Александра Черчень - Три желания для Янтарного лорда [СИ litres с оптимизированной обложкой]

– Ночь Холлан-Тайда заканчивается для нас. Надо спешить.

И Янтарный медленно вложил в мои пальцы уже знакомую серебряную иголку.

И я шла.

Шла, придерживая подол и прикусывая нижнюю губу до металлического вкуса во рту. Шла, не удивляясь тому, что шелковистая еще недавно трава теперь больно режет ступни, словно мстя за каждый шаг недостойного человека по Волшебной стране. Шла, ощущая, как от земли поднимается мертвенный холод и расползается по мышцам, заставляя их деревенеть.

Шла, слыша, как тот, кто двигался рядом, рассказывает мне о том, что я молодец. Что я восхитительно яркая дурочка, которая не боится показывать свои истинные чувства. Что осталось всего несколько шагов до заветной мечты. И моим новым, красивым копытцам глейстиги будет не страшна никакая трава, пусть даже с самым поганым характером.

Наверное, без Алама я бы просто не дошла до Дуба. Не смогла бы.

Все закончилось так же быстро, как и началось.

Я просто обессиленно прислонилась к шершавой коре огромного дерева. Ну а фейри достал синий диск, похожий на монету… тот самый, который я выловила из Серебряного озера, – и вставил его в какой-то изгиб на стволе.

Артефакт засветился и вскоре превратился в искрящуюся воду, а та стекла вниз, впиталась в корни.

И тогда крона зашумела, заскрипели ветви, а я, отшатнувшись, попала в объятия Янтарного и замерла в его руках, глядя, как на Дубе проступают черты человеческого лица.

– Фейри и человек! – гулко рявкнул Дуб. – Дар принесен – каждый может просить для себя.

– Ты первая, – коснулся губами моего уха Алам, отстранился и чуть подтолкнул меня вперед. И пробормотал себе под нос: – А в тот раз голос у него другой был… Интересненько…

– Я… – Сглотнув сухой комок в горле, я хрипло проговорила: – Я хочу обрести сущность фейри. По праву отданной искры силы и души моей матери.

– Услышано! – громом откликнулся Дуб. – Обретай!

И мир… Нет. Не изменился. Просто стал заметно ярче, четче. Стал живым. Настоящим. Словно с него спала вечная сероватая пелена, тонкая, полупрозрачная, но очень прочная и непроницаемая.

Я уже видела мир таким. Рядом с матерью, когда она заводила меня в воду, свою родную стихию, и тянулась к капле своей силы внутри меня, пытаясь дозваться, пробудить, заставить расти. Не получалось, но капелька все же откликалась ей – на считаные секунды. И большего восторга, чем в те секунды, я не испытывала никогда.

Вот и сейчас обомлела, ахнула даже, закрутила головой, пытаясь увидеть и почувствовать все и сразу, успеть запомнить, сохранить хотя бы в памяти. Успеть насладиться…

Но секунды шли, а проклятая пелена не возвращалась!

От избытка эмоций меня повело, качнуло, но тотчас на плечи легли знакомые теплые руки. Слегка царапнули ногтями, возвращая в реальность и тут же выбрасывая из нее снова. Потому что прикосновения тоже обрели новые оттенки. Даже боль, пусть и легкая, едва ощутимая, стала иной.

Захлебываясь яркостью окружающей действительности, я откинулась на стоящего сзади мужчину. Сползла по нему на траву, прижала к ней ладони и застонала от счастья.

– Ула? Ула! – тревожный такой голос. – Малыш, да что с тобой?

– Все хорошо! – уверила я, цепляясь за короткие стебельки и чувствуя сразу и гладкость шелка, и остроту бритвы. – Даже больше… Не трогай меня, пожалуйста, а то я так с ума сойду.

Кажется, последнюю фразу я произнесла настолько тихо, что меня не услышали. Аламбер нагнулся надо мной, осторожно затормошил, явно не понимая, что происходит.

