Наталья Чернышева - Огонь его ладоней [СИ]

— Кто, — не поняла я, послушно прикасаясь губами к горячему.

— Лантарг твой. Ты же за него испугалась, не так ли? Я видел.

— Хочешь поссориться? — тихо спросила я, поднимая на него взгляд.

А внутри все так и кричало: возьми этот поганый кофе и плесни ему в его бессовестные глаза. Опять у него какие-то фантазии идиотские, а я виновата. Сам придумал, сам поверил, сам теперь бесится. А я виновата. Цепочку с подарком Поункеваля я хорошо спрятала, никаким Татьянам не найти, но нет, эта цепочка у Января в мозгах, и оттуда ее так просто не выдернешь.

— Боюсь тебя потерять, — трудно признался он.

— Ты теряешь, — тихо сказала я. — Сейчас.

— Вот такой я дурак, — тоскливо сказал, разводя ладонями. — Прости, — и тут же, без перехода, тем же самым покаянным тоном: — Люблю.

Когда любишь, доверяешь. Надо верить своему партнеру, иначе что же это за любовь — в подозрениях, в обвинениях, в черт знает чем, кроме той изначальной истины, какой и должна быть настоящая любовь на самом деле.

— Я узнавал, — выговорил Январь. — Почему ты росла в интернате, Эля. Кто сжег лайнер, на котором возвращались на Старую Терру твои родители. Почему у тебя вообще не было никакой кровной родни, кроме отца с матерью. Знала бы ты, как я их ненавижу, — он сжал кулак и сквозь пальцы проступило алое пламя. — Всех! Мы, Горячевы, били их всегда. И будем бить. Потому что нечего. Потому что есть за что!

Я молчала.

Я знала, знала. Глупо думать, будто не знала. Но ведь не лантарг Поункеваль сжег тот лайнер. Навряд ли он намного старше меня, а значит, ему в тот год было… лет пять, наверное. Может, восемь. Совсем мальчишка, таких не берут на службу.

Я намеренно не воспринимала подробностей. Знала, что буду работать в космосе, ведь изначально вообще-то хотела идти в поисковики, а не в археологи. Это уже потом, позже, лет в пятнадцать, очаровалась лекциями профессора Сатува и отправилась в Селеналэнд, на археологический. А до того я хотела работать в поисковых службах. Спасать потерявшихся в космосе. Или хотя бы разыскивать их следы…

Я знала, что буду работать в космосе и встречать представителей этой расы, по работе и просто так, и ведь война окончилась, давно уже у нас с ними мир. Зачем копить в себе ненависть? Разве ненависть поможет вернуть мне моих родителей? Отмотать назад время. Прожить заново детство, но уже не в интернате, а в семье?

Нет.

Но как объяснить все это воину, который продолжает свою незримую битву? Реальных боев сейчас у Федерации с Оллирейном нет, так Январь придумал себе свой собственный вечный баттл. И даже думать не собирается о перемирии!

— Январь, — сказала я те слова, какие смогла наконец-то найти… — Я люблю тебя. Только тебя. Понимаешь?

Он взял мои руки в свои, согрел дыханием, а я только сейчас осознала, как замерзли мои пальцы, до боли просто. И другая боль воткулась под лопатку, как нож, стало трудно дышать.

Я люблю тебя, мой дорогой мужчина. Тебя, не его, зачем-то придуманного тобой для себя соперника. Почему тебе моего чувства мало? Почему кого угодно готов слушать, только не меня?

Но мои вопросы остались без ответа. Потому что я их так и не задала.

— Доктор Разина, — сказал Чинкре, появляясь рядом. — Уделите мне еще пару минут, и я вас отпущу.

— Да, конечно, — кивнула я, вставая.

Устала. Навалилась смертельная усталость, как камень, от которого не избавиться, и он лежит на груди всем своим весом, и давит, давит…

Чинкре увел меня в свой кабинет. Наверх, в медблок. Усадил в кресло, сам пристроился на краешке стола. Столы в таммеотском полицейском участке не рассчитаны на низеньких гентбарцев, удивительно, почему Чинкре его не заменил на другой… Или ему нравилось сидеть на краешке и болтать ногами. Многим гентбарцам это, кстати, нравилось, я замечала не раз. Наверное, как нам расхаживать в раздумье или нервном раздрае: успокаивает и помогает сосредоточиться.

— Мне не нравится ваш эмоциональный фон, Элина, — серьезно сказал Чинкре, внимательно меня рассматривая.

— Боитесь, придется меня анатомировать? — усмехнулась я, поднимая взгляд.

На самом деле, поверье, будто если не смотреть телепатам в глаза, то они тебя не прочтут ни за что, обыкновенная глупость. Телепатической паранорме зрительный контакт не нужен, она работает не через взгляды. Захотят — прочтут и так. Вот только без санкции инфосферы это невозможно в принципе, и неплохо бы тем, кто распускает про телепатов всякие дурные байки, помнить…

Гентбарец развел ладошками, честно сказал:

— Боюсь.

— Нет, — заверила я. — Не придется.

— Что вас мучает?

— Вы же видели во время ментоскана, — сказала я.

— Видел, — вздохнул он. — Простите мне личный вопрос. Вы помирились? Вы пришли вместе.

— Понимаете, — я свела кончики пальцев, подумала, потом сказала, переходя на чинтсах: — Давайте уж так… Не возражаете?

Он не возражал:

— Я внимательно вас слушаю. Вам нужен совет?

Я кивнула.

— Январь — солдат, офицер спецназа. А я археолог. Отпуск заканчивается, ему на службу, мне в экспедицию. Он хочет привезти меня домой на Новый Китеж. Знакомство с родителями, свадьба, дети…

— А вы?

— А у меня столько работы, — вздохнула я. — Тут из-за этой каверны пространственной в Каменном море столько теорий загнулось! И я не могу подвести профессора Сатува. И я сама хочу поучаствовать! Разобрать по нитям полотно древней тайны. Заглянуть за горизонт и — найти там живых потомков исчезнувшей расы! Которые, возможно, еще говорят на старом языке. На том самом, в котором я эксперт. Понимаете?

— Вполне, — кивнул Чинкре. — Непростой выбор. Вы любите своего мужчину?

— Да…

— Тогда оставайтесь с ним. Это будет правильно и хорошо.

— Свадьба, дети, Новый Китеж, — вздохнула я. — Никакой Нивикии…

— Тоже верно. Тогда отправляйтесь на Нивикию, а свадьба и дети подождут. Хорошая проверка чувств — расстояние и время. Если вы оба любите друг друга, вы выдержите. Ваша пара станет крепче. И это будет правильно и хорошо.

— Две стороны одной стены, и обе правильные? — хмыкнула я. — Что-то здесь не то, Чинкре…

— На самом деле, что бы вы ни выбрали, Элина, вы ошибетесь. И будете горько сожалеть об упущенной возможности. Но ваше решение за вас никто не примет. Вы должны решить сами. Только сами. Так себе совет, правда? Но другого у меня для вас нет.

— Сгодится и этот, — я встала, посмотрела на гентбарца с признательностью: — Спасибо вам.

— Не стоит благодарности, — отозвался он, переходя на эсперанто. — Удачи вам.

Удачи. Она мне понадобится…

Ночь пришла незаметно, прокралась на мягких лапках, заполнила цветными сумерками спальню, легла в углах синеватыми тенями. Январь спал, по-детски подложил под щеку ладони. А я смотрела на него, вбирая в себя его лицо, его темные кудри, старые шрамы, огонь, согревавший нас совсем недавно, вот только что. Смотрела и понимала, что…