Мария Монро - Послесвечение

— Я сделал татуировку в память о своем друге. Он погиб, я был ранен. Довольна?

— Сожалею, — прошептала Нина, не зная, о чем именно сожалела. В основном о своем любопытстве, но также о том, как много Крид потерял. — И сожалею о смерти, мм, Лесли и Кейли? Твоей семьи. Мне жаль, что они умерли, — она потянулась к его руке и замерла, не уверенная, как он отреагирует. Крид в ответ снова что-то невнятно прорычал. — Как долго вы были женаты? — спросила Нина.

— Женаты? — резко повернулся он к ней. — Я не был… нет, — пояснил Крид, поняв ее вопрос. — Лесли была моей сестрой. Кейли — племянницей. Я переехал сюда, когда муж Лесли — мой друг — погиб в Ираке. Я отделался ранением. В тот же день. То же самое дерьмо, — за его словами крылись горечь с печалью, и он замолк.

Нина не знала, что сказать и как ответить. Она всегда терялась рядом с расстроенными людьми и никогда не умела подобрать нужные слова. Поэтому Нина протянула руку и положила ее Криду на бедро, ощутив под тканью джинсов твердость мускулистой ноги.

Выражение его глаз. Оно накалялось, словно за ними растопили печь. Однако он сидел неподвижно, лишь наблюдал за Ниной. У нее участилось сердцебиение, и соски затвердели от одного лишь взгляда Крида. Совершенно нелогично. Парни никогда не отказывали на нее такого влияния. Ни разу. Конечно, ей нравились мужчины. Но симпатия не пересиливала здравомыслие. Не было ничего рационального в том, что она не возражала бы, если бы Крид опрокинул ее на кровать и устроился сверху.

«Я едва его знаю! Сейчас жестокое безумное время!» — Нина никогда не подпускала мужчин слишком близко и опасалась стать зависимой от любого из них. Бабушка научила ее заботиться о себе. Более того, апокалипсис укрепил потребность Нины держать дистанцию, вместо того чтобы сокращать ее.

Словно подумав о том же самом, Крид откашлялся и встал, отчего ее рука соскользнула на кровать. Он разглядывал Нину горячо и чуть дольше, чем следовало, после чего усмехнулся, немного разрядов обстановку.

— Ну, милая, — начал Крид, опять растягивая слова, — мы будем говорить о твоей поездке или как?

***

С помощью лома Нина оторвала пару досок шестьдесят на сто двадцать, которыми они с Кридом накануне ночью заколотила двери родительского дома. Деревяшки не удержали бы злоумышленников, но при попытке взлома вышло бы много шума.

Утро было великолепным, и яркие солнечные лучи прорывались сквозь зеленую листву. Близилась осень, хоть листья еще и не успели сменить цвет. Последние летние дни быстро подходили к концу и были немыслимо прекрасны. На секунду Нине почти удалось вообразить себя в нормальном мире. Будто она вышла из дома, чтобы сесть в машину и поехать учить школьников. Вечером солнце медленно клонилось бы к горизонту, и в теплом воздухе витали бы ноты свежести с намеком на прохладу. Идеальное время для пробежки.

«Ах, осень», — любимый сезон Нины.

Вот только эта осень отличалась ото всех предыдущих. Первая осень после апокалипсиса. Первая в новом мире. Осмотрев пустынный район и огромные столбы густого серого дыма вдалеке, Нина внезапно осознала масштаб трагедии.

— Вот дерьмо, — выдохнула она в ароматный утренний воздух.

— Доброе утро, милая.

Внезапно услышав за спиной голос, Нина подскочила.

— Чтоб тебя, Крид!

— Отменные реакции, — он указал на пистолет, молниеносно выхваченный ею из кобуры.

— Я чуть тебя не пристрелила, — прошипела Нина. — В следующий раз ты можешь не увернуться.

