Алексей Калинин - Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия

— Марина, я знаю, что ты тут старшая и почти всегда являешься заводилой. Скажи, откуда вы взяли рецепт зелья? Вам кто-то подсказал?

Я открыла было рот, чтобы поведать ему о Драконе Горыныче, но потом передумала — если я расскажу, то у нас отберут этого компьютерного друга. А нам он еще пригодился бы на более старших курсах. Поэтому я ответила иначе:

— Да, подсказали. Та самая утопленница и подсказала. Она продиктовала мне рецепт, ну а я решила помочь Симпатиру. Это разве плохо?

— Нет, это хорошо… но это трудно. Дальше будет еще труднее, и я вас не пугаю, а всего лишь стараюсь предупредить. Держитесь вместе, не упускайте друг друга из вида и… девчонки, скоро должно начаться что-то очень нехорошее. Настолько нехорошее, что даже Фендюлятор об этом не осведомлен. Кстати, Марина, как тебе удалось провернуть аферу с эликсиром Правды?

Я рассказала о происшедшем, он лишь слабо улыбнулся.

— Хорошо, ведь когда предупрежден, то вооружен. Вас же предупреждаю — будьте аккуратнее со цваргами. Они искусные мастера, очень хорошо слышат, здорово умеют прятаться, но у них есть один существенный минус — при свете солнца они превращаются в камень.

— Цверги? — спросила я.

— Да-да, цверги. Маленькие существа, похожие на гномов-карликов. Еще что вам нужно знать о них…

Вот что за Академия? Как только кто-нибудь начинает рассказывать что-либо интересное и нужное, так сразу его прерывают. Вот и герцога прервал дикий женский крик, потом треск ломаемого дерева и шум упавшего тела.

Конечно же мы поспешили навстречу приключениям… А как же иначе? Если там нас ждут неприятности, то не стоит опаздывать — они же ждут. Не стоит быть невежливыми.

Я ожидала увидеть что угодно, начиная от спасающейся бегством серой мыши и заканчивая спасающимся бегством серым слоном, но никак не то, что увидела. Вот не могла я поверить своим глазам, как бы они меня не убеждали. Я все надеялась, что это галлюцинация, что это всего лишь магия и никак не предполагала, что Фендюлятор будет выступать важным павлином, а впереди него по воздуху вверх ногами будет плыть Похотун…

На лице черного мага красовалось такое умиротворение, что мне невольно даже стало завидно — он словно познал дзен и ему все по фигу. Белые волосы мели по красному ковру, черная мантия задралась, выставив наружу заросшие светлыми волосками лодыжки. Увидеть дальнейшую растительность мешали черные же шаровары.

— Ректор поймал черного мага, — несся по коридору шепоток.

Фендюлятор шел уверенным шагом и помахивал платком, как победным флагом. На вечно угрюмом лице сверкала довольная улыбка, скорее напоминающая злобную гримасу.

— Началось… — сдавленно прошептал герцог.

— Что началось? — не поняла я.

Ну а что я могла понять? Все было так неожиданно, так странно. Но еще большей неожиданностью для меня стало следующее: когда Похотун поравнялся с нашей комнатой, то распахнул глаза и уставился на герцога. А вот от последующих слов у меня и вовсе ослабели колени:

— Крысиус, друг… помоги!

— Что он имеет ввиду? — Фендюлятор удивился так ненатурально, что Станиславский не то чтобы воскликнул свое сакраментальное "не верю!", а вообще бы пристрелил этого неумелого лицедея.

— Это герцог помогал мне проникнуть в Академию, — проговорил Похотун. — Крысиус, чего же ты ждешь? Помоги мне!

— Я налагаю на герцога Крысиуса Грыза арест! — гаркнул Фендюлятор. — Миледи, возьмите его под прицел!

Орчиха взглянула на герцога, а тот лишь кивнул ей, мол, выполняй указание. Она неуверенно подняла платок и нацелила его на Крысиуса.

— Я же говорил тебе, что будет все по-моему, — улыбнулся Фендюлятор.

— Пока что твоя взяла, но это пока, — сказал герцог и повернулся к нам. — Девочки, ничего не бойтесь. Держитесь вместе и все будет хорошо.

— Нет, я так не могу. Я не верю в это все! — крикнула миледи Чиставира. — Крысиус, беги!

Она взмахнула платком и посреди коридора возник туман. Он был такой плотный, что его можно было есть ложками. Увы, его хватило ненадолго. Резкий окрик Фендюлятора сдул его прочь, как сдувают сигаретный дымок мальчишки, когда не хотят попасться взрослым с табачной палочкой в руках.

Похоже, что не только у меня случился некультурный шок — все остолбенели, а герцог лишь печально ухмыльнулся, покивал и… укусил ворот мантии. За один миг его скрутило в бараний рог, а когда он смог выпрямиться, то выглядел так, что краше только в гроб кладут.

Испуганный…

Да, именно такое слово ему и подходит — испуганный. Герцог огляделся по сторонам, как будто не понимал, где находится, попытался что-то произнести, но не смог. Он пощелкал пальцами, а после со всех ног рванулся к выходу.

— Шандарахус! — вскричал Фендюлятор и взмахнул платком.

Зеленый шар пушечным ядром вылетел из его руки. Герцог взмахнул руками, как подстреленный сокол крыльями, и упал ничком на красный ковер.

Я не смогла удержаться от вскрика. Также не смогли и Агапа с Маньярой. Мы вместе подскочили к герцогу, лежащему сломанной куклой на мягком покрытии. Его кожа налилась еще большей бледностью. Казалось, что это вовсе не кожа живого человека, а припорошенный пылью алебастр. Капля крови несмело прокладывала дорожку от носа к уху. Глаза герцога были закрыты.

— Герцог! Герцог, очнитесь! — потрясла я его за плечо, но он остался глух к моей просьбе.

Острая жалость пронзила мою грудь стальной иглой. Теплый ком поднялся из груди и застрял где-то в горле, не давая как следует вздохнуть. Горячая жидкость наполнила глаза…

Слезы?

Я давно не плакала. Честно, я забыла, как это делается, но сейчас две горячие струйки проложили пути по моим щекам. Капли падали на черную мантию герцога, впитываясь без остатка и не оставляя следов. Я трясла этого странного мужчину до тех пор, пока меня не оттащили крепкие руки Глазуна Доносовича. Сам бы он не справился, но ему помогала Глистана Сухопаридзе. Сухонькая старушка оказалась очень сильной.

— Унесите герцога в подземелье. Пусть потом к нему наведается Пилюлия. И да, Похотуна закройте во второй камере. Эти два преступника не должны обобщаться друг с другом. А вы, миледи Чиставира… С вами я поговорю позже.

Плюшки-ватрушки, как же сейчас я ненавидела этот голос. Я рванулась, чтобы все высказать Фендюлятору, но мозолистая ладонь Глистаны закрыла мне рот, а в ухо ударил жаркий шепот:

— Дитя мое, ты сейчас не сможешь ничем помочь. Остынь немного, а потом я к вам зайду.

Когда мы втроем летели на простыне-самолете, то уже не ветер выбивал у меня слезы, а я сама ревела как крайне голодный крокодил, который увидел рядом вожделенную добычу. Ну да, только у него так слюнки вытекают, а я пыталась слезами смыть свое горе.