Наталья Чернышева - Огонь его ладоней [СИ]

— Как страшно жить, — в тон мне подхватила Таська.

— Очень страшно, — кивнула я.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, как прежде, легко и весело.

Но я понимала, что уже ничего не будет как прежде. Что-то изменилось, ушло навсегда, и уже не вернется. Таська нашла себе спутника жизни, потом, может быть, найдет и мужчину — вопрос времени. А я…

А у меня — Январь.

Ночь с ним оставила по себе послевкусие полного сумасшествия. Странную отстраненность, как будто опять я раздвоилась на две Элины. Одна сгорала в огне любимого мужчины, а вторая словно бы наблюдала этот огонь со стороны. Наблюдала, хмурила скептически брови, держала руки на груди и, кажется, готова была произнести ехидное слово. Я даже знала, какое.

Дура.

Она самая.

Влюбленная дура.

Без вариантов.

Январь дурачился, совсем как Крис когда-то. Только у Криса были огненные мыльные пузыри, а у Января — алые бабочки. Он сдувал их с ладони, и они порхали, таща за собой искрометный хвост, яркие, красивые, теплые. Серьезно обжечь они не могли, но отдавали горячее солнечное тепло.

Все-таки я вернулась на Мравеентанеш снова, уже с Январем. Хотелось еще раз увидеть алмазные стены кратера, синее озеро и древний замок. Есть что-то неуловимо огромное в архитектурных артефактах древнего прошлого. Полупрозрачные ступени — вниз, вниз, в чистую, подсвеченную изнутри синим воду. Лодочный причал все из того же бывшего гранита, переродившегося в алмазнообразный материал. Информ заботливо подсказывал мне химический состав, но я не смотрела. При чем здесь эти бренные атомы со своими кристаллическими решетками! Не в них ведь дело.

Теперь здесь бродят туристы, а раньше высаживались гости, прибывающие с официальным визитом из иных миров. В арках Врат клубился туман междумирья, то впуская, то выпуская из себя корабли. Большие величественные клипера, фрегаты, линкоры, шхуны. Военные и торговые. Роскошные яхты и баржи с грузами.

Я почти видела картинку, настолько ярко и зримо ощущалось здесь дыхание Времени. Пятнадцать тысяч лет назад над озером и замком все так же светило солнце и дул все тот же ветер. Люди только были другие. Совсем другие.

— Bonan tagon*, — обратилась к нам пожилая, очень элегантная дама с сиреневыми прядями в каштановых косах. — Простите мне мою назойливость, но вы такая красивая пара…

___________

* добрый день, — (эсперанто)

Я вежливо поблагодарила, Январь настороженно кивнул. Суть его профессии — подозрительность и недоверие, что тут скажешь.

— Откуда вы, если это не глубокая тайна? — продолжала расспросы старая женщина.

«Если это не глубокая тайна», — типичный таммеотский оборот разговорной речи, женщина с легкостью перенесла его в эсперанто, почти не исказив смысла. Она интересная, пожалуй. Как говорит, как держится, с каким небрежным шиком одета — все это выдавало в ней принадлежность к высокому обществу.

— Старая Терра, — сказала я, отвечая на вопрос.

— Новый Китеж, — ответил Январь.

— Русские, люди, — задумчиво выговорила женщина, и вдруг протянула нам обе руки по таммеотском обычаю: — Карниой Этонкорой, самевной этого места.

Самевной. Древний титул, потерявший свое былое значение. Информ переводит как «хранительница», и на сохранившихся арках врат эта фигурка стоит над остальными двенадцатью. Но я бы, пожалуй, перевела как «стражница», «стерегущая». Еще не полностью освоила таммеотские легенды и мифы, но Таська, хорошо знакомая с ними с детства, как-то объяснила, что тринадцать смотрителей считались вполне себе грозными личностями. Личный поединок с любым из них засчитавали поверженному воину как самоубийство.

Вряд ли Карниой владела боевыми искусствами прошлого. Но зато она владела замком, перешедшим к ней по наследству от родителей…

Она пришла в восторг, узнав, что я археолог. И провела нам потрясающую экскурсию по родовому гнезду — там, куда никогда не допустят простого туриста.

Портретная галерея уходила в прозрачную скалу, из тьмы времен смотрели на нас хранители Алмазной Горы, — мужчины, женщины, дети… Не все из них были таммеотами по расе, встретилось несколько оллирейнских лиц с типичными для их расы ярко-розовыми косами. Я, грешным делом, надеялась увидеть в галерее нивикийца, но увы, надеждам не суждено было сбыться. Слишком просто было бы, честно говоря. Слишком легко.

Все портреты были выложены мозаикой из традиционного для Таммееша цветного полудрагоценного стекла, и можно было проследить, как изменялась, совершенствуясь, техника создания подобных полотен. От скупых, почти примитивных линий, передающих только общие черты, до буйства полутонов и скрупулезной, почти фотографической точности.

Последний портрет принадлежал матери нынешней хозяйки, — ручная работа, заказанная у лучших мастеров планеты…

Перерыв почти в семь тысяч лет, если не больше. Весь этот регион Таммееша пришел в запустение. Цивилизация вернулась сюда не так уж давно, всего лет двести назад, когда на Таммеш пришла Земная Федерация.

Найти потомков исчезнувшей фамилии оказалось не так сложно: в одной из малых семей большого клана Этонкори вместе с наследственными делами передавался свиток-таан, право неотчуждаемого владения, дарованный в эпоху расцвета первого Аркатамеевтана. Он сохранился потому, что такие свитки изначально составлялись на особой, так называемой «каменной» бумаге, способной пережить тысячелетия, как оказалось. Карниой показала нам этот свиток. В конце галереи, в специальной нише под защитным прозрачным кожухом. Оригинальный документ, не копия.

Аккуратные столбики древнетаммеотского с продолговатой печатью, с личной росписью самого Первого Советника Рмитан-нееша Этонкора — практически во всех таммеотских легендах о том времени его имя если не в центре событий, то рядом с ними непременно! — вогнали мое сердце в профессиональный трепет. Жаль, руками потрогать нельзя… Но руками у нас вообще ничего трогать нельзя, во-первых, артефакту навредить можно, во-вторых, инфекцию какую-нибудь подцепить — только в путь, в третьих — нечего руками лезть, куда не просят!

В Большом Зале, где когда-то устраивались приемы и балы, во всю стену выложено было мозаикой большое полотно, отражавшее грандиозное событие — свадьбу одного из владетелей Алмазной Горы с внебрачной дочерью Первого Советника. Картина, кстати, внесена в реестр золотого наследия Земной Федерации, ее можно посмотреть там, и Таська мне как-то даже показывала. А теперь я смотрела на оригинал.

Любой скан ни один артефакт никогда не передаст точно, а уж такое эпическое полотно — подавно. Надо видеть своими глазами! А уж заложенный давно почившим мастером эмоциональный заряд — и подавно через равнодушный голографический экран не уловить.