Мария Власова - Верь [СИ]

Истерично хохотнула, а затем одними губами повторяюсь: я не оборотень! Глумится, дернув за больную руку, показывает мне кольцо на ней, а затем целует ее, когда пытаюсь разодрать ногтями его руку, даже несмотря на боль.

— Ты хотела кольцо, — иронично улыбается, так холодно, — что бы побесить брата и родителей — я отдал тебе на своих условиях, на которые ты вчера согласилась.

— Я была пьяна! — кричу на него снова, испугав какую-то женщину, что шла по коридору возле нас.

— Не моя вина, — слегка пожимает плечами, явно давая понять, что издевается. — Я же говорил тебе не пить так много.

Отпускает мои руки, хватает за щеки, сжимает лицо в ладонях, так что не могу даже слова сказать в ответ.

— Ты получила то, что хотела. Я получил то, что хотел — тебя. На этом нам лучше закончить нашу перепалку, а то на наш рейс скоро закончат посадку.

Отпускает моё лицо, уже полностью спокоен и уверен в себе, словно он каждый день женится на ком-то без его ведома. Да как он мог так поступить со мной? Как мог решить все за меня?! Хочет взять меня за руку, но я отбиваюсь, ударив его по ладони. Чуть не падаю отходя на несколько шагов и понимаю, что не могу просто сделать вид, что ничего серьёзного не случилось.

— Что я, по-твоему, хотела?

— Даша, — говорит, кивая на стюардессу в конце теперь уже закрытого коридора. — Нам пора.

В его словах нет примирения. Нет абсолютно ничего что должно говорить мне «я люблю тебя». Только тупая команда, приказ, желание подчинить меня и привязать к себе, словно собаку на поводке. Ну почему, почему он никак не понимает: если любишь — так поступать нельзя!

— Я хотела не кольца! — выдавливаю из себя, чувствуя, как щеки опаливают горячие слёзы.

Он смотрит не меня, как на глупого ребенка, как на что-то вредное и глупое что ещё больше бесит меня. Знает, что будет лучше для меня. Решает абсолютно все, контролируя меня больше чем кто-либо в моей жизни. Задыхаюсь, я просто задыхаюсь от него! Зажимаю свой рот рукой до онемевших губ и исполняю его приказ, но по-своему, не как собачка на поводке. Дохожу до конца коридора первая задыхаясь от собственной истерики. Молоденькая стюардесса удивленно и испугано смотрит на меня.

— Девушка, что с вами? Дайте ваш билет, тогда я отведу вас на ваше место! — сочувственно и взволновано хлопает меня по плечу. — Что-то случилось? Вам плохо?

Мне и правда плохо, ужасно плохо, потому что он сделал это снова — обманул меня. Его рука оказывается на моей талии быстрее, чем я успеваю заставить себя сказать хоть слово. Пытаюсь вырваться, но он не дает.

— У вас все нормально? Позвать охрану? — испуганно спрашивает стюардесса, так что мне становится стыдно за свое поведение.

Икаю прижав к лицу рукав рубашки и мотаю головой. Нормально, как все в моей жизни сейчас нормально! Кай протягивает ей паспорта с билетами, девушка заглядывает туда, бросая на нас взволнованные взгляды.

— Молодожены? — с недоверием спрашивает она, но наткнувшись взглядом на оборотня снова смотрит в билеты. — Первый класс, место 2-а и 2-б. Прошу за мной.

После запинки она повела нас по узкому коридору самолета в первый класс. Рука на моей талии как будто жалит, а кожа под ней зудит.

— Прекрати плакать, — требует у меня шепотом в переходе, на что чисто на зло убираю руки от лица и реву ещё громче и сильней.

— Я принесу вам воды, — говорит стюардесса с натянутой улыбкой, показывая на наши сиденья.

Я хотела было сесть на то, что возле входа, но Кай усадил меня на то, что возле окна. Одно хорошо, хотя бы руку с талии забрал, правда только, чтобы силой оторвать от груди левую и в знакомом жесте взять ее в полон, перекрестив наши пальцы.

— Вот, возьмите, — подает стакан с водой девушка, но я не могу взять его, потому мой так называемый муж берет его под слегка шокированным взглядом женщины. — Может успокоительное дать?

Утвердительно киваю, пока Кай холодно отвечает за меня «нет».

— Позовите, если что-то нужно, — заторможено бормочет стюардесса и почти сразу уходит к бортпроводникам, разболтать о нашей странной паре.

Отворачиваюсь к окну, сколько позволяет захваченная в полон рука, попить он мне так и не дал, просто держит стакан в руке. Почему он вечно поступает так? Почему стоит нам слегка наладить отношения, то он их снова портит? Абсолютно все портит! Отношения — это когда оба идут на уступки друг другу. Говорю ОБА, а не только я! И что мне теперь делать? Разводится? Что бы наказать, чтобы показать, что со мной так нельзя? Так я уже делала так, на зло, с полной самоотдачей, но он не понял, не сделал выводы. И мне казалось, что он изменился? Похоже меняюсь только я, и точно не в лучшую сторону.

Столица встретила нас мелким моросящим дождем, серые тучи укрыли небосклон. Новый город, новые люди, но я не чувствую ничего. Даже его руки, так крепко сжимают мою руку не ощущаю. Если в самолёте мы не говорили, потому что было слишком много свидетелей, то в аэропорту потому что не хотели.

Тащит меня за собой, словно упирающегося ребенка, расталкивая перед нами толпу, только одним взглядом. Интересно, а на них его взгляд действует так же, как и на меня? Отталкивает и вызывает желание дать по наглой роже?

— Дарья Маркова? — спросила другая регистраторша, на контроле после посадки самолета.

О, как мне хотелось заорать ему прямо в лицо «нет», устроить истерику, но я не сделала этого. Даже не потому, что он так же удерживал за руку, или что возникнут проблемы, а потому что не нашла причины сказать это.

Мы вышли на улицу, прохладный воздух заставил на мгновение съёжится, возможно поэтому запоздало заметила, что меня отпустили. На плечи легла его куртка, даря тепло и укутывая в его запах, словно это он обнял меня. Неправильно все это, дико, я чувству все ещё бессильную ярость и злость в основном на него, но и на себя от части. Как я могла быть такой глупой? Как могла на что-то надеется и доверять?

Не реагирую на его попытку быть заботливым, даже когда поворачивается, вставая перед мной лицом. Сегодня я первый раз летела в самолете куда-то, но совершенно не помню самого полета, только то, что все два часа плакала. Лицо наверняка распухло, глаза покраснели, но я не испытываю от своего внешнего вида дискомфорта, потому что он его испытывает. С виду конечно и не скажешь, но, если приглядеться к тому, как подергиваются его пальцы, когда он, словно куклу одевает меня в свою куртку. Даже когда поправляет мои волосы, примятые воротом куртки, подергивающиеся уголки губ выдают его с головой. Резко обнимает, схватив за шею и прижав к себе. Задыхаюсь в его запахе и в иррациональном желании обнять в ответ. Кто же знал, что моя покорность, послушание и пустое повиновение выведет его из себя куда быстрее, чем слезы. А нет, показалось…