Риска Волкова - Русалка Отборная в пряном посоле [СИ]

Осмыслить это открытие мне не дали, так как тряска, так мучившая меня прошедшие полчаса, прекратилась, а в следующий миг крышка бочки с громким чпоканьем раскрылась, впустив приток свежего воздуха.

Ликуя и маршируя собственными тараканами в голове, я высунулась по пояс и, облокотившись на бортик бочки, блаженно сделала полноценный вдох.

— Красота! — сообщила я двум мужикам в белых шапочках и фартучках. Один был потолще и постарше, другой потоньше и помладше. — Я на кухне что ли?

Повара, а это были они, переглянулись.

— Слышь, Лев, странная она какая-то… — обратился толстый к тонкому.

Я готова была похлопать их сообразительности. Еще бы не странная! У меня, блин, хвост и плавники! Еще и эти, наверняка, имеются… жабры!

— Может, испортилась в дороге? — предположил тем временем тонкий.

Мужики наклонились поближе и принюхались.

Я в ответ принюхалась к ним.

— Да нет… Вроде запах нормальный. Пряный. Как и на этикетке написано, — ответил толстый, а я тем временем потихоньку начинала осознавать ужасную новость. Возможно, меня хотят съесть.

— Эй, мужики! Вы чего? Вы меня что ли съесть хотите? — заволновалась я.

Повара переглянулись.

— Так нет. Не хотим… — прям от сердца отлегло! Я аж даже выдохнула.

— Фух.

— Это наш господин хочет! Вычитал где-то, что в морях и окиянах помимо рыб всяких еще и русалки водятся! Вот и говорит — «хочу попробовать деликатес». Вот мы и заказали. Дорого! Нигде нету! Один барыга взялся за это дело. Говорит, что сам выловлю и сам посолю.

Я почувствовала, что у меня задергался глаз.

— Кк… кк… какой… бб… барыга?!

— Ну так он не местный… Уж где достал — не ведаем. Он бочку-то с посыльными передал! — ответил мне толстый.

— Ааа… Ясно. А, может, вы меня отпустите, а? Ну, не будете есть? — сделала я свою первую попытку к бегству.

Повара аж в ужасе схватились за сердце. Один, тот, что потоньше, даже промокнул полотенцем выступивший на лбу пот.

— Ты знаешь, сколько ты стоила нашему господину!?

О своей стоимости я узнавала впервые. Данный вопрос меня очень даже заинтересовал.

— Надеюсь, не со скидкой брали? — подмигнула я поварам.

— Не со скидкой! — обиделся толстый. — И вообще! Хватит разговаривать! У господина праздничный ужин через полчаса, а ты — главное блюдо, еще не готова!

Повара, согласившись друг с другом, бросились чего-то там готовить, а я осталась куковать в бочке, мрачно рассуждая о том, что сейчас меня как селедку разделают, посыплют укропом и подадут на стол неведомому хмырю, который захотел отведать русалки и заплатил за это очень много денег.

Тем временем на кухне развилась бурная деятельность. Поварята, похожие на тех, с кем я разговаривала, вернее, их уменьшенные и размноженные копии, втащили вдесятером огромное блюдо — супницу. Невесело про себя хмыкнув, я отметила, что размерчик мой. Затем повара накрошили туда злосчастного укропа, порезали дольками лук. Запах стоял — мммм… Закачаешься. Сейчас бы картошечку — пюре.

Вдруг один из поваров, тонкий, озадаченно остановился и посмотрел на другого.

— Подождите! Все неправильно! Какой укроп, если русалка — это мясо!

— Как мясо!? — в ужасе выдохнул толстый и озадаченно посмотрел на меня. Я послала ему воздушный поцелуй.

— А вот так! Сверху — мясо!

Толстый почесал под колпаком лоб и подошел ко мне поближе. Заглянул в бочку, озадаченно осмотрев мой, покрытый чешуей, хвост.

— Но внизу-то рыба…

— Рыба! Тогда кладем укроп?

Сладкая поварская парочка переглянулась между собой. Кажется, вопрос о моем приготовлении поставил их в тупик. Я даже сжалилась над ребятами.

— Эй. Послушайте, подавайте так уже, а? Рассол только в вашу супницу налейте, а то я сдохну и завоняю раньше, чем меня увидит ваш господин! А порчусь я очень быстро.

— То есть, Вы считаете, что Вас нужно подавать живой? — заинтересовался в кулинарных особенностях толстый.

— Обязательно! Как устриц!

— О-о-о! Это значит, что нам еще необходим лимон и лед! Много колотого льда! — заволновался толстый, призывая тусившихся рядом поварят, к немедленному осуществлению приказа.

Те засуетились, и вскоре в блюдо, больше похожее на ванну, натрясли ледовую подушку и обложили ее лимонными дольками. Сверху повара налили рассола, зачерпнув его прямо из бочки со мной. Ну а потом настала пора вылезать мне. Поварята с силой потащили меня из бочки. Я упиралась. Они все равно тащили, в надежде оторвать мне то ли руки, то ли голову.

— Да хватит уже! Сама вылезу… Только помогите немного! — попросила я.

Бочку наклонили, и я вылетела в блюдо, расплескав повсюду соленые брызги. На свету хоть смогла рассмотреть свою новоприобретенную конечность. Хвост был красивый — золотой, с переливающимися чешуйками. Начинался он от самых бедер, где чешуя была крупнее, и заканчивался мощным раздвоенным плавником. Забеспокоившись, что нахожусь у всех на глазах в образе «ню», я невольно посмотрела на свою грудь. Слава небесам — сокровенное прикрыто такой же золотистой чешуей, образуя нечто вроде верхушки купальника. Невольно поднесла к глазам прядь своих волос и удостоверилась, что они не позеленели, оставшись такими же как и были — темно-русыми.

Тем временем, не обращая никакого внимания на мое самолюбование, повара заканчивали украшать блюдо, щедро посыпая меня травами и обливая лимонным соком. Их эти махинации, если честно, очень раздражали! Особенно лед у меня под попой. Уже отморозила себе все, что могла! А ведь говорила мне бабуля, чтобы я не сидела на холодном! Звери! Звери, а не люди…

Под мой облегченный вздох, повара дали отмашку заканчивать. Меня водрузили в блюде не довольно обширную тележку на колесиках и повезли, настолько осторожно, что им бы в такси подрабатывать, честное слово! Нет, я, конечно, понимаю, что ребята просто боялись расплескать бульон. Везли, кстати, те самые — толстый с тонким!

Мы покатались по небольшому коридорчику, соединяющему кухню с обеденной залой, в которую мы вскоре и прибыли. Она произвела на меня неизгладимое впечатление своей помпезностью и строгостью. В центре этой комнаты пэобразной аркой были выставлены столы, накрытые всевозможными яствами и угощеньями, которыми без зазрения совести уже лакомились, разряженные в великолепные костюмы а-ля 18 век, приглашенные гости. Центровыми фигурами сего пиршества были двое: судя по их заметному сходству и значительной разнице в возрасте — отец и сын. Оба высокие и статные, сильные, с уверенной усмешкой на лицах. Блондины, кстати. И если у отца волосы едва доставали до плеч, словно обрубленные острым мечом, то сын был обладателем шелкового водопада цвета крем-брюле. Так и хотелось понюхать, вдруг пахнут мороженным? Однако, я некстати вспомнила, что главным блюдом на этом пире являюсь я сама.