Елена Соловьева - Жена по обмену [сетевая публикация]

— Улыбайтесь так, словно угодили на прием к императору! — орет фотограф. — Позу, позу красивую! Радость на лице!..

А мне хочется сдохнуть и не видеть всего этого безобразия. Какая радость, какие улыбки? Стою, как идиотка, возле древней каменной кладки, дурею от жары и желания придушить Светку. Тоже мне, подружка. На кой ляд вытащила в это путешествие? Сказала: развеешься, снимешь стресс.

Угу, будто мне в родной Костроме мало развалин.

Мимо проходит толпа туристов — фотосессия временно притормаживается. Я на секунду расслабляюсь, перестаю лыбиться. Фотограф морщится недовольно и опускает камеру.

— Никто не знает, в честь какого божества и когда была построена эта арка, — заунывным тоном вещает экскурсовод. — В стоящей рядом пирамиде были найдены незнакомые символы, которые до сих пор не удалось расшифровать…

— Тамара, кончай делать вид, будто помирать собралась! — кричит мне Светка. — Зря, что ли, мы сюда так долго перлись? Пусть хоть фотки на память останутся.

— Улыбаемся и машем! — опять за свое фотограф. — Машем и улыбаемся!..

— Вспомни о чем-то хорошем! — советует подружка. Чтоб ей пусто было.

О чем вспоминать? О том, что мне сорок с приличным хвостом, а я одинока, как луна на небе? Не на кого ночью ногу закинуть. На работе не коллектив, а террариум. Соседи второй год ремонт делают. Зуб снова ныть начал.

Дочка единственная ― и та исчезла. Как сквозь землю провалилась. Она уже взрослая, самостоятельная. Наверное, устала от моих нравоучений и советов. Вот и сбежала выступать где-нибудь без моего ведома. И чем ее так прельстили танцы?..

Со всех сторон сыплется, точно злой волшебник опрокинул надо мной ведро злых заклятий.

— Ну же! — рявкает Светка.

Вяло поднимаю руку, растягиваю губы — не уверена, что получилась улыбка. Скорее, предсмертный оскал.

И тут за моей спиной что-то взрывается. Яркий свет ослепляет. Мир кружится, а меня точно подхватывает теплым потоком и несет в неведомом направлении.

Открываю глаза, привычно тянусь к тумбочке за очками.

Привычно не нахожу, чертыхаюсь и поднимаюсь с кровати. Опять забыла в сумке. Или вообще на работе…

Путаюсь в чем-то длинном, лечу на пол. Откуда такое длинное одеяние? Всегда сплю в майке и трусах, с детства.

В больнице, что ли, ночнушку натянули?

А-а-а, ясно, взрыв был ничем иным, как солнечным ударом. Перегрелась-таки на солнце и загремела в больницу. Доигралась, дофоткалась на сорокаградусной жаре.

— Сати Тамани!.. — раздается откуда-то сверху. — Вы очнулись? Великая радость!

Потираю ушибленный локоть, смотрю снизу вверх на незнакомую девушку. Вполне приятная, чернявенькая, волосы заплетены во множество косиц и причудливо уложены на голове. Вот только одежда странная. Давно ли разрешили медсестрам носить шелковые шаровары, длинные туники и расшитые бисером туфли?

— Очнулась, — признаюсь и продолжаю пялиться на туфли девушки. Есть в этом нечто странное. Необычное.

Точно! Я же без очков, но рассмотрела мелкий бисер. Вернее, малю-ю-юсенькие камушки, собранные в некое подобие цветка.

— Необычная обувка, — признаюсь вслух.

— Это же вы мне подарили в тринадцатом месяце на день Великой Матери, — радостно объявляет девушка.

Каком-каком месяце?! День матери в ноябре отмечают. Я точно помню — Варенька никогда не забывала поздравить.

Трясу головой, с силой потираю виски. Принимаю протянутую девушкой руку и поднимаюсь. На удивление легко, хотя долго просидела на полу в неудобной позе. Спину не тянет, ноги не гудят.

— Ты кто такая? — спрашиваю у девушки. — Чего вырядилась как на Хэллоуин?

— Мина, ваша служанка, — чеканит та. Прикладывает одну ладонь к сердцу, другую к виску и кланяется. — А господина Хэла тут нет, он проживает в главной пирамиде.

— Чего-о-о?! — возмущаюсь я.

Хочу отругать медсестру за распитие спирта на рабочем месте, но озираюсь по сторонам и тут же забываю, что собиралась сделать. Это комната — определенно не больничная палата. Скорее, покои принцессы. Узкая кровать, застеленная розовым покрывалом. Громадный, во всю стену шкаф, изящная тумбочка из белого дерева.

— Что за дрянь?

Тыкаю пальцем в металлическую конструкцию, напоминающую цветок в горшке. Та отзывается на прикосновение, раскрывает «бутон» и являет сердцевину в виде чаши. В ней — дымящаяся ароматная жидкость.

— Чаецвет, — хихикает Мина. — Его вы тоже не узнали? Чашка заполняется чаем за два удара барабана. Вашему дядюшке ее подарил сам главный жрец Хэл.

Служанка снова кланяется и слегка розовеет. Кажется, этот Хэл ― важная шишка. Только мне до него какое дело? Поскорее бы проснуться. Все происходящее просто не может быть реально. Скорее, это плод моего обожженного солнцем сознания.

— Ага, чаецвет, — поспешно соглашаюсь. — Дядя, который умер десять лет назад. Хэл и служанка. Все сходится!

Замахиваюсь и опускаю ладонь на собственную щеку. Пощечина обязана привести в чувство.

Больно-то как! Только не помогает.

— Что с вами, сати Тамани?.. — воет рядом Мина. — Не делайте так больше, лицо испортите, как же появитесь перед господином Хэлом, Бэлом и Виллином?

Кажется, мне становится хуже. Мало было новостей, так теперь еще эти: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф объявились. Все, завязываю с солнцем и переутомлением.

— Пойду, приглашу вашего дядюшку, — суетится служанка. — Маэстро Михо сумеет вас успокоить.

— Стой! — хватаю ее за край туники. И тут же отпускаю.

Руки не мои. Но отчего-то выполняют команды. Одуреть можно!

Подношу к лицу чужую ладонь, рассматриваю тонкое запястье, длинные пальчики, ухоженные ноготки. Эти ручки точно никогда картошку на даче не копали. Ни морщинки, ни трещинки.

— Зеркало дай! — требую у Мины.

Назвалась служанкой, пусть помогает. А вообще не до нее сейчас. Оказывается, я пользуюсь не только чужими руками, но и голосом. Звонким, как хрустальный колокольчик. Необычайно бойким и молодым.

— Очуметь!..

Щипаю незнакомую пухлую щеку, округляю миндалевидные золотистые глаза. Смотрю в поданное служанкой зеркало и все сильнее верю, будто сплю. Невозможно помолодеть от перегрева. Тем более измениться настолько.

Вместо привычного лица вижу незнакомку: нежная кожа, бровки вразлет, чуть вздернутый любопытный носик. Золотисто-русые волосы до подозрительно маленьких розовых пяток.

Ошалело ощупываю тонкую талию, касаюсь высокой груди. Улыбаюсь и трогаю белоснежные зубки.

— Отпадно выглядишь, малышка! — сообщаю отражению на манер своих учеников-третьеклассников.

Похожу на куколку из маминого сервиза: маленькая, стройная, молодая. Лет семнадцать, максимум восемнадцать.