— Без шансов, — от вызова в его голосе у нее нагрелась кровь. — Как бы мне ни хотелось поспорить с тобой, кто быстрее, но нам нужно заняться делом.

— Не суть, — отозвалась Нина, закатив глаза и признавая правоту Крида. — Как думаешь, почему так много пожаров? — спросила она.

— Вероятно, участки электросети поджарились во время солнечного шторма, — всмотрелся он вдаль. — Или, возможно, дело в перемещающихся газах. Или в грабителях. Сложно сказать.

— Господи, — пробормотала Нина.

— Он самый. Пойдем. Я приготовил нам завтрак, — Крид резко развернулся и пошел обратно в дом.

Нина последовала за ним. Минувшей ночью она плохо спала. После ужина — если можно так назвать горсть хрустящих крекеров с корицей и банку диетической «Пепси» — они около часа спорили, что Нина отдаст в обмен на мотоцикл, прежде чем Крид отказался расставаться с ним на любых условиях. Он считал, что она не обучится за пару дней, да и ему самому мог потребоваться транспорт. Зато Крид согласился довезти Нину до дома ее бабушки.

Он ясно дал понять, что ни на секунду там не задержится, если, конечно, ее семья цела. Крид не сказал, куда направится затем, да Нина и не интересовалась. Не лучший вариант, но ей хватило ума не упускать возможность выбраться из города в кратчайшие сроки. Поэтому она обуздала свой гнев и согласилась с Кридом.

Ночевать он остался в доме, в спальне ее родителей прямо напротив комнаты, где спала Нина. Хотя слово «спала» не совсем подходило. Она часами ворочалась в постели и, глядя в потолок, прислушивалась к малейшим шорохам.

Пускай они с Кридом заколотили окна и двери, оставалось слишком много неизвестных переменных. Страх не отступал, и несколько раз Нина едва сдержалась, чтобы не прокрасться в комнату Крида и не залезть к нему в кровать. Только чтобы почувствовать себя защищенной рядом с другим человеком.

Хотя, откровенно говоря, за долгую ночь были моменты, когда Нина не прислушивалась к посторонним шумам. Она прислушивалась к движениям Крида. Нина гадала, натянул ли он футболку на свои широкие плечи и вздрагивал ли от постоянной боли в руке. Снял ли он джинсы и как выглядел практически голым, беспокойно ворочаясь в постели. Да, Нина слышала, что он метался, слышала скрип пружин и половиц от неустанных шагов. Оба были на грани, разделенные тонкой стеной.

— Сюда, — Крид указал на кухонный стол, где стояла упаковка пудингов. — Завтрак.

— Значит, вот как ты готовишь? — Нина не смогла сдержать улыбку.

— В нынешнее время? Да, — пожал он плечами.

— Ты забыл кофе.

Выгнув бровь, Крид принес с заднего крыльца походный кофейник, из носика которого вырывался пар.

— Только взгляни на себя, здоровяк. А я-то думала, что ты, добывая себе дозу кофеина, просто пожуешь горстку зерен.

Он улыбнулся, и у Нины ослабели колени. Пока Крид наполнял чашки, она села и воспользовалась возможностью его рассмотреть. Он помылся и теперь что-то говорил о воде, поскольку у бабушки Лотти, конечно же, был собственный колодец.

Не успевшие высохнуть, волосы Крида казались темнее обычного. Они были спутанными, будто он несколько раз провел по ним рукой. Его челюсть, угловатая и волевая, молила о прикосновении. Черная футболка натягивалась на мышцах, и его руки — Боже, его руки! — были твердыми и сильными. Даже наложенные Ниной неровные швы — ей стоило перед отъездом еще раз осмотреть рану — ничуть не умаляли великолепия бицепсов. Как и торс, они были покрыты татуировками, и снова Нина невольно засмотрелась на феникса. В утреннем свете красные и оранжевые росчерки выглядели еще красивее. Сегодня Крид надел поношенные чистые джинсы и продернул через шлевки потрепанный кожаный ремень.