Франциска Вудворт - Наша сила

Я подошла ближе, вглядываясь в лицо командора. Не молод. На лице залегли глубокие морщины. Черты волевые, мужественные. Энергия работающей капсулы мешала, смазывая картину, и тело в анабиозе дает иное излучение. Все же зря я не взяла карту. Но лучше самой, чтобы ничего не пропустить. Напрягла зрение, разбираясь в потоках и начав перечислять повреждения. Командор был весь изломан, словно попал в дробильную машину. Травмы, не совместимые с жизнью. Не понимаю, как его умудрились успеть засунуть в анабиоз до того, как он испустил дух.

Но это лишь все усложняло. Чтобы вывести из анабиоза, нужно время, а у Хельсинга его нет. Начни выход — и он умрет, не успев дождаться окончания процесса. Бригада хирургов даже не успеет вмешаться. Да и не сможет, пока капсула сама не разблокируется.

— Сколько у нас времени? — спросила, не глядя на военного. И так знала, что он здесь и наблюдает.

— Не больше двух недель. Я надеюсь, вы не будете затягивать с лечением, — его голосом можно было резать металл.

— У вас есть идеи, как достать тело, чтобы не получить труп? — зло спросила я.

Молчание.

— Нет? У меня пока тоже идей нет.

Я развернулась к выходу, но он заступил мне дорогу.

— И это все, на что способна драгоценная Нейлани? Ради этого мы сюда летели?

— Вы летели сюда, потому что нигде больше помочь вам не смогли.

Обогнув его, пошла на выход. Он не стал меня удерживать. Но в спину понеслись слова, заставившие остановиться.

— Это мой отец.

Дерьмо! Я обернулась, только сейчас замечая семейное сходство. Такое же волевое лицо, прямой нос, поджатые губы.

— Мне жаль. Я правда пока не представляю, что можно сделать. Для начала нужны капсулы анабиоза для экспериментов. Сократите время бумажной волокиты.

— Они у вас будут.

Что сказать, у сына командора Хельсинга слова не расходились с делом. Не успела я подняться к себе, как Мари сообщила, что в нашем распоряжении три капсулы. Знать бы еще, с чего начинать и с какой стороны подступиться к решению проблемы.

Позвонила в технический отдел, но там лишь подтвердили то, что я и так знала. Стандартный выход из анабиоза занимает примерно полчаса. Проводится вентиляция легких, диагностируется состояние всего организма, берутся анализы, при необходимости вводятся лекарства, и лишь потом капсула открывается. В критической ситуации все это опускается, и выход занимает около пяти минут. Но у командора их нет. Как только станет восстанавливаться кровоток, он умрет от внутренних повреждений.

Дала техникам задание поработать над схемами и придумать, как сократить время выхода. Хотя на это надежды мало, его и так разрабатывали максимально быстрым, и времени на решение было намного больше. Как вариант можно замедлить кровь медикаментозно. Есть же препараты, замедляющие процессы в организме, но как они подействуют на тело в анабиозе — неизвестно. Может пойти конфликт, а в его состоянии это опять же верная смерть. Еще надо придумать, как препарат ввести в работающую капсулу. Она автономна, и корпус рассчитан на любые неблагоприятные внешние условия. То есть черта с два доберешься до внутренней начинки. Но это уже пусть технари голову ломают.

Мари сообщила, что пришла Эми, и мы пошли на обед. Мне нужно было проветрить голову. Пока больше ничего умного в нее не приходило.

— Мьера Нейлани, — чинно поздоровалась со мной Эми.

— Для тебя просто Элайна.

У марианцев особое отношение к детям, и они смотрят сквозь пальцы на нарушение этикета. А я при официальном обращении всегда внутренне кривилась. Если на Мариане это был способ дистанцироваться от них, то при такой форме общения здесь остро ощущала постоянное подчеркивание, что я теперь марианка.

— Элайна. — Девочка зарделась от удовольствия.

— Покажешь свои рисунки? Мари говорит, что ты делаешь успехи.

— У меня есть фото на планшете.

— Отлично!

Болтая, мы спустились вниз в нашу столовую. Эми стала показывать свои работы, а я, подсев ближе, невольно вдохнула чистый запах ребенка. Внутри все кольнуло от сожаления, что своих у меня не будет. Физически я уже не человек, а с учетом, что еще и Нейлани, с этим все сложно.

Мы эту тему с Кайлом не поднимали, и без того было много проблем. Но я понимала, что однажды она всплывет. Как и тема семьи. Сомневаюсь, что в будущем его удовлетворит невозможность официально оформить наши отношения.

Отбросив грустные мысли, я занялась Эми, незаметно сканируя ее. Мне не нравились затемнения в голове. Похоже, какие-то новообразования. Чтобы знать точнее, нужно прикоснуться. Скорее всего, из-за этого она плохо спит и в угнетенном состоянии. Нужно положить в больницу и обследовать, но скажи Мари, и у нее удар случится. Она же с племяшки пылинки сдувает.

— У тебя такие красивые волосы, — сделала я комплимент Эми. — Я знаю одну прическу. Позволишь заплести? Тебе пойдет.

— Да! — заулыбалась она и посмотрела на тетю: — Можно?

— У тебя столько дел…

— Нестрашно, отвлекусь как раз, — отмахнулась я и продолжила соблазнять Эми: — А ты сможешь посидеть в моем кресле.

Вопрос был решен. Мы поели и собирались уже уходить. Ждали Эми, которая доедала десерт, когда я заметила Кайла с Оливией. Она что-то увлеченно рассказывала, а он с интересом слушал. Даже не сразу меня увидел, хотя они с подносами шли за свободный столик рядом с нами.

Надо же, а Оливия даже милая, когда вот так что-то эмоционально рассказывает. Глаза горят, щеки раскраснелись. И Кайл слушает ее с легкой улыбкой, чуть склонив голову. Когда они садились за стол, его взгляд скользнул по мне рассеянно, а потом вновь вернулся. Он тут же встал и подошел.

— Ты здесь? Почему не позвонила? — удивился он. — Привет, Эми! Как ты выросла.

— Мы сегодня устроили девичник. А ты звонил?

— Нет. Слышал, что тебе сегодня важного пациента доставили. Думал, будешь занята. Что там? Сложный случай? — Кайл подсел к нам.

— Да. Думаем, как из анабиоза достать, чтобы не умер. Я техникам подкинула пару идей, пока работают. Привет, Оливия! — помахала ей.

Девушка приветливо кивнула и сосредоточила внимание на еде.

— А вы что с таким жаром обсуждали?

— Оливия рассказывала о своей последней поездке в пустыню Намиб. Тебе будет интересно послушать. Давай мы к вам пересядем.

— Нет, мы уже уходим. Дома расскажешь. — Я поднялась и поцеловала его в щеку на прощание.

Пусть и не любительница проявления нежностей на людях, особенно когда твой каждый шаг отслеживают, но сейчас прямо захотелось сделать это.

— До вечера! — с явным сожалением произнес Кайл. И оно согрело сердце.

— Позвони, как освободишься. Я сегодня недолго.

К себе поднимались в молчании. Мари многозначительно молчала, а Эми притихла.