Риска Волкова - Русалка Отборная в пряном посоле [СИ]

— Во-первых, скалка — это инструмент, далекий от покорности. А во-вторых, как ты будешь, скажи мне, проходиться? Для тебя будет показательный проплыв! Посейдон вряд ли еще раз раскошелится тебе на ноги! Что же придумать… — прищурилась задумчиво наставница. Я тоже задумалась.

— Может лопату взять?

— Майя!

— Или газонокосилку! А… У вас же тут этого нет… Ну тогда, ладно, согласна на ручную косу!

Кувалду едва инфаркт не хватил на месте.

— Нет, это все не то! Нужно что-то особенное… Неповторимое… И в то же время романтичное. О! Придумала! Топор!

— Что?! — закашлялась я.

— Ну топор! Это символ трудолюбия. Все это знают! Так же он означает усердие. С помощью этого инструмента можно возводить дома, ассоциируя его с созиданием.

— А ассоциировать его с разрушением Вы не пробовали? Страдают деревца там…

Не знаю, с чем уж там топор у Кувалды ассоциировался, но у меня совершенно точно с желтоволосой бабкой из Достоевского, которую студентишка зарубил с особой нежностью. С тех пор тягу к классике у меня как отшибло, зато ассоциации засели прочно.

— Все-то тебе не так! — пожаловалась наставница.

— Я знаю, что является символом трудолюбия и покорности, — сообщила я, решившись все-таки на это безумие.

— Что? — заинтересовалась Кувалда.

— Борщ.

— Борщ? А что это?

Я мрачно усмехнулась. О времена! О нравы! Борща не знают. Вот уж точно символ и семейного очага, и семейного рабства! Какая замужняя женщина, не один час проторчавшая у плиты, рыдая над луком и измазывая руки в свекле, не знает сего главного аргумента на пути к мужскому сердцу?

— Поверьте. Это «Дефиле» я выиграю стопроцентно. Только пустите меня к плите…

Ох, зря я это сказала!

Как вы варите борщ? Меня учила моя тетушка. Она была поваром. Еще в советские времена рассказывала о том, как правильно обжарку делать, как ему красноты придать, какие специи добавить. Но круче всего было то, что она могла кожурку с картошки одним движением снять. Спиралькой. Это не я, сидевшая сейчас в металлической бочке на кухне и чистившая картошку, тихо матерясь про себя, что она вся неказистенькая и в глазках. С другой стороны, а к какой картошке привыкла я? К кругленькой, да ровненькой, выращенной на антибиотиках и прочей химии?

Закончив чистку картошки, я приступила к разделыванию капусты. Хвала небесам, что все перечисленные мной овощи в этом мире росли и были нормального цвета, вкуса и тд.

— Ох, мое сердце делает стук-стук! — говорил уже знакомый мне повар, наблюдая за моими ухищрениями. — Кто же из капусты варит суп? Да еще и из свеклы!

Я мрачно усмехнулась.

— Сейчас попробуете, сами будете делать.

Я тем временем обжаривала морковку с луком. Самое вкусное, когда в них добавляешь томатную пасту. Она поджаривается и придает бордово-коричневый цвет. Если в суп добавить после этого обжаренную свеклу, то он получится рубиновым.

Я, собрав все ингредиенты в кипящей кастрюле, помешала их, оставшись довольной. Добавила немного лимонного сока, чеснока и зелени.

— Готово! — сообщила я.

— Отлично! — сказала наблюдавшая за мной Кувалда. Как раз подошла наша очередь для дефиле.

Мне вручили в руки небольшую деревянную подставочку, которую поставили на край бочки. Сверху водрузили кастрюлю с обжигающим борщем. Дали половник, который я сжала в руке.

Бочку, к которой были приделаны небольшие колесики, покатили куда-то. Борщ норовил то и дело расплескаться, я придерживала крышку, а потому не очень запомнила дорогу.

Прикатили меня к подиуму. Разряженный различными гирляндами, звездами и мерцающими магическими светлячками, он был явным свидетелем того, насколько грандиозным был нынешний «показ».

Там уже шла какая-то девушка, торжественно тащившая на вытянутых руках какую-то истрепанную и посеревшую от времени веревку.

— Она что, повеситься решила прямо тут? А где мыло? — шепнула я Кувалде, а та на меня змеей зашипела.

— Ты что! Этой веревкой привязывают к столбу осла. Жаль, что мы до этого не додумались! — сказала наставница, а я подумала, что в веревкой от осла пошла бы только сдаваться в рабство.

— Ну да. Каждый по-своему понимает семейный рай… — миролюбиво сказала я и воззрилась на следующую девушку. Мила Деворбиш. Та, что все время выступала передо мной. Интересно, чего это у нее в руках?

— О нееет… — протянула я, а Кувалда даже прикрыла ладошкой рот.

— Плетка! — прошептала Наставница.

Альберт Безумный засвистел. Похоже, ему по душе были подобные символы «Покорности».

Что ж, посмотрим, что ты скажешь против моего…

Едва Мила сделала последний шаг, сияя, словно начищенный медный самовар, меня медленно покатили в сторону подиума.

Меня медленно и торжественно катили по подиуму под изумленными взглядами судий. Альберт Безумный, заметив в моих руках кастрюлю, приподнял с усмешкой бровь. Я решила, что необходимо сделать небольшое заявление и попросила кативших меня людей, остановить бочку.

Мне дали магический микрофончик — усилитель звука. Я прокашлялась.

— Дорогие гости! Дорогие судьи! Мой символ покорности, верности и любви — это нечто жидкое. И его нужно пробовать, чтобы понять весь глубочайший смысл. Не соблаговолите ли вы отведать данное кушанье, сваренное мной лично? — вопросила я.

Альберт Безумный пожрать на халявку, разумеется, хотел, а оттого сам поднялся ко мне.

— Ну, угощай, красавица… — подмигнул он мне, а я, приоткрыв запотевшую крышку, щедро зачерпнула половником борщ и протянула его Наследнику.

Тот марать свои чистые ладошки не стал, а потому, немного наклонившись, отхлебнул из черпачка. Глаза его округлились, видимо борщ вшторил.

— Это же… Это же потрясающе! Такая гамма вкусов! Скажу своим поварам, чтобы они приготовили! — декламировал Альберт, но я покачала головой.

— Увы! Готовить это кушанье они не умеют, — поспешила я разочаровать Наследника.

Тот даже задохнулся от возмущения.

— То есть как!?

— А вот так! — усмехнулась я. — А вот хорошая жена согласна готовить данное кушанье своему мужу постоянно! — припечатала я. — Из любви и покорности.

Альберт подумал-подумал, а затем махнул рукой.

— Женюсь!

Из толпы зрителей раздался рассерженный вопль.

— Это не по правилам!

— Она опоила Альберта любовным зельем! — вопияли огорченные конкурсантки.

Вот тут-то и появился Посейдон. Не постеснялся из зала выйти на подиум. Весь такой мрачный и независимый, темный как сама ночь… И такой же всесильный.

— Любовное зелье? Неужели? Я определю любую магию!

С этими словами Посейдон с легкостью отобрал у Альберта Безумного половник и, зачерпнув его в кастрюлю с моим варевом, попробовал. Прищурил взгляд, пристально на меня посмотрев и широко улыбаясь, словно мартовский кот.