Наталья Чернышева - Дочь княжеская. Книга 2. Часть 2 [СИ]

Она взяла сумку, пристроила её себе на плечо и пошла к выходу.

Ветер улёгся, с неба сыпался мягкий снег, такой густой и обильный, что под ногами рябило тенями от снежинок, тёмно-синими в зеленовато-оранжевом свете уличных фонарей. Упрямо раскрывали, вытягиваясь к летящему снегу, прозрачные бутоны стекляники, зимние цветы, поулмагические растения, способные собирать и накапливать в себе стихию Жизни. На клумбах стояли светло-бежевые, красноватые, золотистые розы, памятные по прошлому году, а по сугробам, по заметенным тропинкам, где попало, поднимались синие, в жёлтый крестик, колокольчики, явно сорные, пробившиеся лишь благодаря недавнему выплеску родной им стихии. По весне, когда снег сойдёт, колокольчики аккуратно выкопают сотрудники Службы уборки и перенесут в другое, более подходящее такому непритязательному цветку, место. Не с розами же им рядом цвести!

Хрийз сжала и разжала пальцы, вспоминая, как сама обустраивала городские клумбы в прошлом году. Не то, чтобы она скучала по лопате. Но хотелось развести цветы, причём не на балконе. Чтобы собственный дом. Клумбы у крыльца. Дети…

Хрийз стиснула зубы, прокусив губу, — больно. Солоноватый привкус крови во рту отрезвил, выдул метель из головы. Размечталась. Какие дети, когда на личном горизонте вместо будущего мужа — сплошные проблемы. Да и… и вообще! Рано еще!

Вот.

На трамвайной остановке никого не было. День, всё-таки. Все заняты кто работой, кто учёбой. По уму, надо было и Хрийз возвращаться в школу, но она решила, что раз пропустила уже столько дней, то оставшаяся половинка суток погоды не сделает И потому села в первый же подошедший вагон. Прошла на заднюю площадку, взялась за поручни. Вагон звякнул, захлопнул двери и резво побежал по знакомому маршруту.

С крыши трамвая срывало снег, и он вихрился следом белыми змеями. Город тонул в метели, таинственно мерцая льющимся из окон и от фонарей светом. А жаль, что новый год тут встречают весной, когда исчезает снег и появляется солнце.

Бездумно хотелось праздника, как в детстве, с ёлкой, мандаринами, подарками, шоколадными конфетами…

Пронесло мимо окон Площадь Девяти, и Хрийз очнулась: да ведь трамвай как раз к Ненашу в гости привезёт, как тогда! Видеть младшего Нагурна не хотелось,и вовсе не потому, что тот упырь. А потому, что там и старший вполне себе отираться может, глаза бы на него не глядели!

Хрийз сошла на следующей остановке и пошла обратно, в сторону площади. Ноги сами свернули в нужный переулок, принесли по старой памяти в булочную матушки

Милы.

В булочной по-домашнему вкусно пахло сдобой, горячим счейгом, травами. И любимый столик у окна оказался свободен. Но матушка Мила, хоть и обрадовалась гостье, обратилась на вы и «ваша светлость». Хрийз едва не расплакалась от обиды и отчаяния: статусная стена резала душу с лёгкостью ножа, вспарывающего внутренности.

— Матушка Мила, ну, пожалуйста! — взмолилась Хрийз. — Ну, хоть вы-то!

— Ребёнок вы ещё, Хрийзтема, — качая головой, выговорила булочница.-Привыкайте. Чем быстрее, тем лучше.

— А я, может, не хочу привыкать! — сердито высказалась Хрийз, с трудом удерживаясь от желания ещё и ногой притопнуть. — Не хочу я!

— Надо, — сочувственно сказала госпожа Мила. — Надо! В вашей жизни «надо» будет больше, чем у любого другого; привыкайте. Вам, как всегда? С маком?

— Да… — уныло кивнула Хрийз, поняв, что разговор окончен.

Она взяла поднос, составила на него тарелку с булочками, пузатый заварничек с горячим счейгом и кружку. Булочки пахли как сумасшедшие, рот сразу же наполнился слюной.

— А тебе что, Лил? — добродушно спросила матушка Мила.

Хрийз резко обернулась, едва не выронив поднос:

— Лилар! Я о вас совсем забыла!

— Я же сказала, — мягко отозвалась Лилар, — что не помешаю вам, госпожа.

— Не делайте так больше!

Лилар качнула головой, сказала:

— Я не вмешивалась в ваш разум, госпожа. Вы думали о своём, я всего лишь старалась не мозолить вам глаза.

— У вас получилось, — сердито сказала Хрийз, — но вы больше так не делайте всё равно! Я не хочу забывать о вас!

— Не хотите — значит, не забудете, госпожа, — сказала Лилар.

Хрийз внимательно смотрела на неё. Неправильная горничная не отводила взгляда, и, казалось, что она… да нет, не смеётся, конечно же… а так, усмехается.

Бестолковость подопечной её забавляет, но опять же, без зла. Как взрослая, много повидавшая, личность забавляется над стр-рашным рычанием месячного щенка.

Неприятно сознавать себя бестолковым кутёнком, что ни говори.

Девушка отвела взгляд первой. Пошла к своему столику, и услышала за спиной голос матушки Милы:

— Береги девочку, Лил.

— Сберегу, — серьёзно пообещала Лилар.

Хрийз поставила поднос на столик, стянула с себя шубку, устроила её на соседнем сиденье. Налила счейг в кружку, подвинула к холодному окну: пусть слегка остынет. Взяла булочку, стала есть… За окном кружился снег, вспыхивая в уличном освещении зеленоватым искрами.

Как же всё… словами не передать. Гральнч, дурак оранжевый. И Лилар…

Лилар подошла чуть погодя, тоже с булочками.

— Я буду рядом, не возражаете, госпожа? Соседние столики заняты.

— Не возвражаю, — вздохнула Хрийз.

Лилар устроилась напротив. Девушка смотрела на её аккуратные точные движения, и понимала — это тебе не просто слуга, это — боевой маг с огромным опытом. Можно сказать, спецназ. А что в горничную играет, так мало ли что у нее там в контракте записано. Не хотела, не играла бы. Вряд ли это именно князь от нее такого потребовал, кстати. С него достаточно было согласия присмотреть за дочерью.

— Что, Лилар, так всё плохо? — тихо спросила Хрийз. — Только честно! Пожалуйста!

Лилар вздохнула. Сказала мягко:

— Вы — последнее дитя правящей фамилии Сиреневого Берега, и вы – единственный пока на весь наш мир проводник стихии Жизни. Куда уже хуже…

— А Желан? — спросила Хрийз.

— Желан Неверов — ваш младший, госпожа, — сказала Лилар. — Он не сможет войти в силу без вас. Если вас не станет, он погибнет, скорее всего…

Погибнет. Хрийз стиснула кулачки, вспоминая Желана, его улыбку, умопомрачительное мастерство по части кулинарии… Погибнет?

— И никаких шансов? — спросила девушка.

— Никаких, госпожа, — качнула головой Лилар.

— А если Канч сТруви погибнет — не надо, конечно же, но вдруг… то это значит, что Ненаш и Дахар…

Лилар снова качнула головой, сказала мягко:

— Ненаш и Дахар давно уже состоялись именно как маги своей стихии. Они могли бы уйти и начать самостоятельную жизнь, во всяком случае, Дахар — так уж точно, но из уважения к наставнику не делают этого. Может быть, где-то им даже страшно, ведь инициация в изрядной степени консервирует личность и дальнейшее взросление, скажем так, затруднено.