Моника Пирс - Тень и солнце

Иллюзия. Это иллюзия!

Но Галина закашлялась, тонула в воспоминании, а не ледяной воде. Она снова оказалась на коленях, пыталась дышать, в горле булькнуло, кровь и жидкость с мелом вылетали изо рта от кашля. Она дрожала, слезы катились по лицу, мир почернел. А потом раздался крик поверх воображаемого смеха. Перед глазами вдруг стало чисто, и ощущение умирания пропало. Галина выгнулась и вдохнула глубоко, очищаясь.

Заклинание Шемела оборвалось. Тень, которую он призвал, рассеялась, Гетен вонзил меч в горло наставника, повернул клинок и провел им в сторону, но тело не упало. Шемел сжал горло Гетена.

Галина снова встала. Два шага, и она смогла взмахнуть мечом и рассечь Шемела от бедра до плеча. Призрак упал, потянув Гетена на колени.

Теневой маг убрал костлявые пальцы мертвого наставника с горла и медленно выпрямился. Он прошептал еще заклинание и с резким жестом послал тела и конечности предшественников за черту.

— Найдите кольцо, — сказал он, потирая горло.

Галина уставилась на него.

— Какое кольцо? Из черных камней? — она указала на круг чар вдоль мавзолея.

Он покачал головой и стал искать в примятом снегу.

— Кольцо, упавшее с пальца Шемела.

— Ох, — Галина присоединилась к поискам. Снег летел вокруг них, порой Гетен посылал заклинание к барьеру, когда павшие призраки обретали форму и шагали вперед. Пальцы Галины в перчатке находили ледяные камни и пучки травы, немели от холода, но она не могла найти кольцо.

Она выпрямилась и огляделась. Где оно упало? Она повернулась по кругу и вспомнила, что Шемел склонялся над линией чар. Она поползла к черным камням, стала рыться в снегу у края, ругаясь от боли в ладонях. Наконец, ее пальцы нашли что-то гладкое. Она смахнула снег и взяла его с замерзшей земли.

— Вот!

С воплем триумфа Гетен схватил его из ее руки и бросил в открытую дверь мавзолея. При этом он произнес последнее заклинание, и три его предшественника пропали в черной бреши. Стук железных дверей перекрыл их воющие вопли.

Галина осталась на коленях, все болело и дрожало после усилий боя. Она зачерпнула чистый снег в рот, прополоскала его и сплюнула. Там была кровь, и от холода снега ныли зубы.

Тень Гетена упала на нее, и она посмотрела на его протянутую руку. Она замешкалась на миг и обхватила ладонь. Она сжала ее с желанием, опалившим ее от ладони к сердцу. Хватка Гетена стала крепче, он поднял ее и притянул в свои руки.

— Благодарю за помощь, ваша светлость, — он посмотрел в ее глаза.

Его дыхание согревало ее щеку, и его тело ощущалось плотным и приятным рядом с ней. Рот Галины приоткрылся, она ощущала его запах, почти ощущала вкус пряностей и пота. Он распалял ее желание.

— Рада помочь, мастер-волшебник, — она облизнула губы, холодный воздух жалил их, когда она вдохнула.

«Осторожно. Он может быть капканом».

Галина отдернула руку от его и оттолкнула его. Она промерзла без его жара и дрожала. Злясь из-за желания, она прорычала:

— Я думала, вы говорили, что магия крови на моем мече и броне защитит меня.

Гетен выругался под нос и ответил:

— Вы же живы?

Она показала ему недружелюбный жест.

Он провел ладонями по волосам, повернулся и пошел по снегу к их лошадям.

Галина оглянулась на тихий мавзолей и пошла за ним. Они поехали в холоде к цитадели под опускающейся серебряной луной, она подняла капюшон и смотрела на мужчину из глубины капюшона.

Если сражение с мертвыми магами было ловушкой, она легко вырвется. Но напряжение между ней и Гетеном было куда опаснее. Тот огонь становился горячее. Она думала, что свяжет его своим желанием, но, если честно, раз он манил ее чарами, она с готовностью пойдет в клетку.

