Нина Линдт - Иные города

— Кажется, я узнаю Итсаску и Сержа! — Она указала Насте на вошедшую пару.

Итсаску была в черном платье с высоким кружевным воротником, который при движении переливался мрачным блеском. Она напоминала злую колдунью из детских сказок. Серж гордо вел ее под руку и был одет в костюм, напоминающий платье испанского дворянина, но черного цвета с красными узорами, а вместо кружевного пышного воротника его лицо обрамлял воротник из черных и алых вороньих перьев. Масок на них не было, но на лице был грим.

— Они второй год наряжаются парой.

— Вот как? — Но Настю интересовал другой вопрос: — Лика, почему Цезарь заменил мне платье?

— О чем это ты? Я думала, ты сама передумала.

— Девушки, вы обе сегодня просто ослепительны! — Диего, одетый в безупречный смокинг, в аккуратной маске из переливающихся белых кристаллов, которые оттеняли цвет его глаз, встав между ними, взял их под руки.

— Весьма неожиданный выбор платья, — сказал он Насте.

Но Настя уже поняла: что-то определенно не так. Маска, которая привлекла ее внимание в Барселоне, платье, на которое она мимолетно бросила взгляд, пожелав его на мгновение. Кто читал ее мысли? Это мог быть только Диего. Она не сумела прочитать выражение его лица под маской, но, кажется, он сам был удивлен.

— А какое, ты думал, я надену?

— Зеленое. Я искал девушку в зеленом платье.

Тогда это мог быть только Цезарь. Но зачем он прислал ей платье и маску?

— Выглядишь сногсшибательно! — уверил Диего.

— Девушки, Диего! — Ребята повернулись. Венецианская маска оценивающе смотрела на них.

— Цезарь! — Диего улыбнулся и пожал начальнику руку.

Цезарь задержал взгляд на Насте и слегка кивнул.

— Анжелика, Анастасия, вы сегодня сияете ослепительнее всех. Где две наши вороны?

— Вон там. — Диего указал на Итсаску и Сержа.

— А Джонни?

Девушки растерянно оглянулись.

— Мы думали, он придет с вами.

Но тут Настя заметила маску со светлой бородой в красивом сером костюме рядом с человеком в черных кожаных брюках, заправленных в высокие сапоги, в черной кожаной не то куртке, не то камзоле, из-под которой выглядывала белая рубашка с кружевными манжетами.

— Вот там, похоже, Джонни, — толкнула она локтем Лику. Лика посмотрела и вздохнула:

— О да, это он! Как всегда, чертовски красив.

Настя хотела было удивиться, но почувствовала, что вздох подруги относится не к Джонни, а к его спутнику.

Джонни шагал легко и пружинисто, словно насмехался над своим видом, над балом и гостями. Еще немного, и он бы небрежно пожал плечами. Может, сделал бы колесо, с него станется. Он шел легко, чуть подпрыгивая. А может, такой казалась его походка рядом с ровной, уверенной, властной походкой его спутника. Тот двигался, как царь царей, каждый шаг — весомый аргумент в его пользу. Каждый кивок — снисхождение. Скромный костюм должен был сделать его неприметным среди ярких гостей. Но на деле, напротив, выделял среди всех. Маски расступились перед вошедшими, столпились по периметру залы, оркестр от попурри из классики и современных мелодий перешел к очень красивому началу вальса или еще какого-то танца. Бал должен был вот-вот начаться.

Настя видела, как улыбается ей Джонни: она же так хотела, чтобы он пригласил ее на танец! Но взгляд странным образом переходил на его спутника, который казался лишним черным пятном на этом празднике ярких красок. Его маска плотно облегала красивое, по всей видимости, лицо с волевым подбородком, блестящие темные волосы были зачесаны назад. Настя снова перевела взгляд на Джонни. Она видела: тот пригласит ее, он смотрит на нее восхищенно. Его спутник оказался быстрее. Вступление к вальсу заканчивалось, но он успел протянуть ей руку, и, даже не задумавшись, как отказать, Настя вложила свою руку в его ладонь.

«Джонни! — мелькнула и погасла, как молния, мысль, но тут же сменилась другой, более тревожной: я же не умею танцевать!» — но рука партнера уже легла на талию.

— Я не… — выдохнула она, но незнакомец уже увлек ее в центр зала.

Мелодия нарастала плавно, затягивая их в ритм, словно в воронку, музыка становилась быстрее, и Настя вдруг поняла, что свободно и грациозно кружит по зале, привычно делая развороты, словно всегда танцевала вальсы. Это партнер умело направлял ее, легко приподнимал, подхватывал, кружил. Танец пьянил. Поначалу музыка казалась незнакомой, но потом она узнала ее: звучал «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик». Для Насти этот балет с детства был связан с Новым годом и Рождеством: отец водил ее маленькую накануне праздников в Кремль и в Большой театр. Разве не волшебство, что сейчас, под Новый год, в Венеции она танцует вальс под музыку русского композитора? Она бы не могла пожелать ничего лучшего. Это было исполнением мечты, которую она даже не успела придумать, словно кто-то по мановению волшебной палочки превратил ее в сказочную принцессу под самую прекрасную и самую новогоднюю музыку. И подарил партнера, который помог станцевать вальс. Она смотрела ему в глаза, ловила его улыбку. Если бы ей нужен был герой девичьих грез, он стал бы им. Пусть лицо мужчины скрывала маска, но Настя чувствовала его нутром, словно он был создан для этого танца с ней. Волшебного, безумного, легкого, магического танца.

Они кружили по зале легко и непринужденно, улыбаясь друг другу, словно герои мультфильма о принцессе и принце. Оркестр то ли следовал за их движениями, то ли заманивал в сказку. Мелодия казалась необыкновенно прекрасной, хотелось плакать от счастья. Они танцевали одни. Остальные смотрели, завороженные волшебным синим и мистическим черным, трогательной восторженностью девушки и абсолютной уверенностью мужчины.

Настя ощущала себя легкой, такой легкой, что не чувствовала пола под ногами. Не было времени удивиться, словно она всегда танцевала с незнакомцем, знала, когда он заставит ее сделать поворот, когда снова поймает за руку и привлечет к себе. Счастье легкими пузырьками играло в крови, как шампанское, она будто видела со стороны, как красиво ее платье в кружении, как нежно, словно звезды на темном небе, сверкают и переливаются серебряные нити ткани, как красиво изгибается стан, когда она отклоняется от партнера.

Музыка подхватывала, кружила, улыбалась ей в лице таинственного незнакомца. Восторг нарастал вместе с мелодией, казалось, что это вечность мягко качает ее в своих ладонях. В тот момент хотелось одного: чтобы этот танец не кончался как можно дольше!

Зрителям чудилось, что еще немного, и танцоры оторвутся от пола, взлетят, закружатся вокруг огромных светильников под расписным потолком, поглощенные друг другом…

Цезарь испытывал желание вырвать палочку из рук дирижера, оборвать танец, пока не поздно. Но уже давно было поздно, с того самого момента, когда человек в черном протянул руку Насте. Или даже раньше, гораздо раньше. С болью в сердце он наблюдал за прекрасной парой. Бедная девочка!