Марина Эльденберт - Любовница поневоле

Я вытолкнула себя из душной комнаты на пустынную веранду. Стеклянные створки дверей бесшумно захлопнулись, приглушая звуки музыки и смеха: очередная вечеринка была в самом разгаре, а мне захотелось отдохнуть от этого шума.

Я с наслаждением вдохнула прохладный воздух, завернула за угол и забралась на мраморные перила. Уверена, мало кому сейчас пришло бы в голову сидеть на мраморе и рассматривать увядающий сад. Поздней осенью веранда оставалась невостребованной, даже в изящной пепельнице было всего два окурка.

Я не курила. Однажды попыталась, но потом чуть задохнулась и решила, что это не мое. Я вообще гордилась тем, что сразу могу понять, что мое, а что не мое. Вот сидеть на мраморе и рассматривать полную луну вместе со звездами — это мое. Здесь, за городом, они ярче и ближе. А шумные вечеринки до утра — совсем не мое.

Я неправильная студентка. Всем нравятся вечеринки, Дэнвер их очень любит. А я люблю Дэнвера, поэтому и хожу на вечеринки вместе с ним. Хотя по большому счету мне все равно, куда мы отправимся вместе. Когда мы танцуем, когда он прижимает меня к груди или кладет ладонь мне на талию, притягивая к себе, мне плевать абсолютно на все. Какие там вечеринки!

Мы с Дэнвером разные. Я — человек, он — вервольф. Я люблю почитать в одиночестве, он не может существовать без общения. Занятия по физической подготовке мною приравниваются к пыткам, и я безумно благодарна маме за ген стройности, а Дэн не начинает свой день без силовых тренировок. Я предпочитаю решать все путем переговоров, Дэнверу только дай с кем-нибудь подраться.

Он будто дополняет меня, а я дополняю его.

Наверное, поэтому я приняла предложение Дэнвера. Я выуживаю цепочку, спрятанную под блузкой, и вытаскиваю кольцо. Камень сияет ярче звезд и в очередной раз заставляет меня им любоваться. Необычайно красиво. Но даже будь оно медным ободком, осталось бы таким же прекрасным. Потому что оно особенное.

Символ нашей любви.

Наша тайная помолвка.

Музыка то громче, то тише, наверное, поэтому я не улавливаю мгновения, когда двери на веранду снова открываются, но сразу осознаю, что уже не одна. Конечно, можно предположить, что кто-то все-таки решился покурить на холоде, но так тихо ходят только вервольфы. А я не встречала еще ни одного дымящего вервольфа: для этого у них слишком чувствительное обоняние.

Я почти не сомневаюсь, кто за моей спиной. Здесь меня искать мог только один мужчина. И только один мужчина может подходить ко мне так близко. Я почти касаюсь плечом его пиджака.

— Соскучился? — интересуюсь я.

— Очень, — выдыхает он хрипло, дыханием касаясь моего уха, а меня прошибает холодный пот.

Потому что мужчина за моей спиной совсем не мой жених.

Это Доминик Экрот.

Я вздрагиваю, отшатываюсь и теряю равновесие. Внизу острые ветки облетевших кустов, но рывок вверх возвращает меня на веранду. Правда, я тут же оказываюсь зажата холодным мрамором с одной стороны и лучшим другом Дэнвера с другой. Последний тоже напоминает камень, разве что живой и горячий. Только этот жар нестерпимо обжигает, хочется как можно скорее отодвинуться от него.

— Осторожнее, Шарлин. Иначе я подумаю, что ты при звуках моего голоса готова сразу упасть к моим ногам.

— Нет, это я решила в кусты прыгнуть, от тебя подальше.

В светло-карих глазах появляется заметный даже в полутьме золотистый блеск — готовность перейти в другую ипостась, а тонкие, словно выточенные губы упрямо сжимаются.

Доминик высокий, мощный и красивый. Впрочем, как все вервольфы. Разве что большинство из них брюнеты, а его волосы цвета темного меда с вкраплениями золотых прядей. Но не только внешность отличает его от Дэнвера.

Он молчаливый.

Он загадочный.

И пугающий.

— Значит, не стоило тебя спасать? — В голосе Доминика появляются рычащие ноты, будто острыми когтями проводят по шелку.

— Не стоило идти за мной.

— Мне захотелось.

— Не всегда получаешь то, что хочешь.

— Не в моем случае, Шарлин.

Он единственный, кто так произносит мое имя. Будто это самая откровенная и непристойная пошлость.

— Отпусти меня.

— Не хочу.

У меня мурашки по коже, и вовсе не от возбуждения, как это бывает с Дэнвером. Я за секунду почувствовала себя так, будто повстречала на узкой тропе опасного хищника, а помощи ждать неоткуда.

— Доминик, — показываю ему кольцо на цепочке.

Это срабатывает: мужчина от меня резко отстраняется. Правда, загораживает двери, отсекая возможность проскользнуть мимо него обратно в дом.

— Он все-таки сделал предложение?

— Да. Пока это тайна.

— Его родители будут в бешенстве.

Мои тоже не сильно обрадуются. Браки между вервольфами и людьми не запрещены законом, но большая редкость. На то много причин, но ни одна из них не преграда для нас с Дэном.

— Поэтому мы и хотим сначала пожениться, а потом рассказать об этом.

— Это будет ошибкой.

Он говорит это так уверенно, что я сжимаю кулаки.

— Тоже считаешь, что я не пара вервольфу?

— Нет, я считаю, что Дэн тебе не подходит.

— А кто подходит?

— Я.

Такого ответа я даже не ждала. Потому что за те несколько месяцев, что я знакома с Домиником, мы только и делали, что тренировались друг на друге в язвительности. Ни о какой симпатии и речи не шло. Каждый раз, когда он на меня смотрел, я ловила в его взгляде высокомерную снисходительность.

А теперь он говорит, что я ему… Подхожу?

— Я люблю Дэнвера, — произношу четко.

— Разумеется. — Доминик приподнимает брови. — Ты будешь отличной любовницей, Шарлин. Постоянной конечно же.

Если можно оскорбить сильнее, то я даже не представляла как. Мои щеки вспыхивают так, что прохлада осенней ночи ощущается так, будто я прислонилась к льдине.

— Стоит родителям Дэна узнать, что он женился на тебе, они быстро отрубят ему все семейные кормушки. Вы уже не сможет жить с размахом, как раньше, — он кивает на дом, — не будет всех этих вечеринок. Не будет всех тех подарков, которые ты от него получаешь.

Я не успеваю ответить, что в задницу подарки, Доминик едва уловимым, плавным движением перетекает ко мне.

— Хорошо подумай, Шарлин. Я предлагаю тебе жизнь, похожую на рай. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

— А взамен нужно с тобой трахаться…

Неожиданно его указательный палец прижимается к моим губам.

— Тсс, не груби. Хотя если тебя это заводит, я согласен сделать исключение.

Это прикосновение настолько беспардонное, что я просто задыхаюсь от бешенства. Особенно, когда его ладонь соскальзывает на мою шею.