«Не давай ему отвлечь тебя. Склони его. Или сломай».

Двенадцать

— Злой холод охватил холм, — пробормотал Магод, входя на кухню, дуя на ладони в перчатках и топая, чтобы убрать иней с сапог.

Снег стал падать до того, как Гетен и Галина добрались до ворот Ранита, и не останавливался.

Гетен спал как убитый, пришел сонным и затекшим на обед на кухню. Галина еще не появилась. Он был рад, что не видел ее, поход в мавзолей оставил в нем горечь. И ее жаркий отказ от его объятий ранил. Они хорошо сражались вместе, но, видимо, на этом все заканчивалось. Она могла порезать и его.

— Вам нужен капсикумэль, господин, — сказала Нони, ставя перед ним чашку медовухи.

Гетен выпил огненный напиток залпом.

— Еще, — он протянул чашку и хмуро посмотрел на поджатые губы Нони. Она еще не закупорила бутылку. Гетен ударил кулаком по столу. — Ты его мать, — он указал на Магода, — но не моя. Наливай. Мне. Еще.

Магод стоял спиной к закрытой двери и смотрел на Гетена так, словно раньше его не видел.

Нони вскинула голову, а потом опустила бутылку и пробку возле руки Гетена.

— Уже отупел. Не вините меня, когда напьетесь, и вас стошнит. Хотите наказать себя за ошибки прошлой ночи? — она указала на него пальцем. — Делайте это сами. Я не буду.

Гетен оскалился на беловолосую женщину и налил кружку медовухи.

— Тогда выйди из комнаты, — прорычал он. Нони ушла, фыркнув, и он мрачно посмотрел на Магода. — Ну? Ты с ней?

Садовник снял тяжелый плащ и повесил на крючок у двери. Он снял перчатки и тяжелые зимние сапоги. А потом взял еще кружку из шкафчика и сел напротив Гетена. Он налил себе и ответил:

— Нет. Тоже согреюсь.

Гетен выпил капсикумэль и смотрел, как снег лениво падал во дворе.

— Как звери?

— Хорошо, — Магод сделал большой глоток медовухи, скривился и вдохнул холодный воздух сквозь зубы. — Переживаю за зерно и запасы сена. Мы не сможем их пополнить, если так продлится еще две недели.

— А ульи?

— Не хочу открывать их. Должны быть в порядке, оставил им много меда и сиропа.

Гетен кивнул. Голова болела. Капсикумэль вряд ли поможет с этим.

Оба мужчины пили и смотрели на снег. После пары тихих мгновений Гетен сказал:

— Мои чары ужасно слабы.

Магод пополнил чашки.

Еще глоток, и тело Гетена согрелось, напряжение на плечах, давящее с прошлого вечера, ослабело. Он указал на бутылку.

— Закрой это, пока я не доказал слова твоей матери, — Магод так и сделал и вернул бутылку на полку. Он снова сел напротив Гетена, теневой маг осушил чашку и перевернул ее на столе. — Мы добрались до поляны, луна покраснела. Я звал только Шемела, но он привел Олегарио и скулящего Волкера. Ее светлость и я сразились с ними. Они чуть не сбежали, и Волкер пытался утащить маркграфиню в катакомбы, — он указал на потолок и продолжил. — Она сражается так же яростно, как мужчины.

— Ее репутация опережает ее, — Магод сделал глоток и сказал. — К счастью, она управляет нами.

— Она чудо, Магод. Спасла мою шкуру ночью, — чашка Гетена звякнула и подпрыгнула, он толкал ее по гладкому столу между ладонями, стараясь не перевернуть, глядя на свое искаженное отражение на чашке. Наконец, он крепко сжал ее. — Шемел что-то скрывал. Все они, — Гетен отбросил чашку, и она скатилась со стола и загремела по каменному полу. — Они увиливали каждый раз, когда я спрашивал, кто освободил ведьму.