Надежда Мамаева - Ты же ведьма!

Пожалуй, лучшим ответом ей станет то, что я не только выберусь отсюда живой, но и найду Эрриана. Желательно сначала второе, а потом уже вдвоем — первое.

Пока же пришлось в экстренном порядке учиться летать, а не бестолково хлопать крыльями. Нет, определенно, если вернусь, то узнаю у драконов, как этим ящерам хвост в полете не мешает. Представив, как пристаю с вопросом о хвосте к какому-нибудь столичному лэру из драконьего рода, и как вытягивается при этом его холеное, надменное лицо, я невольно подавилась смешком. Нет уж, если не хочу сойти за безумную, кое о чем лучше все же не спрашивать.

Лес внизу сменился деревенькой, жители которой радостно поприветствовали меня факелами, вилами и кольями. Как мило с их стороны. Ведь вроде я уже и не ведьма, а меня по-прежнему встречают тепло и с огоньком. Вот только где на просторах этой пасторали искать Эрриана? И здесь ли он вообще? Или его занесло в другую плоскость лабиринта?

Мир Эйты был создан для того, чтобы сломать мозг. И со своей задачей он справлялся отлично. Лабиринт напоминал мне скомканный лист бумаги. Причем его заломы, впадины и перегибы были нестатичны. Они то расправлялись, как сейчас, в практически ровную, так похожую на реальность картину, то сжимались и грозили смять нового гостя.

Не успела об этом подумать, как в крыло ударил камень. Боль ожгла тело, словно в локоть вогнали раскаленную спицу. Мимо пролетел еще один булыжник и еще один. И еще. Небо прошила молния. Дождь. Из гальки. Он падал из облаков, дробил воздух, разбивая его, словно зеркало, на тысячи осколков. И в каждом из них отражался черный дракон. Я.

— Не пущу! — Крик Эйты. Он доносился отовсюду. Она была везде. И все же — не всесильна.

Я ушла штопором вниз. Из груди вместе с пламенем вырвался рык:

— Эр-р-риан!

Ну где же ты. Мой. Темный. Он не отзывался. А в сознание ввинчивался голос Эйты:

— Тебе его не найти.

Уже у самой земли, где реальность еще не сломалась витражной мозаикой, я сумела, причесав брюхом траву, нырнуть в новый, целый пласт лабиринта. Поля, река вдруг оказались сбоку, а внизу подо мной шла битва. Клинки вспарывали плоть. Звенела сталь, приветствуя сталь. Над ратным нолем витали боль, гнев, отчаяние и отвага.

Сражались Свет и Тьма. Нет. Не так. Сражались светлые и темные. А там, вдалеке, на дозорной башне реял флаг. И это было знамя Хеллвиля.

Лабиринт не знает времени. Здесь могут встретиться прошлое и будущее, а вымысел так прочно прорастает корнями в реальность, что разум и не отличит. На миг почудилось, что я вернулась и вижу то, что происходит на самом деле. Что к Хеллвилю подошла армия властелина тьмы. И войска Аврингроса Пятого отражают ее атаку. Что впервые за тысячелетнюю историю молчаливого противоборства две империи решились на открытый конфликт.

В крыло врезалось копье. Пущенное с нечеловеческой силой, оно взлетело ввысь, задев меня, и именно оно дало понимание: я все еще в лабиринте. А вслед за пониманием из глубин памяти пришло и подзабытое знание. Здесь я — это мои мысли. И я формирую не только реальность, но и время. А что, если…

Сосредоточилась. Настолько, что на это ушли все мои силы. Тело изменило форму, исчезли крылья. Исчезло поле битвы с его копотью, кровью, смертью. Все. Кроме бездонного колодца. Того самого, в который я падала, шагнув за грань сознания. Решившись вновь войти в лабиринт. Но на этот раз мое падение было вверх, а не вниз.

Словно время, чей клубок до этого разматывался, я начала сматывать, будто песок из открытой ладони не сыпался вниз, а лился в руку.

Всего один шанс. Шанс на то, что мое «время наоборот» совпадет с тем мигом, когда в этом бездонном колодце оказался Эрриан.

Я увидела его. Миг, что короче вспышки молнии. Когда я и он оказались рядом. Кто первый из нас среагировал — не знаю. Я только почувствовала, как мои пальцы вцепились в его запястье, а мою другую руку схватила его рука.

Рывок… Руки едва не вывернуло из суставов. Мой взлет. Его падение. Безвременье лабиринта вокруг. Мы летели. Уже вместе. Эрриан крепко держал меня за талию. И я была уверена: что бы ни произошло — не отпустит. Ни за что. Никогда.

— Зачем? — только и спросил он.

— Потому что Эйта сказала, что ты отдал мне мету, забрав взамен мою. И теперь, по законам темных, я твоя жена. А мы, светлые, своих мужей не бросаем. И готовы пойти за ними хоть в ссылку, хоть в безумие, — выдохнула я ему в губы. И я была бы не я, если бы ехидно не добавила: — Пойти и испортить мужу и каторгу, и помешательство.

— Магда, с тобой я готов быть где угодно. Ты моя ведьма. Единственная.

Вот уж не думала, что для того, чтобы услышать признание в любви, мне нужно будет повторно сойти с ума.

— Тогда, может, ради единственной меня ты найдешь выход отсюда? — задала я насущный вопрос.

— Как? — Эрриан был краток.

— Это твое сумасшествие. Реальность здесь формируешь ты! Ты, и никто больше!

Я не стала добавлять: судя по тому, что мы никак не можем приземлиться, внизу нас ждет что-то фееричное. Кажется, мои страхи, по сравнению со страхами Эрриана, были весьма невинны.

Не успела подумать, как мы упали. Но, даже ударившись, темный не отпустил меня. Вокруг клубилась тьма.

— Скажи мне честно, чего ты боишься больше всего? — спросила особым лекарским тоном. Мне нужно было знать, к чему готовиться.

— У Меча императора не должно быть страхов, — ответил темный. — И у меня их до встречи с тобой не было. Ни одного.

«А сейчас — появился», — так и повисло недосказанным.

— Я буду рядом.

Запрокинула голову, чтобы взглянуть в его глаза. Синие. Пронзительные. Невероятные. Родные. Эрриан наклонился, выдохнув мне в губы:

— Значит, нужно только пожелать? — Он улыбнулся.

— Не пожелать, поверить. Без тени сомнения, — ответила я.

А потом моих губ коснулись его губы. Мягко, уверенно. Этот поцелуй отгородил меня от всего, заставил забыть, где мы. Я закрыла глаза. Только ощущения. Одновременно нежные и дикие. Язык Эрриана вторгался в мой рот, пленял, сводил с ума, карал и миловал. Я плавилась в его руках, горела, превращалась в пепел, чтобы возродиться вновь.

Безумие лабиринта не шло ни в какое сравнение с тем сумасшествием, которое дарил мне темный. Мы были одним целым. Я в его руках, он — в моих объятиях. Одно дыхание на двоих, одна магия на двоих, одно безумие на двоих.

Его пальцы скользили по моей спине. Одна его рука поднялась выше, легла на затылок, вторая — на талию, не давая возможности отстраниться. Но я и не хотела. Мне нужно было больше. Больше Эрриана. Его губ, ласк. Его всего.

Я с трудом сдержала стон удовольствия. Поцелуи темного. Они были слишком сладкие, запредельно чувственные.

И я все же застонала. И Эрриан словно сорвался. Его губы перестали быть мягкими. Зато в поцелуе появились ярость, неистовство, жесткость. И желание. Много желания и жажды.