Пэм Годвин - Мертвые Ив

Я желала, чтобы моей реакцией на это было взорваться водоворотом атакующих конечностей, но вылилось это все лишь во вздрагивание и трепет разбитого сердца. Не стало смысла в днях сдерживаемой злобы. Находиться так близко к нему — успокаивало. Я пожурила саму себя, но не отстранилась. Я скучала по нему, и все тут.

— Я не жалею, что занялся с тобой любовью. Это было потрясающе, восхитительно. Священно, — он втянул воздух. — Я никогда этого не забуду.

Мою грудь сдавило.

— Это звучит… окончательно.

Его лоб коснулся моего плеча.

— Я все еще священник, — раздался тяжелый вздох. — Священник, влюбленный в красивую женщину. Я нарушил клятву. Но она от этого не исчезла. Мне просто нужно стараться еще упорнее.

Каждая мышца в моем теле напряглась. «Влюбленный?» Неужели я стала настолько жадной, что пытаюсь отвратить Рорка от его Бога или не дать ему быть тем мужчиной, которым он хотел быть? Но я чувствовала его желание, он был там со мной, на каждом шаге пути.

— То есть божьи коровки, песня, притяжение между нами… это ничего не значит?

Его руки обвились вокруг меня и сжали в объятии.

— Это значит все. То, что у нас есть… — его рука прижалась к моей груди, — эта связь не исчезнет. Я не могу вынести мысли о том, чтобы не прикасаться к тебе, не смеяться и не сражаться с тобой, не целовать тебя…

Я отбросила его руку.

— Целовать меня?

— Дружескими поцелуями.

«Дружескими».

— То есть я позволяю тебе целовать меня, лапать меня и притворяюсь, что твоего твердого как сталь члена — который сейчас тычет мне в спину — не существует?

Рорк застонал.

— Да, точно.

Я развернулась в его руках и вопросительно выгнула бровь.

— И я могу разгуливать голышом, пользоваться своей пулей в постели рядом с тобой, тогда как жаркий потный секс остается недоступным?

Кадык на его горле подпрыгнул.

— Ты не облегчаешь все это, да? Но ответ остается прежним.

Я поднялась на ноги, знатная доля сомнений сделала выразительнее мою позу.

— Проблема в том, отец Молони, что мы вышли за пределы дружбы. Та маленькая штучка, которую ты вытащил на свет — ну, знаешь, дрожащий танец электричества, который ты чувствуешь под нашими дружескими прикосновениями — я не могу это игнорировать. Так что, пока ты цепляешься за свой целибат, помни одну вещь. Я такой клятвы не давала. Если ты недоступен, значит, я доступна для других, — от этой мысли подступила тошнота.

Его взгляд скользнул выше, глаза Рорка ничего не выражали, вопреки влажности в них.

— Я же сказал. Я не ожидаю того же взамен.

Я не знала, что причиняло больше боли, — его отказ или тот факт, что он согласился с тем, что я буду спать с другим мужчиной. Агония от этой боли подтолкнула мои ноги, отправляя меня продираться сквозь проливной дождь.

Молния периодически освещала рапсовое [83] Травянистое растение семейства капустных с очень развитым корнем (стержнем), который проникает в почву до 3 м. поле золотистым сиянием. Защита дождя обеспечивала отсутствие тли. Я воспользовалась передышкой от нежеланных встреч и побежала меж намокших стеблей, листьев, цеплявшихся за мои джинсы. Снова и снова я шла. Мои ноги ослабли, а тело дрожало от холода.

В конце концов, утомление победило, и я обнаружила, что с трудом тащусь к грузовику, затем сажусь за руль и борюсь со сном, но несчастная гребаная ночь все-таки взяла надо мной верх.

«Тук-тук».

Я проснулась с дрожью. Через ветровое стекло были видны сверкающие на ночном небе звезды. Дождь стих, значит, скоро подтянутся мутанты.

Я почувствовала жесткие мышцы рук, обвившихся вокруг меня. «О, черт, нет! Как я не услышала, когда он забирался в грузовик?»

Я выдернула его руку из-под своей рубашки и перевернула, чтобы посмотреть на его наручные часы. Я моргнула и посмотрела еще раз. Почти наступил рассвет. Я отбросила его руку.

Хотя его дыхание сбилось, его напряженная нижняя челюсть, которая днями решительно оставалась закрытой, ослабела под действием сна и гравитации. Легкая щетина оттеняла совершенные черты его лица. Я протянула руку, мечтая о всего одном поглаживании…

«Тук-тук. Тук-тук».

На этот раз кто-то постучал ногтем по стеклу. Я прижалась к груди Рорка, отстраняясь подальше от окна водительской двери. По другую сторону нависала тьма. Я потрясла его за плечи.

— Проснись.

Ровный ритм его дыхания во сне даже не сбился. Я снова тряхнула его.

— Рорк. Рорк? — его голова перекатилась по спинке сиденья. Я повернулась к окну. Желто-зеленые глаза светились по ту сторону двери.

Мой пульс сохранил свой лихорадочный ритм, когда светящиеся глаза потускнели и растаяли во тьме. Я натянула ремень карабина через голову и выбралась из грузовика. Рорк так и не пошевелился.

Черное небо надо мной сливалось с черным пейзажем вокруг и как будто вытягивало из воздуха зимний холодок. Мои носки согревались от сухой земли. «Сухой? Как это возможно?»

Я крикнула в ночь:

— Аарон?

— Мама?

Я резко развернулась к грузовику.

Анна сидела на капоте, вытянув перед собой ножки.

— Ты пришла.

— Я… я не… — я сглотнула обжигающий комок в горле. — Милая, это ты ко мне пришла.

Она осмотрелась по сторонам. Я проследила за ее взглядом, сканируя тьму, окутывающую утес. За исключением моего учащенного дыхания, не было слышно ни стрекотания ночных сверчков, ни шороха перьев уток, сидевших на болотах, ни шепота ветра по заиндевевшей траве. Не было никакой жизни.

Анна отрицательно покачала головой.

— Ты в нашем мире.

«Их мире?» Мои мысли вернулись ко дню, когда я впервые увидела их у бассейна. Затем ко дню, когда я кремировала своего отца. А после — вспомнила день, когда проснулась и обнаружила, что Джоэл мертв. В такие моменты, когда окружавшая меня смерть давила на меня, я размышляла, была ли граница между жизнью и смертью четкой? Очевидно, что я могла выходить за пределы мира живых. Но как такое было возможно?

Я подошла к окну грузовика и прижалась к стеклу лицом. Грудь Рорка размеренно поднималась и опускалась, глаза оставались закрытыми.

— Ты привела его сюда. Мне он нравится, — сказала Анна, ее улыбке как всегда недоставало одних и тех же двух зубов.

Аарон забрался на капот и плюхнулся рядом с ней.

— Мне больше всего нравятся божьи коровки, — он прижал ручки к груди. — Ты приведешь их опять, мамочка?

Анна пихнула его локтем и сказала:

— Не сейчас. Мы перевели ее через большой океан. У нее нет времени на божьих коровок.