Галина Гончарова - Провинциальные игры [litres]

Я схватилась за голову.

– Да, недоработка.

– Эту идиотку я заберу. Год в тюрьме ее думать научит.

– Год?

– Мало?

– Я бы прибила, – честно сказала я. – А что со следами?

– Стоял там, у калитки, какой-то человек. Стоял достаточно долго. Потом обильно посыпал следы черным перцем и ушел.

– Ёжь твою рожь!

Благовещенский покосился, но ничего не сказал. И правильно. Не трогайте моего ежика!

– Этот след тоже обрублен.

– Вот видите, Александр Викторович, судьба мне ехать с вами.

– Куда?

– К Демидову. На встречу. И детей с собой возьму, выбора нет.

– Это безумие.

– Это – жизнь.

– Мы еще завтра об этом поговорим, – пообещал мне мужчина и откланялся.

Я улеглась в детской, на кровати няньки.

Спать не хотелось. Хотелось лежать и слушать. Слушать тишину, в которой сопят два маленьких носика. И понимать, что мне помог только счастливый случай.

Только он.

Сегодня я была близка к безумию.

Если бы что-то с детьми… все равно с кем из них… Я бы не пережила этого.

В той жизни у меня детей не было, и я не понимала, КАК это бывает. А вот здесь у меня они есть. И я точно знаю, что ради них пойду на все. Нормально ли это? Вот не знаю. И рядом ни одного психолога. Ну и пусть!

На самом деле все очень просто.

Я должна найти врага раньше, чем он меня. Но кому может понадобиться Нил?

Кому?

Ладно, будем разбираться по мере досягаемости врагов. И первый на очереди – Демидов.

Почту в Березовский привозили на поезде. Примерно раз в десять дней. Как поезд придет, так и привезут, и отвезут на почтамт. А там рассортируют и развезут по домам. Вот мне и привезли…

Странно. Я ничего не ожидала.

– Мария Ивановна, вам письмо.

– Давай сюда, – кивнула я горничной.

Здесь было два пакета. Первый – скорее, бандероль. Такая… вроде посылки. Не слишком толстой.

– Госпоже М.И. Храмовой…

Я прочитала свой адрес, пожала плечами и вскрыла конверт. На колени мне выпал листок бумаги в осьмушку и коробочка.

Я повертела в пальцах бумагу.

Дешевая, так себе…

«Если вам дорога ваша сестра, приезжайте в столицу. Там получите остальные инструкции. Если вы расскажете кому-то об этом письме, мы убьем ее».

Хм?

Ни печати, ни подписи, ни, подозреваю, отпечатков пальцев.

Под сестрой, я так понимаю, подразумевается Арина. Если бы две других, по Горским, тут бы скорее князь носом землю рыл. Да и толку? Я бы ради сестричек впрягаться не стала. Да, вот такая я стерва, но не стала бы. Значит, остается Арина, к которой я показала свою привязанность.

Письмо короткое и понятное. Но вопросов…

Ладно, допустим, эта дуреха еще жива. Но как я могу в этом убедиться?

Хотя…

Кажется – могу.

Я дотронулась до коробочки, подозревая уже, что именно в ней увижу. Открыла…

– Ёжь твою…

В этот раз вышло матерно. И было отчего.

Вот никогда не мечтала быть персонажем кoнaн-дoйлeвcкого рассказа. Там, правда, уши присылали, а тут палец, зато так же солью засыпали. Чтобы не протухло по пути, значитца…

С-суки!

Девичий палец, мизинец, отрезанный у основания.

Я провела рукой над пальцем.

Некромантия тоже доступна магам земли. И сейчас я могла сказать, что палец отрезан у живого человека. И что человек до сих пор жив.

С этим все.

Я медленно закрыла коробочку, положила в пакет, сунула туда же листок бумаги. Прошла в кабинет и убрала коробку в стол к Храмову. Закрыла ящик на ключ и убрала ключ. А потом пошла и долго отмывала руки в очень горячей воде.

Тошно было…

И ведь ехать придется, никуда не денешься. И попробовать ее выручить. А вот как рассказать об этом ребятам?

В голову ничего не приходит. Совсем ничего…

Ко второму письму я вернулась не скоро. И очень надеялась, что это – не еще одна записочка шантажиста. Второй я не выдержу.

Взяла конверт, покрутила.

Даже на первый взгляд что-то очень официальное. Плотная бумага, желтоватая такая, блямба сургучной печати, дорогие чернила, каллиграфический почерк, искорки магии, слабо покалывающие пальцы…

От обычной почты этот конверт отличался как герцог от крестьянина.

Я пожала плечами и взломала печать.

Письмо было из канцелярии Его Императорского Величества. Мне предписывалось в месячный срок закончить свои дела в Березовском и отбыть в столицу. Меня желали видеть при дворе.

Да, все познается в сравнении. Лучше уж шантажист, того убить можно. Кстати говоря…

А что с трауром?

На этот вопрос мне смог ответить Благовещенский. Правда, не впрямую. А с кем мне было еще посоветоваться?

Пришлось писать записку отставленному генерал-губернатору, с просьбой приехать в гости. К чести Александра Викторовича, он не стал орать: «Как вы мне все надоели!!!» Я бы заорала. А он – приехал.

Я продемонстрировала письмо и отдала мужчине лист. Мол, читайте, сэр.

Сэр прочитал и воззрился на меня.

– Когда вы выезжаете, Мария Ивановна?

– Как только улажу свои дела. Я так надеялась, что траур…

– Воля императора выше любого дела.

Я засопела, но комментировать не стала.

Выше, выше… Я, может, в демократы подамся! Или в коммунисты!

– Александр Викторович, у нас осталось примерно дней пятнадцать на Демидова. Вы едете со мной – или нет?

От такой наглости Благовещенский аж воздухом подавился. Прокашлялся и воззрился на меня с видом – не обнаглела ли ты, девочка?

Я изобразила невинность на ромашке, показывая, что не обнаглела. И не надейтесь, не раскаюсь!

– Мне надо поговорить с Демидовым, пока его не убили. Хотите – поедем вместе. Хотите – порознь.

– Но вы поедете в любом случае.

– Да. Посадить в тюрьму вы меня все равно не сможете…

– Мария Ивановна, вы в себе так уверены?

Вопрос был задан очень ядовитым тоном. Ответ у меня получился не менее ядовитым.

– Демидов решил пригласить мага земли – в горы. Для беседы.

– Потому что у него есть какие-то козыри в рукаве.

– У меня тоже.

И козырь действительно был.

Кровь Полоза.

Там, где обычный маг будет бессилен, я смогу воззвать к земле. И она откликнется мне. Но говорить об этом я не буду. Ни к чему.

Я просто пожала плечами.

– Вы слишком самоуверенны.

– Это преимущество моего возраста, – парировала я. – Так что? Едем?

– Едем, – скрипнул зубами Благовещенский. – Завтра же. Я был о вас лучшего мнения, Мария Ивановна.

– Почему?

– Я полагал, вы не захотите оставить детей…

– Вы не поняли, Александр Викторович. Дети едут со мной.

Кажется, только дворянское воспитание не позволило Благовещенскому отвесить мне подзатыльник. Хорошая это штука – манеры.

Нищему собраться – только подпоясаться.

Так то – нищему.

Мы уложились в два дня, и то потому, что все слуги свое дело знали. А что? Ездили ведь уже с Храмовым.