Пэм Годвин - Кровь Ив

Пятнадцать чешуйчатых зеленых тел покрывали землю, у некоторых отсутствовали головы, из остальных торчали стрелы.

Я опустила лук и провела ладонью по густой шерсти Дарвина. Он лизнул мои пальцы, затем выпрыгнул из ручья, кружа и обнюхивая место бойни.

— Ни хрена себе, — Ши пихнула меня плечом. — Настоящие принцессы-воительницы рулят. Я готова проделать это заново.

Я рассмеялась, радуясь восторгу, которым светилось ее лицо, и осмелилась покоситься на Джесси. Колчан на его спине оставался совершенно полным. Какого черта?

Он встретился со мной взглядом и широко улыбнулся.

— Я не хотел пачкать стрелы без необходимости. Это все вы, дамы, — он покосился на несколько отрубленных голов. — И Рорк.

Я снова посмотрела на залитый кровью берег. Большинство стрел торчало из разных частей мутировавших тел.

— Большинство твои, Ши, — я была уверена, что попала лишь в нескольких жуков.

И так продолжалось дальше. Дни и ночи проносились мимо, мы медленно спускались с горы, держась ручья, практикуясь с луками и испытывая наши новые навыки на дюжинах тлей, которые мы встречали.

Джесси учил нас делать стрелы, а я все не отставала от него по поводу использования слов. Это ни в коем разе не была прогулка по парку. Дни были мучительно жаркими и долгими, тля не унималась, а склон был опасно крутым. Мне пришлось избавиться от груза карабина и пистолета. Джесси и Рорк также отказались от громоздких припасов по дороге. Еда в консервных банках, дополнительная вода и ультразвуковой аппарат. Последнее оставить было сложнее всего.

Но самыми тяжелыми были вечера. Мы вчетвером сбивались в кучу в тени, рядом с потоком, полагаясь на то, что нос Дарвина и мой внутренний сенсор предупредит нас о тле.

Помимо обычных опасностей и муки бессонницы, наступление ночи приносило другие мучения. Близость наших тел, прижатых друг к другу (я была зажата между Джесси и Рорком) создавала напряженную агонию. И это напряжение выражалось в форме не одной, а двух эрекций, прижимавшихся к моему телу.

Сексуальная неудовлетворенность переполняла наши спальные мешки. Если Ши и унаследовала хоть частицу моего либидо, она тоже страдала бы, засыпая у спины Рорка ночь за ночью. Но она была достаточно умная, чтобы даже не пытаться с моими стражами, и я благодарила ее, не занимаясь ничем подобным у нее на глазах. Без уединения не было ни ласк, ни самоудовлетворения, и уж определенно никакого секса. Только не во время охраны Ши. И почитания клятвы. И избегания беременности.

Да, я страшилась вечеров. Мы все их страшились.

Но месяц спустя мы вышли из гор, физически исцелившись, а эмоционально находясь на пути к выздоровлению.

Пока мы шли пешком на юг по шоссе 220, дни становились короче, а ночи — холоднее. Мы с Ши приобрели уверенность в обращении с луком, но нас было всего четверо. Нам нужно было больше стражей. Нам нужно было найти нимф. Мы нуждались в транспорте, еде и убежище.

Нам нужно было удостовериться, что мы не потеряем еще одну женщину так же, как потеряли Элейн.

На третью ночи на шоссе 220 мы переночевали в заброшенном доме.

Эта ночь изменила все.

Звук царапанья донесся до меня во сне. Он хотел пробраться внутрь, давя на границы моего разума и царапая внешнюю сторону дома. Резкий и угрожающий. Настойчивый и отчаянный. В том туманном состоянии между сном и бодрствованием, я инстинктивно ответила.

«Входите».

Вибрации свернулись вокруг моего позвоночника и хлестнули по животу как живые провода, дикие, бушующие и опаляющие мои внутренности электрическими разрядами. Я обхватила фантомными руками это ощущение в порыве успокоить его, столь же естественном, как вдохе. Я была рождена для этого.

«Этого? Что, черт подери, это такое?»

Мои глаза распахнулись, органы чувств пробудились, и я всмотрелась во тьму комнаты. Но мой внутренний сенсор притих, в ушах звенела оглушающая тишина.

Волоски на моих руках встали дыбом, пока я ждала. Мышцы напряглись, все сузилось до звука… ничего.

Наверху было три спальни, но заколотив предметами мебели входы на первом этаже, мы решили спать в гостиной возле входной двери. Я наполовину лежала на груди Рорка, устроившегося на плесневелом диване. Джесси и Дарвин делили ковер на полу. Ши устроилась в кресле.

Я не могла различить их очертания в темноте, но их мерное дыхание говорило мне, что они не проснулись. Даже Дарвин тихонько похрапывал.

Странно. Может, это царапанье было только в моей голове? Я сосредоточилась внутри, ища магнетический разряд, который ощутила мгновения назад.

Безжалостный толчок дрожью пронесся по мне, обрубая приток кислорода и сопровождаясь тихим звуком царапанья в задней части дома. Переднее окно задребезжало. Ветер? Дом проседает? Или там что-то было?

Но что это? Я не могла проследить никаких нитей до тлей. Не слышала их отдаленное рычание. Если это Дрон, разве я не ощутила бы смертоносное предупреждение? Мог ли это быть Мичио?

Может, и Мичио, но мое узнавание его присутствия было бы автоматическим, верно? Если только он не изменился еще сильнее с тех пор, как ушел?

Нечто острое потерлось о наружные стены и царапнуло по окну сзади. Оно огибало обе стороны дома, находясь сразу везде, терпеливое и продуманное, словно ищущее ход внутрь.

Я усиленно прислушивалась, чтобы определить время и расположение этого царапанья. Что бы там ни было, оно или огибало дом на нечеловеческой скорости, или их там несколько. Я сглотнула вопреки грохочущему пульсу, мой желудок скрутило.

Царапанье прекратилось, а вместе с ним и мое дыхание.

Резкая тишина оказалась хуже всего. Она была хуже отголосков голодного рыка, которые преследовали меня в лесах. Хуже булькающих криков людей в процессе мутации. Хуже треска одежды и скрипа веревки, когда мужчины брали мое тело без разрешения.

Это была тишина. Которая могла оказаться ничем. Или чем-то. Ловушкой. Обманчивым облегчением.

Я тихо дышала, мои мышцы напряглись возле Рорка. Затем я это ощутила. Беззвучное эхо боли, подкравшееся ко мне как натужный шепот. Призыв без слов. Зазывание.

Мои кости превратились в лед, ногти впились в ладони. Могло ли оно — они — вломиться внутрь?

Голос в моей голове сказал: «Впусти их».

Мой голос. Против всей логики порыв открыть входную дверь заставил меня спешно подняться на колени. Одна ладонь приземлилась на спинку дивана, другая — на теплую кожу груди Рорка, дав мне опору. Но мое внимание сосредоточилось на близости двери, чье местоположение скрывалось черными тенями.

Подушки дивана спружинили под моими ногами. Рорк сел, и его руки обхватили мои бедра, каждый мускул его тела подо мной напрягся и перешел в боевую готовность.