Неужели это и впрямь происходит? И уже не пройдет? Неужели та капля действительно выросла? Вот так, в одночасье, в односекундье даже. Неужели я…

– Я жду твоей просьбы, фейри! – с ясно различимым предупреждением прогудел Дуб.

– Да-да! – откликнулся высший и отошел от меня. А я ощутила, как вибрирует от его шагов земля. – Скажи мне, о великое древо с душой стихии и разумом фейри, сколько времени ты можешь дать мне на обдумывание просьбы?

Я сдвинулась, чтобы видеть лицо Дуба. И вовремя. Там, на этом лице, вдруг раскрылись узкие щели глаз, сверкнули темной зеленью и прищурились. А рот, едва различимый среди трещин на коре, скривился, пополз влево. Усмешка?

– Хе-хе-хе, – подтвердил мою догадку Дуб. – А ты хитер, сынишка Янтарного рода!

– В этом ли дело, – вздохнул Алам.

– Может, и не в этом, – согласился Дуб. – Может, и в том, что в тебе не живет ни единой мечты. А хочешь новый экземпляр для своей коллекции?

– Экземпляры интересно добывать самому, – откликнулся высший. – Как и мечты…

– Коллекция мечтаний? – заинтересовался Дуб. – Любопытно!

– Это не просьба, – поспешно сказал Алам. – Таких интересов у меня точно нет.

– Но какова идея! – На древесном лице собралась складками кора. Задумался, видно… – Что ж, хитрый фейри! – прогудел наконец Дуб. – Говори, сколько времени тебе нужно?

Аламбер переступил с ноги на ногу. Почесал в затылке каким-то совершенно человеческим жестом. И пожал плечами.

– Если позволишь, великое древо, я приду, как только определюсь со своей просьбой.

– Услышано! – прогремел Дуб. – Приходи!

Листья его зашуршали, словно переговариваясь между собой, а Янтарный отступил, повернулся ко мне, но сказать ничего не успел.

Толстая дубовая ветка, нависавшая надо мной, с хрустом склонилась, провела листком по моей щеке и тем же гулким голосом осведомилась:

– Ну что? Обрела?

– Кажется, да, – кивнула я, сглотнув. – А это не пройдет? Не пропадет?

– Куда ж ему пропасть? – снисходительно ответило великое древо.

Голос на этот раз звучал отовсюду, из веток, из ствола, даже из желудей, валявшихся под Дубом. Кстати, только поэтому я их и заметила. Вот бы взять хоть один… Конечно, вырастет не древнее чудо, а юный дубок, но ведь все равно непростой!

– Даже не думай, – раздалось изо рта на древесном лице.

Ой…

– И можжевельник у тебя не вырастет, – язвительно добавил Дуб. – Вот в этом все вы одинаковы, и смертные, и вечные! Руки хоть крюки, хоть лапищи, а лишь бы уволочь что чужое! Подойди ко мне ближе, глупая глейстига.

Да! Да-да-да, я глейстига!

Вскочила, кинулась к Дубу и тут же споткнулась на ровном месте. Полетела бы носом в траву, но высший вовремя поймал. И пока я выпрямлялась, дошло.

То, что я опять в своей одежде, это ладно. Но вот…

Копытца. Козьи.

Настоящие.

Маленькие такие. Симпатичные. Раздвоенные…

Я так и замерла в полусогнутом положении, разглядывая свои ноги. Значит, все правда. Правда все! Я фейри!!!

Покрутила одной ногой, второй, склонилась еще ниже. А серебряной пыльцы-то нет на ногтях! Ну и ногтей вообще-то нет. И сапожки ведь не налезут… Придется новые заказывать. Или не нужны они теперь? Мама в обуви никогда не ходит. А как же мои туфельки, те, на которых пряжки усыпаны крошечными лиловыми камешками… Я их и надевала-то всего раза три…