грязи, оживлённые улицы остались далеко позади, а я всё шла и шла, будто надеялась, что, если спрячусь достаточно глубоко под завесу фиолетовых листьев Дерева Мёртвых, найду его.

Он сверкнёт глазами, такими же фиолетовыми, как и листва, иронично поклонится и пошутит, мол, теперь вовсе нельзя отойти от влюблённой девицы…

Но я углублялась в рощу, чаще и чаще обходила, а то и перешагивала надгробия. А Рок всё не появлялся.

Что остаётся ведьме, если не получается уладить дело по-хорошему? Решать проблему по-плохому, конечно же. Именно так, как мама учила не делать.

Я остановилась у самой зловещей могилы. Огромная каменная плита с поистёршейся надписью накрывала захоронение и перетекала в изголовье в настоящий монумент с неровными, обломанными краями. Он возвышался надо мной, грозя рухнуть и придавить. На фоне надгробия полагалось бы сверкать молниям и лупить дождю. Но сегодня только огненные, жаркие солнечные лучи обрамляли холодный камень. Ветви склонившихся к захоронениям деревьев идиллически перешёптывались, наверняка обсуждая раннюю гостью, торопливо листающую страницы тяжеленной книги.

Фолиант шипел и упирался маленькими ножками, грозил укусить, когда я неаккуратно дёргала обложку.

– Нет, дорогуша, так не пойдёт, – щёлкнула я книгу по корешку. – Мне тоже не нравится происходящее, но, раз уж пришли, придётся заканчивать.

Книга рыкнула, подражая приятелю-коту. Она наверняка с большим удовольствием прогулялась бы обратно к дому.

– Давай, упрямица. Нам нужно снова вызвать демона, – уговаривала я. – Папа изменил это заклинание специально для Рока. У нас обязательно получится!

Артефакт считал иначе, но страницами дорожил. А последние я уже в раздражении собиралась выдёргивать по одной. Поэтому, ещё немного поупорствовав, книга выпрыгнула из рук, улеглась на надгробную плиту и открыла нужную страницу сама.

Кажется, в прошлый раз я делала это вечность назад. Но слова так и не стёрлись из памяти, точно напуганная заикающаяся девчонка произнесла их только что.

– Именем левого рога Лунной жрицы повелеваю созданию тьмы: явись предо мной!

Контур вышел не ровнее предыдущего, но вспыхнул зелёным сразу, да с такой силой, что пришлось отшатнуться, иначе опалил бы ресницы.

– Призываю служить, заклинаю исполнить волю мою!

Рок, смеясь, сказал, что кошачий череп – фарс и пережиток прошлого. Что ж, обойдёмся без него. Прихваченная свеча стала рядом с книгой. Я машинально пощёлкала пальцами в поисках огненных палочек, и фитилёк весело трескуче загорелся. Без фамильяра и заклинания. Я моргнула, пытаясь осознать, что именно здесь неправильно. Да ну и Тёмный с ней, со свечой этой! Загорелась – пусть горит. Разбираться, как это вышло, не к спеху.