Пэм Годвин - Мертвые Ив

Я легла на бок и стала ждать, пока нависающая тень Стива уплывет.

Глаза Джоэла прожигали мои, и я нахмурилась, позволяя ему прочесть вопрос. «Каков план?»

Его взгляд метался между мной и возней на другой стороне комнаты. Его губы выговаривали слова, беззвучно и осторожно.

— Твои. Вещи. На. Лодке. Иди.

Я потрясла пульсирующей головой и прошептала:

— Я никогда не пойду без тебя.

На его лбу вздулась вена.

— Обещай, — произнес он одними губами.

Даже если бы мне удалось сбежать, я бы никогда не ушла без него. Я мотнула подбородком слева направо.

Мышцы его груди и рук напряглись, будто готовые к драке.

— Обещай. Мне, — его шевелящийся рот оставался беззвучным, но я нутром чувствовала злость в его требовании.

Скрип кроссовок по бетону пронзил тишину. Шаги приближались. Чьи-то ладони обхватили мои связанные руки, поднимая меня.

Джоэл с бешеными глазами попытался подняться. Потом я оказалась перекинута через плечо Стива, наблюдая за его спиной и ногами, двигающимися по бетону. Я выгнулась, чтобы посмотреть на Джоэла, поймала его взгляд и одними губами произнесла:

— Обещаю.

Он закрыл глаза и обмяк у стены.

Стив нагнулся, и моя спина ударилась о бетон. По его лицу скользнула улыбка, ускоряя мой пульс.

— Эй, пап, почти готово?

— Все сделано, — Юджин с важным видом подошел ко мне, подтягивая штаны на брюхе. — Ох, Иви, девочка. Нам со Стивом было по-настоящему одиноко, понимаешь? Раз ты — последняя оставшаяся женщина, то твоя работа — помочь нам с этим.

Горячая кислота прожгла себе путь из желудка до моего горла.

— Что? Юджин, нет. Не смей, блядь, делать этого. Я на хрен…

Стив засунул тряпку мне в рот, заглушая мои крики. Я укусила его за палец и попыталась боднуть его головой. Он уселся на меня и завязал кляп вокруг моей головы. Закончив, он поднял AA-12 и навел его на Джоэла.

Юджин опустился рядом со мной на колени, держа в кулаке охотничий нож. Я закусила кляп и вонзила ногти в ладони, но вздымающаяся грудь меня выдала.

— А теперь ты будешь лежать очень неподвижно, пока я срезаю твою одежду.

— Иначе, — продолжил Стив, — я познакомлю Джоэла с этим ружьем, о котором ты так мечтала.

Части одежды срезались одна за другой. Юджин не отрывал глаз от ножа, стараясь не порезать меня вопреки моему извиванию и стонам. Наконец, последняя часть была удалена, и теперь я лежала абсолютно голой на холодном полу.

Юджин собрал веревки, свешивающиеся со шкивов, и заменил ими путы на моих запястьях, затем резко дернул за другую веревку и подтянул меня выше на нужный им уровень. Я висела на системе шкивов, предназначенной для того, чтобы поднимать меня и опускать. Я вывернула руки и потянула за веревки так сильно, как только могла. Они не поддались.

И тогда я подумала о том, как моя жизнь пришла к этому моменту? Я подумала о своем отце. Когда он спускал курок, пытаясь застрелиться, жалел ли он, что никогда меня не обнимал? Что никогда не говорил, что любит меня? Будь он здесь, подарил бы он мне эти утешения, зная, что я так отчаянно в них нуждаюсь?

— Пап, окажешь мне честь, а?

— Валяй, мальчик.

Стив бросил ему AA-12 и опустился передо мной на корточки. Его глаза опаляли каждый дюйм моей кожи.

— Охренительно красивая. Я за тобой наблюдал, знаешь ли. Когда вы с Джоэлом думали, что улучали моменты уединения. Когда ты думала, что купаешься лишь у него на глазах, — он облизал губы и достал нож из ботинка. — Но мне не терпелось увидеть тебя вблизи. Вот так.

Он провел по внутренней стороне моего бедра тупой стороной лезвия. Я попыталась подавить сильную дрожь в мускулах и потерпела неудачу. Он разрезал путы на моих коленях и лодыжках.

Я пнула, но он ожидал этого и увернулся.

— Ну, ну. Мы оставили Джоэла в живых по одной-единственной причине.

Юджин подошел к Джоэлу и пнул его в бок. Я извивалась в веревках, лицо пылало.

Стив сжал мой подбородок.

— Чтобы ты не сопротивлялась, понятно.

Мои зубы впились в кляп, когда его холодная рука схватила меня за талию, обжигая кожу. В тот момент, когда он накрыл ладонью мое обнаженное естество, до меня дошло, что я наполовину обманула саму себя, думая, что они не пойдут до конца. Но, о, Боже, это происходило. Меня окатило паникой, пульс взвился до небес, тошнота подскочил к горлу. Я крепко зажмурилась.

Ощущение времени для меня проходило подобно стадиям скорби. Сначала я держала глаза закрытыми, притворяясь, что этого не происходит. Потом тошнотворную боль стало сложно игнорировать. Она разожгла во мне столь глубокую ненависть, что та гудела в моих костях.

Открыв глаза, я поискала взглядом мужчин, причинявших мне боль. Ни один из них не смотрел мне в глаза. Тогда я посмотрела на Джоэла. Если бы я могла стереть одно воспоминание в своей жизни до этого момента, это было бы страдание в его глазах, пока меня насиловали перед ним.

После этого я пряталась за закрытыми веками, уверенная, что мы с Джоэлом умрем. Я не хотела наблюдать, как это произойдет. Осознание этого сокрушило мое сердце удушающей болью.

Когда я, в конце концов, вновь открыла глаза, дневной свет больше не очерчивал контуры двери в подвал. К тому моменту мое тело обмякло, онемев в большинстве мест, тупо пульсируя в других. Я знала, что плоть между ног разорвана от сухого проникновения членов, которые терлись о мои стенки, как наждачная бумага. По крайней мере, пока кровь и семя не смочили меня там.

Меня подвесили к потолку за запястья, колени были расцарапаны и покрыты ушибами от таскания моего тела по полу. Каждый раз, когда я пыталась встать на шаткие ноги, меня сбивали пинком, кулаком или прикладом ружья.

Стив уселся на свои лодыжки.

— Я не стану слушать его нытье больше ни единой гребаной минуты, — он оттолкнул меня и навел на Джоэла ружье.

Гортанный звук забурлил в моей груди.

— Нее, есть идея получше, — сказал Юджин. — Вытащи его наружу.

Они выволокли Джоэла за дверь, держа его за руки. «Нет, нет, нет!»

От образа связанного Джоэла среди тлей, мое сердце заколотилось о ребра.

Дверь захлопнулась, и я стала возиться с узлами на запястьях. Умело завязанная толстая нейлоновая веревка разрушила мои надежды на легкое освобождение. Я дважды напряженно вздохнула, чтобы победить панику. Мои наплечные ножны зашвырнули на полку, на высоту человеческого роста.

Выпрямившись, насколько это было возможно, я ногой потянулась к ножам. Веревка впивалась в мои запястья и раздирала кожу. Расстояние было слишком удобным, тупицы. Потом я поняла, все-таки не достаю на три дюйма. Мне был нужен размах.

Я оттолкнулась, согнула колени, чтобы не болтались, и раскачалась. Веревка обжигала запястья. Руки онемели. Как только представился момент, я подтянула колени к груди, мне требовалось больше силы, чем мог дать мой торс.