Нина Линдт - Иные города

Она проснулась в кабинете Цезаря, когда за окном начали сгущаться вечерние сумерки. Стояла тишина, не было слышно ни разговоров, ни шагов. Настя села на диване, протерла глаза, потянулась.

Около окна в бледном свете уходящего дня четким силуэтом вырисовывалась фигура с тонкой талией и соблазнительными бедрами. Настя щелкнула выключателем торшера, и Рита, озаренная золотистым светом, шагнула к ней.

На ней было красивое зеленое платье, оно поблескивало, словно чешуя, рыжие волосы локонами падали на плечи и спину. Движения ведьмы были плавными, неторопливыми и невероятно чувственными. Она села рядом с Настей, чуть прикасаясь к ней коленом.

— Как ты, девочка? — Голос грудной, заманчивый, терпкий.

— Как Джонни?

— С ним теперь все в порядке. — Рита взяла руку Насти в свои ладони. Ее тонкие пальцы, изящные запястья, нежная кожа вдруг отпечатались в сознании ярким восточным узором. Настя смотрела на Риту и выхватывала все больше подробностей: яркий аромат, движущийся в воздухе, словно калейдоскоп из разноцветных стеклышек в детской игрушке, легкий румянец на щеках, отдельный локон, свесившийся как раз посередине зеленой радужки глаза, мягкие тени на лице, бледный цвет кожи и легкие, словно золотая пыль, веснушки.

Чувственность этой красоты все больше кружила голову. Рита ласково провела рукой по щеке Насти.

— Какая ты еще юная, — вздохнула она.

Настя с удивлением отмечала непонятные мысли: ее интересовало, какие на ощупь эти губы, теперь естественные, без помады, но от этого еще более притягательные? Она понимала, что это очень странно, но Рита встала и потянула Настю за собой.

— Хочешь проведать Джонни?

Ее низкий голос звучал тихо, девушка поднялась, но Рита не торопилась идти, вместо этого она наклонилась к Насте, нежно взяла лицо девушки в свои ладони. Звякнули на запястьях золотые браслеты. Настя подумала, что Рита — будто жидкое золото, перетекающее, обтекающее, заполняющее все пространство. Губы Риты оказались мягкими, нежными, волнующими. Она целовала Настю, крепко обняв за плечи. Даже под закрытыми веками девушка увидела вспышку золотого света, но было так приятно, так хорошо. Она ощущала грудь и бедра Риты, ее аромат, пальцы чувствовали материал ее платья. Рита завершила поцелуй, тяжело дыша, прижавшись лбом ко лбу Насти. Та медленно открыла глаза. Золотой свет померк, испарина покрывала лоб и щеки ведьмы, она устало отодвинулась от Насти и села на диван.

— Рита? Все в порядке? — Насте было неловко говорить с ней, но стало понятно, что ведьме нехорошо. Вздулись под кожей вены, дорожками и веточками побежали от шеи к рукам и ногам. Руки судорожно вцепились в подушки.

Настя испугалась, выбежала в коридор за помощью и столкнулась в дверях с графом. Она не успела ему ничего сказать, по ее лицу он понял, что что-то не так. Отодвинул ее, вошел, стремительным шагом приблизился к Рите.

— Как это получилось? — Он перевел черные глаза на Настю. Девушка от страха побелела и съежилась.

— Рита меня поцеловала, — тихо сказала она и покраснела.

Граф дотронулся рукой до запястья ведьмы, но тело красавицы выгнулось дугой, голова, лежавшая на спинке дивана, поднялась, и Рита страшным, утробным, скрежещущим голосом произнесла:

— Самаэль!

Настя от страха сделала шаг назад и прижалась к стене. Она видела, как исказилось, словно от боли, лицо графа, черной массой нависшего над Ритой.

— Напрасно стараешься, Самаэль. Победа за ним. Всегда.

Граф зарычал, выставил руку вперед, тело Риты задрожало мелкой дрожью.

— Не всегда, Азазелло.

Насте показалось, она видела тень, вырвавшуюся из Риты и рассеявшуюся в воздухе. Ведьма глубоко вздохнула, словно вдруг освободилась, и открыла глаза.

— Я спала? — с удивлением спросила она.

— Как спящая красавица, — заверил ее граф.

Рита перевела взгляд на Настю.

— Не бойся. — Она ясно улыбнулась испуганной девушке. — Я сняла с тебя проклятие.

Граф протянул Рите руку, помогая встать с дивана, и она, поднявшись, прильнула к нему мягкой волной, обвила за шею. Настя не стала ждать продолжения, выскользнула из комнаты в коридор. Вошла на кухню, трясущимися руками щелкнула кнопкой чайника и, пока закипала вода, старалась изгнать отпечатавшееся на сетчатке глаз объятие графа и Риты. Такой идеальный по красоте образ, что, если бы он не причинял ей столько боли, она бы долго его смаковала, как кадр из фильма, как картину, как статую.

Внезапный удар сзади застал ее врасплох, на нее кто-то прыгнул, развернул к себе. Джонни. Единственный синий глаз горел ледяной ненавистью.

Он схватил ее за горло и начал душить. Настя не могла ни крикнуть, ни вырваться. Она попыталась оторвать его пальцы от горла, но это было невозможно. Воздуха отчаянно не хватало. Джонни приподнял ее, ноги забились в воздухе. Взмахнув в отчаянии руками, она столкнула чашку со столешницы, и та разбилась. Краски перед глазами померкли, все потемнело, кроме синего, горящего стужей смерти глаза Джонни. Снова удар и внезапное освобождение. Настя хватала воздух и никак не могла откашляться. Горло саднило.

Граф тряс ее, как игрушку.

— Ты в порядке?

Она кивнула, и демон оттолкнул ее, шагнув к лежавшему без сознания на полу Джонни и Рите, склонившейся над парнем.

— С ним все в порядке, — заверила она их. — Он просто связывает пережитое с Настей. Я им займусь. Вам лучше прогуляться.

— Пошли.

Граф увел Настю с кухни, протянул ей куртку, вывел из агентства на улицу. Девушка приходила в себя.

— Ни на минуту оставить нельзя, — недовольно вымолвил граф.

Он поднял ее голову, пальцы дотронулись до багровых синяков, оставленных Джонни. Насте казалось, земля уходит из-под ног. Она схватилась за ворот его куртки, чтобы не упасть. Граф усмехнулся.

— Не хочешь проверить, сняла ли Рита проклятие?

Настя отодвинулась подальше.

— Нет.

— Мне все равно придется это сделать. — Его пальцы нежно дотронулись до ее затылка, и она вздрогнула от удовольствия. А потом, не без сожалений вырвавшись из рук графа Виттури, быстро зашагала вперед по улице.

— Нет. Мне нельзя. Нам нельзя, — сбивчиво оправдывалась Настя сама перед собой, поскольку граф шел сзади.

— Почему нельзя? — с искренним удивлением спросил он.

— Потому что вы — демон!

— Ах да… совсем забыл… когда рядом такая красивая девушка, столь мелкие подробности вылетают из головы.

Настя с яростью развернулась к нему. Он смеялся. Она и влюбилась-то в него за этот смех. Золотистый, искристый, добрый. Девушка не смогла удержаться и улыбнулась. Злость как рукой сняло. И всю эту кошмарную историю, начавшуюся ночью, она наконец отпустила от себя. Плечи распрямились. Стало легче. Она хохотала до слез, и обида, досада, ревность тоже уходили.