Хлоя Нейл - Кровавые игры

— Вилколожки, — одновременно ответили мы, в то время как наши мечты осуществлялись.

Официант положил две вилколожки на стол.

— Горячие блюда справа, холодные слева. Можно наполнять по одной чаше за раз, и каждая чаша по десять долларов. Наполняйте, пока не перевалит через край, — добавил он, указывая на девиз на стене позади нас и оставил нас наслаждаться наедине.

Я шла с Мэллори обратно к таунхаусу с полным брюхом разнообразной прослойки — нагруженным пюре, полосками бекона, горошком и жареным цыпленком.

Мы подошли к крыльцу и повернулись лицом друг к дугу, как подростки в конце вечера.

— Теперь, когда ты меня накормила, я должна вернуться в Дом. Сделай одолжение? Не говори никому о предложении. Особенно Катчеру. Не думаю, что доросла до такого рода поддразниваний.

— Как будто он стал бы поддразнивать тебя по этому поводу.

Я наградила ее отчаянным взглядом, и она отказалась от своих аргументов.

— Ты права. Он будет безжалостным. Мы подождем, пока Дарт Салливан не сделает предложение и не наденет двухкаратное — она сделала паузу, чтобы дать мне возможность поспорить по поводу предсказания, но я только пожала плечами — или четырехкаратное, или хоть какое-нибудь кольцо на твой палец, и позволим Катчеру мучить его вместо тебя. Это кажется самым допустимым.

— Я очень признательна.

Она взмахнула руками.

— Иди сюда, — сказала она. — Давай обнимемся перед тем, как ты уйдешь.

Она сжала меня так сильно, что я закашлялась, вампирское там исцеление или нет. От этого звука она отстранилась и посмотрела на меня.

— Прости. Просто… мы были вне нашей игры действительно долгое время, потому что я была сумасшедшей ведьмой в течении весьма долгого времени. И да, я сказала «ведьмой», — ужаснулась она, сузив глаза. — И я видела ту чертову статью в «Трибьюн». Но мы возвращаемся к этому, потому что ты даешь мне больше шансов, чем я заслуживаю. И это много значит для меня.

— Для меня это тоже много значит, Мэллори.

Она зашла внутрь, а я услышала звук телевизора и щелканье нескольких дверных замков.

Вот вам и вынос мусора.

Кадоган мирно светился в темноте Гайд-Парка, когда я заезжала на подземную парковку. Оперотдел был ближе всех, поэтому я зашла сначала туда и застала Люка, рассматривающего папку с документами за конференц-столом, а Линдси и остальные сидели за компьютерами.

Люк поднял голову, когда я вошла, и постучал обратной стороной карандаша по столу.

— Что нового, Страж?

Я села.

— Обелиск был заколдован кем-то со знанием магии, способностью импровизировать. Это мог быть колдун, а мог и не быть.

— Не очень полезно, — сказал он.

— Ага, именно так, по крайней мере, без большей информации. Но мы узнали, что в «Магическом Магазине» на прошлой неделе продали колоду Таро Флетчер. Они поищут квитанции, но те уже отложены в ящик. В магазине проводится инвентаризация. У Мэллори есть контактные данные менеджера. Она позвонит ему, и будем надеяться, это куда-нибудь приведет.

— Хорошая работа.

— А что насчет тебя? — тихо спросила я, наклонившись вперед. — Ты говорил с ним?

Внезапная напряженность в его глазах сказала мне, что они поговорили, и Люку было неудобно делиться подробностями.

— Просто скажи мне — он в опасности?

— Я так не думаю. Нет, — добавил он, когда я посмотрела на него. — Он не рассказал мне всех подробностей. Просто немного намекнул.

Каким-то образом это было большим ударом, чем если бы он вообще никому ничего не сказал. Он поговорил с главой своей службы охраны о своем прошлом и о том, с чем столкнулся, но не со своим Стражем? Не со своей будущей невестой? Что, черт возьми, происходит? Что он пытается скрыть или надеется, что я о чем-то не узнаю?

— Меня это действительно бесит, — проговорила я.

Зазвонил телефон в центре конференц-стола — два коротких сигнала — и Люк поднял его и поднес трубку к уху.

— Мы сейчас будем, — сказал он, положил трубку и посмотрел на меня. — Пора. Дариус собирается выступить с заявлением.

Мы поднимались по лестнице, когда Элен объявила по редко используемому интеркому Дома Кадогана, что Дариус выступает в заявлением, и вампиры могли посмотреть на него по телевизорам в передних гостиных и банкетном зале.

К тому времени, как мы добрались до первого этажа, вампиры уже собрались в передних гостиных, где были включены телевизоры и настроены нужные каналы.

Сегодняшний день войдет в историю, так или иначе.

Это было развитие, в котором мы не были уверены.

Запиликал мой телефон, и я вытащила его, обнаружив сообщение от Джонаха.

ТЫ СМОТРИШЬ ТЕЛЕВИЗОР?

КАК РАЗ ИДУ В КАБИНЕТ ЭТАНА, — ответила я. — ДОМ ГРЕЯ СМОТРИТ?

ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ. НАДЕЕМСЯ, ЧТО КОЕ-КТО НА ЭТОТ РАЗ ПРИМЕТ РАЦИОНАЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ.

ЭТО ПРИНЕСЛО БЫ НЕПЛОХИЕ ПЕРЕМЕНЫ, — согласилась я. — ПРОСТИ, ЧТО ПРЕРВАЛА ТВОЕ СВИДАНИЕ. ХОРОШО ПРОШЛО?

НА НЕЙ СВЕТ КЛИНОМ НЕ СОШЕЛСЯ — был его ответ. Я предположила, что она узнала о том, что он не сверкает.

Мы подошли к кабинету Этана и увидели, что дверь приоткрыта, Малик, Элен и Марго уже находились в зоне отдыха, их глаза были устремлены на телевизор, установленный над книжными полками. Экран показывал бледно-зеленый фон, поперек которого было написано «Гринвичский Совет» четким черным шрифтом.

Этан стоял немного в стороне от остальных, руки уперты в бедра, волосы связаны на затылке, их кончики завивались чуть ниже задней части его накрахмаленного воротника. Его плечи были напряжены, в очередной раз удерживая, поняла я, мантию власти, что так часто тяготила его. Но это была мантия, которую он носил с готовностью. Это было бремя, которое он чтил и понесет ради американских и европейских Домов, если ГС это позволит.

И сегодня, предположила я, мы позаботимся об этом.

Я вздохнула, подготовилась ко всему, что может произойти и зашла внутрь за Люком и Линдси.

Марго была ближе всех к двери. Она потянулась и взяла меня за руку, когда я вошла, сжимая в знак солидарности. Когда вам сообщают, что вы окажетесь в заднице у ГС, вампиры Дома Кадоган сплочаются.

Элен подняла голову и кивнула, прежде чем повернуться обратно к телевизору. Я позволила Люку и Линдси занять оставшиеся стулья и встала рядом с Этаном.

Он повернулся и взглянул на меня, его глаза светились серебром от эмоций. Затаившимися надеждой, страхом, готовностью к борьбе. Для того, чтобы взяться за оружие и победить врагов, вместо политиканства, угроз, злословия. Бог свидетель, Этан мог заниматься политической деятельностью не хуже них, занимался этим в течении большей части своей четырехсотлетней жизни, а последние несколько недель с особой интенсивностью. Но он по-прежнему был альфой. Слова имели свое место, но альфы предпочитали доходить до чертовой борьбы.